Научи любить - читать онлайн книгу. Автор: Лана Черная cтр.№ 55

— Так, не трусись, Ямпольская, – выдыхаю коронную фразу подруги. — Все будет хорошо.

И сама же смеюсь с собственных слов, которые уже давно потеряли свою актуальность. Все бывает хорошо у кого-то другого, но не у меня. По крайней мере, последние лет пять так точно. Прикрываю глаза, придумывая, куда идти. И выбираю самый оптимальный вариант – развернуться на сто восемьдесят градусов и поискать собственные следы. Разворачиваюсь на пятках и со всего маху врезаюсь в дерево. От неожиданности и силы столкновения не удерживаюсь на ногах и падаю прямиком в чьи-то сильные руки. Колючая дрожь охватывает тело, и я кричу. И все-таки оказываюсь на земле, больно ударившись задницей. Крик переходит в вой с оханьем и ругательствами.

— Не ушиблась, красавица? – спрашивает участливо мужской баритон. И в низком голосе слышится смех. Я не отвечаю, а пытаюсь подняться, но, похоже, переоцениваю собственные силы, и нога подворачивается на сломанном каблуке. На этот раз упасть мне не дают.

— Спасибо, – огрызаюсь, выпутываясь из сильных рук, – что снова не уронили.

— Всегда пожалуйста, – теперь он смеется откровенно.

Я прожигаю его холодным взглядом, безотказно работающим на нерадивых сотрудниках или наскучивших партнерах, но мой «спаситель» и бровью не ведет. Стоит себе, засунув руки в карманы джинсов, и улыбается. Вот только в слегка прищуренных глазах цвета коньяка ни единого намека на веселье. И я невольно дергаю плечом, ощущая, как позвоночник холодит неприятным ощущением страха. А я давно ничего не боюсь, тем более вот таких странных мужиков. И голова наливается тяжестью, и я машинально трогаю лоб. Прикосновение отзывается болью в затылке. Закусываю губу, ругая себя за неосмотрительность. Еще не дай Бог «шишка» вылезет или синяк расползется на половину лица. Как в таком виде появляться на работе? А у меня еще сегодня дел невпроворот. Вот смеху будет: Снежная леди с шишкой на лбу. Да уж, пересудов не оберешься. И если последнее меня волнуют мало, то позволить себе выглядеть неидеально – я не могу.

— Ты точно в порядке? – теперь в глазах «спасителя» появляется нечто напоминающее беспокойство.

— Мы с вами на брудершафт не пили, – отвечаю, сняв туфлю и осматривая масштабы повреждения. Вот же Катька. И надо было тащить меня сюда. От мысли о поводе приезда, озноб прошибает тело. И перед глазами снова всплывает мраморный памятник с фотографией Марка. И я обессилено приседаю на кованую оградку. В затылке ноет, и боль стучит по вискам. И впервые за последнее время хочется сбежать на обитаемый остров и желательно с амнезией. Чтобы воспоминания не выворачивали наизнанку. Чтобы боль и глухое отчаяние не прокрадывались в мои сны.

— Умер кто? – доносится совсем близко. Поднимаю взгляд на собеседника и слышу, как он витиевато ругает себя за непонимание. Действительно, раз уж мы на кладбище, то и правда кто-то умер. Но не у меня. У меня все живы, наверное. И я неуверенно качаю головой. — А ведь не подумал, болван. Ты так забавно выглядела. И я…

Странные слова слышатся как сквозь вату.

— Эй! – меня легонько встряхивают. И боль чем-то острым протыкает мозг. Я закусываю губу, морщась. — Так, диагноз ясен.

Меня отпускают, но внезапная слабость не проходит. И я пытаюсь собрать себя в кучу, даже порываюсь встать, но меня перехватывают, усаживают обратно. Ощущаю себя безвольной куклой. Да что со мной? Острый запах коньяка ударяет в нос. Перед глазами появляется пузатая бутылка.

— Давай-давай, – мужчина подносит горлышко к моим губам. — Как лекарство, – но я отворачиваюсь. Не хватает еще пить с утра да еще с горла, да еще после странного типа! Убраться бы отсюда, но я не знаю, куда. — Да не бойся, я не заразный, – усмехается «спаситель», иначе расценив мой отказ.

— Я не пью, – вяло возражаю, и слова как наждаком по горлу. — По утрам…

— Это обнадеживает, – не удерживается мужчина от колкости. — Но сейчас можно.

И кивает для убедительности.

Я делаю осторожный глоток. Коньяк комком стекает по горлу, обжигая. И я часто дышу, пока тепло достигает желудка, растекается по венам, скрадывая боль. А мой собеседник кивает довольно и тоже отпивает из бутылки. Вот же докатилась – пью на кладбище с каким-то странным типом. Бизнес-леди, называется. И хриплый смех разрезает наше молчание.

— Полегчало? – интересуется «спаситель». Прислушиваюсь к себе – ничего не изменилось. Все та же я. — Может, еще? – предлагает, протягивая бутылку. Я отказываюсь. Он усмехается и отпивает еще. — А теперь рассказывай. Что такая красавица делает в столь мрачном месте?

— Я заблудилась, – признаюсь со вздохом. Мужчина смотрит внимательно, будто сканирует. И я не удерживаюсь, нагло рассматриваю его. Высокий, в плечах косая сажень, одет в дорогую одежду – не бедный, стало быть. Темные волосы, не длинные и не короткие, стильно остриженные, растрепались на ветру, и мужчина то и дело проводит по ним ладонью, то ли поправляя, то ли взлохмачивая больше. Лицо смуглое, правильное, с волевым подбородком, прямым носом, высокими скулами и красивыми, чуть прищуренными глазами цвета коньяка. В ответ на мое рассматривание он скалится и делает еще один глоток. И оставаться рядом с ним хочется все меньше. А время неумолимо тикает, подгоняя. Надо выбираться из этого места. Еще бы переодеться где-нибудь. Я снимаю туфли – не простужусь, лето на дворе.

— Где здесь выход? – спрашиваю, отлепившись от оградки.

Мужчина машет в сторону, где мне на пути попалась злосчастная береза, в чей ствол я врезалась лбом.

— Все время прямо иди. Не заблудишься, – добавляет мужчина и больше не обращает на меня внимания.

И я следую его совету: никуда не сворачиваю. И вскоре оказываюсь на мощеной дорожке, что приводит к центральным воротам, через которые мы с Катькой сюда зашли. Подруга курит у машины. При моем появлении она выбрасывает сигарету, мерит меня внимательным взглядом, но ничего не спрашивает. В полном молчании мы возвращаемся обратно домой.

В своей спальне я осматриваю себя с ног до головы. На удивление на лбу лишь несколько царапин, которые легко затереть тональным кремом. И я на скорую руку привожу себя в порядок, попутно бросая взгляд на часы. До обеда я еще успею наведаться с инспекцией в мастерские и посмотреть, все ли готово к аукциону. На благотворительном аукционе этим вечером будут выставлены две куклы из коллекции Марка. Те, что, я знала, не дороги самому мастеру. Переодеваюсь в брючный костюм, влезаю в туфли и с ужасом понимаю, что не хочу никуда ехать. А хочу на море вместе с неугомонной подругой, на которую я злюсь до сих пор, и моими дочками. Боясь передумать, звоню заместителю, отдаю все необходимые распоряжения, отрезав, что всецело ему доверяю и что исчезаю на две недели. Выключаю телефон и оставляю его на кровати. Даже чемодан не собираю – все можно купить и на курорте. Под радостные вопли девчонок, все усаживаемся в Катькину машину и едем в аэропорт.

Юг встречает нас обжигающим солнцем, синим небом и прозрачным морем, таким теплым, что и вылезать неохота. Настя с Риткой и не вылезают, вместе с Крисом плавают до самых буйков, катаются на водном мотоцикле и устраивают мыслимые и немыслимые конкурсы: то кто дольше просидит под водой, то кто дальше проплывет, то кто достанет самый красивый камень с морского дна. Девчонки визжат, не слезая с Криса. А тот лишь хохочет и на ходу придумывает новые правила очередной игры. И рядом с моими озорницами их крестный папа Крис странным образом меняется. Здесь, на курорте, он вообще другой: нежный, добрый, веселый, любящий свою жену и крестниц. А не тот циничный и жесткий бизнесмен, каким его знает весь мир. И меня всегда поражают эти его перемены: с какой легкостью он оставляет за порогом дома все, кроме семьи. И сейчас для него не существует никого, кроме близких.