Научи любить - читать онлайн книгу. Автор: Лана Черная cтр.№ 46

— Почему? — хрипло выдавливает Катя из горла, сама не понимая о чем.

— Нянечка, что меня нашла, была большой поклонницей заграничных романов. Видать, читала как раз тогда о каком-нибудь принце Кристиане. Вот и назвала. А фамилию мою оставила.

— Откуда, — дрожь чечеткой выбивает по зубам, — откуда ты все это знаешь?

— Справки наводил. У меня целое личное дело есть. Сейчас.

Он выходит из кухни поспешно, как будто боится задержаться. Сбежать хочет. Но Катя не дает. Идет следом. Он лихорадочно роется в кабинете. Катя перехватывает его руки, прижимается к спине. Он замирает, напрягается всем телом.

— Когда ты… — он говорит тяжело, делая паузы между словами, сглатывая собственную боль. Катя снова ощущает ее в каждой напрягшейся мышце, в каждом шраме. Но не отпускает, сильнее стискивая его запястья, вжимаясь в него. Может, повезет, и она заберет хоть немного его боли? Когда-то же получалось. Ей не привыкать, а ему свихнуться впору. — Когда тебя не было рядом… когда некому было спасать меня от самого себя…я так хотел просто набрать ее номер, просто услышать ее голос в трубке…просто сказать: «Привет, мам». А вместо этого я звонил Плахе, и мы напивались. Но самое паршивое даже не это. Я привык, что у меня никого нет. Давно свыкся с собственной сутью беспризорника. Паршиво, что граф всегда знал, чей я сын. С самой первой нашей встречи в больнице, где он сделал вид, что ты ему никто. И молчал все эти годы. Мстил давнему другу и своему конкуренту. Хотел слепить из меня себя.

Он разворачивается, стряхнув Катины руки, смотрит внимательно сейчас черными, как тьма, глазами.

— И у него получилось, — выдыхает мрачно. И боль обрушивается на нее лавиной. Его боль, дикая и необузданная, как тот тигр в клетке. И Катя задыхается.

— Нет, — отчаянно мотает головой, закрывая ему рот ладошкой. — Нет! — бьет кулаком его в плечо, не сдерживая слез от судорог, что скручивали тугим узлом душу. — Ты не он. Не он, слышишь?! Ты замечательный, добрый, нежный. И я…я ничего не могу изменить. Я ничего не могу, только…только любить тебя. Слышишь?! Ты меня слышишь?!

Он ловит ее ладони, заводит себе за спину, прижимая Катю к себе так близко, что кажется, еще немного и сломает. Она чувствует его тяжелое с хрипом дыхание. И не сразу понимает, что он плачет. Корф?! Всегда холодный и стальной Крис Корф плачет, тихо всхлипывая. Удерживая Катю в тисках из собственных рук, не позволяя увидеть его слез.

И она льнет к нему, ловя аритмичный стук его сердца, слушая его слезы, и вздрагивает, когда их близость рвет звонок в дверь. Настойчивый, рваный, как их с Корфом дыхание.

Он выдыхает и отпускает Катю. Но не смотрит. И говорит приглушенно.

— Ты должна мне помочь. Василий побудет с тобой. А ты…ты просто ничего не бойся. И верь мне, пожалуйста.

Дверной звонок сменяется телефонным. Корф отвечает коротко, что сейчас выйдет.

— А ты? — голос дрожит, как все внутри.

— Просто верь. Мне большего не надо сейчас.

— Корф, — Катя хватает его за руку, пытаясь удержать и понимая тщетность своих попыток. Но он останавливается, и она умудряется заглянуть в его покрасневшие глаза. — Ты не он, слышишь? — повторяет единственное, что может его спасти. Единственное, во что он не верит. Но она упрямо повторяет, не отводя взгляд: — Ты…не…он.

— Ты права, — скалится Корф, и Катя отпрядывает, обхватив себя за плечи. — Я еще хуже.

Но она лишь устало качает головой, тихо шепча ему вслед: «Я верю». И слушая мужские голоса, бредет на кухню, но на столе не обнаруживает визитки. Порывается к Корфу, но звук захлопнувшейся двери останавливает, и Катя встречается с темным взглядом Василия, не сулящим ничего хорошего.

Сейчас.

Катя права. Я не хотел быть Ямпольским, даже исполняя волю умирающей Юли. Но она попросила спасти Марка от отца. Боялась, что, ввязавшись в семейный бизнес, ее любимый мальчик потеряет себя и станет таким, как граф. Она не хотела. И за Катю переживала. Говорила, если я сейчас уйду – она пропадет. Они, ее дети, пропадут без меня. А вышло все наоборот: я причинил им море боли.

Впускаю Василия в квартиру, выслушиваю последнюю информацию об Алине и ухожу, оставляя любимую женщину один на один с тем, кого считаю предателем. В уши – тяжелый рок, в руки – норовистый «сапсан». Мобильный пиликает входящим сообщением от Плахи: «Все хорошо». Усмехаюсь, срывая байк с места, и зная, что теперь Катя в безопасности. Ветер в лицо и скорость адреналином в кровь.

Работая на Ямпольского, у меня была цель разорить его. И у меня получалось, «сливая» клиентов барону Корфу. Полагаю, Ямпольский подозревал меня, но потом с ним начали происходить странные вещи. Он стал рассеянный, мог забыть даже то, что делал пять минут назад. Смерть жены его сильно подкосила. Он за год постарел лет на десять, сник, и как будто потерялся. Тогда я и принял предложение стать его преемником. Тогда же я стал Ямпольским. Тогда же я перестал уничтожать то, что стало моим. То, что помогало восстанавливать стадионы, нанимать тренеров и открывать спортшколы для детей. Тогда же меня пытались убить. Василию лучше знать, сколько покушений мы пережили. И сколько верных ребят потеряли. И как Василий подозревал Марка и потом извинялся, что оказался не прав. Марк тогда был просто не в состоянии организовывать покушения, он методично убивал себя сам.

Марк. В детстве мы крепко дружили. Познакомились на том злосчастном озере в парке, когда я обследовал территорию, придумывая, как буду пробираться в поместье вместе с Катей. Я узнал его сразу, но о Кате не рассказывал. А он о ней помнил. Но я не мог раскрыть карты раньше времени. Втирался в доверие: показывал домашнему мальчику свободную и лихую жизнь беспризорника. И ему, похоже, нравилось. Благодаря Марку я узнал все тайные ходы и выходы в поместье, благодаря чему зимой привел Катю к родителям. А сам загремел в стылый подвал, где из малолетнего меня методично выбивали дурь, а я даже не пытался понять причину. Я знал, что так граф мстил за то, что я воскресил ту, кого он ненавидел. Из подвала меня вытащил Марк. Он был зол. И если бы я был не так изувечен, наверняка и сам морду набил бы. За то, что я не рассказал ему о сестре.

И все равно мы остались друзьями. Пока между нами не появилась Лилька. Пока я не наделал кучу глупостей. Пока Марк не потерял дочь. И если бы не Регин, ставший братцу второй тенью – Марк бы не выкарабкался.

Впрочем, была еще Алиса. Оказавшись в коме, она каким-то образом оживила и Марка. Помню, как Катя принеслась ко мне среди ночи, прося денег. А я только-только успел подлатать себя после последнего покушения. Мне было до омерзения хреново, и только зашитая ножевая рана дергала. От боли выворачивало наизнанку. А тут Катя. Я стоически выслушал ее, ощущая, как по спине катится пот от усталости, и если я прямо сейчас не доберусь до постели – рухну в обморок как кисейная барышня. И тогда Катя бы все узнала, а я не мог этого допустить. Особенно, при первой встрече после стольких лет. И сказал, что дам денег только, если она прямо сейчас уберется отсюда. Вышло грубо, и Катя обиделась и потом долго избегала встреч со мной, но тогда меня это мало волновало. Я едва добрался до кровати, куда рухнул в отключке. А через пару дней съездил посмотреть, куда ушли мои деньги. Там и «познакомился» с Алисой. Попросил врача держать меня в курсе ее состояния. И он держал, регулярно рассказывая о посещениях Марка. Я видел, что их что-то связывает, но не понимал – что. Потому что, когда Алиса пришла в себя, Марк в ее жизни не появлялся. Но сильно изменился. Регин делился его успехами, как будто это были его собственные достижения. Говорил, что Марк снова начал творить и даже ездил с Катькой за материалами. Накупил кучу каких-то станков, оборудовал в замке настоящий цех и буквально дневал и ночевал в своей мастерской. Он спрятался за своими куклами от всего мира. И я выдохнул от облегчения, потому что он перестал подыхать. А через несколько лет так и вовсе удивил, решив жениться.