Чёрная пантера с бирюзовыми глазами - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Чекменёва cтр.№ 48

– Да кто же хочет-то? Но ничего же не произошло!

– Мы же вроде бы договаривались: получил какую-то травму, любую, хоть синяк, хоть царапину – сразу ко мне. Вы, дети, слишком хрупкие, и лучше перестраховаться. Вот переродишься – я и не взгляну больше в твою сторону, хоть в лепёшку расшибись, ты мне будешь уже не интересен. Но пока ты смертный – будь добр, соблюдай правило.

– Ладно, обещаю. Просто я не думал, что с такой фигнёй тоже нужно к тебе идти!

– Теперь знаешь. Ладно, пока хватит. Вот, возьми мазь, и смазывай колено несколько раз в день. А если вдруг почувствуешь какой-то новый дискомфорт – пулей ко мне.

Томас с недовольной миной смотрел на протянутый ему тюбик, как я когда-то смотрела на тарелку со спаржей. Собственно, я её и сейчас терпеть не могу, просто никто меня уже не заставляет её есть. Наверное, все дети ненавидят полезное, в какой бы форме оно им не предлагалось. Поэтому я протянула руку и сама забрала мазь у Джеффри.

– Я прослежу, чтобы он мазал свой синяк.

– Буду тебе весьма обязан, – и доктор слегка мне поклонился. Его манеры были настолько старомодны, что мне и самой захотелось в ответ сделать книксен.

– Да, кстати! – вспомнила я. – Для Каролины хватило крови? А то, если нужно, я могла бы дать свою. У меня первая группа, только я резус не знаю.

– Спасибо, но пока не нужно. Нам даже не понадобилось делать ей переливание, сейчас идёт просто поддерживающая терапия и профилактика возможного воспаления. Она уже на полпути к выздоровлению. Но, на всякий случай, я предупредил парочку наших юношей, которые сейчас живут в долине, что они могут понадобиться в качестве доноров. Так что, если вдруг понадобится-таки переливание, что сомнительно, то их кровь будет под рукой в любой момент.

– А почему именно юношей? – меня несколько удивил выбор слова. Хотя, возможно, такому явно немолодому оборотню большинство мужчин кажутся юношами.

– Потому что у них пока ещё положительный резус-фактор, как и у Каро. А у всех взрослых он – отрицательный. Конечно, первая отрицательная кровь универсальна, подходит для переливания кому угодно. Но я всё же предпочитаю полное совпадение, если такое возможно.

– «Пока ещё положительный?» – я совсем запуталась. – Что значит «пока»? Он что, потом изменится?

Я захихикала, от абсурдности подобного предположения, но Джеффри смотрел на меня абсолютно серьёзно.

– У всех взрослых оборотней первая отрицательная группа крови. Без вариантов. Рождаемся мы с разными группами и резусами, а после перерождения всё приходит к общему знаменателю.

– Но почему?! – я буквально села, ошарашенная такой странностью. Это показалось мне даже более невероятным, чем превращение человека в пантеру.

– Ой, грядёт лекция! – заныл Томас. – Можно, я снаружи подожду. А то Лаки уже, наверное, нас заждался.

– Долгой лекции не будет, обещаю, – улыбнулся Джеффри. – Но ты можешь идти играть. Действительно, нехорошо заставлять Лаки ждать.

Томаса как ветром сдуло. А доктор, несколько смущённо взглянул на меня.

– Рэнди, – нерешительно начал он. – Ты говоришь, что не знаешь, свой резус-фактор. А хотела бы узнать?

– Конечно!

– Это сделать очень легко. Нужна всего лишь капелька твоей крови. Не возражаешь?

– Да пожалуйста! – я пожала плечами. – Хоть литр. С меня не убудет. И если хотите, можете исследовать мою кровь сколько угодно. Вы ведь об этом хотели спросить, да?

– Да, – с некоторым облегчением улыбнулся доктор. – Мне безумно интересно, почему ты обратилась так рано. И почему в детстве ничем от человека не отличалась.

– Я ничем не болела, но осознала это только недавно. Значит, всё же отличалась. Но в остальном... Исследуйте, доктор, мне и самой всё это безумно интересно.

Джеффри продезинфицировал мою руку на сгибе локтя, что мне показалось бессмысленным, и попросил меня сжать кулак и напрячь руку.

– Так вены хоть немного проявятся. Жгут в данном случае бесполезен.

Я сделала, как он велел, и, аккуратно вскрыв мне вену каким-то острым инструментом, доктор быстро ввёл иглу шприца в отверстие, пока оно не затянулось. Набрав полный шприц крови, он извлёк иглу и прижал к ранке кусочек ватки, смоченной спиртом. Я захихикала.

– Да, понимаю, – улыбнулся Джеффри. – Но обычно я лечу людей или наш молодняк, а с ними это совсем не лишнее. Так что некоторые мои действия отработаны до автоматизма.

– Так что насчёт изменения резус-фактора? – решив вернуться к интересующей меня теме, спросила я. – Неужели это и правда возможно?

– Возможно, – кивнул доктор. – В момент перерождения в наших организмах меняется слишком многое. А группа крови и резус-фактор – лишь одно из самых незначительных изменений.

– Но почему кровь меняется? Какой в этом смысл?

– Рэнди, а что ты вообще знаешь о группах крови?

– Не много, вообще-то. В пределах школьной программы. Никогда этой темой особо не интересовалась.

– Ну, тогда тебе, возможно, известно, что группа крови у человека обусловлена наличием или отсутствием в его крови неких агглютиногенов, а резус-фактор – антигенов?

Я недоумённо захлопала глазами, но промолчала, решив потом погуглить эту тему. А сейчас – принять к сведению, что в крови присутствуют некие добавки, влияя на неё. Поэтому я с умным видом кивнула в ответ на вопрос доктора.

– Так вот, – продолжил Джеффри, – в момент перерождения из нашей крови исчезают и те, и другие, если они там были раньше. А если в крови нет никаких «примесей», то это как раз первая группа, она же «нулевая», и отрицательный резус. Вот почему наша кровь всегда подходит для переливания любому человеку. Даже несмотря на двадцать пять пар хромосом вместо положенных двадцати трёх.

– Да, кстати, о хромосомах! Мне такой момент непонятен. У вас ведь двадцать пять пар, да? Мне Гейб говорил.

– Всё верно.

– И у меня тоже двадцать пять. Я раньше этого не знала, но тот доктор в «тюрьме» упомянул об этом. Ему попала в руки моя ДНК, и он просто в экстазе рассказывал о ней. Хотя прошло уже десять лет.

– А что здесь странного? Для учёного подобный генотип – это нечто невероятное и запредельное. Конечно, он запомнил.

– Но ведь Вэнди была у него в руках несколько недель. Он же точно изучал её кровь. А вспоминает мою, как нечто уникальное.

– Вэнди?

– Ну, Гвенни. Просто она предпочитает Вэнди, и мне так представилась.

– Ах, Гвенни! Ну, здесь нет ничего странного. У неё-то как раз двадцать три пары, как и у людей.

– Но она же не человек!

– Да, верно. И она отличается от людей. Но не количеством хромосом. Пока. Если бы тот доктор присмотрелся внимательнее, он нашёл бы различия. Но современная наука пока ещё не позволяет легко обнаружить в хромосомах наших неперерождённых детей отличия от человека. Они слишком хорошо зашифрованы. А вот у взрослых всё иначе. Две лишние пары не увидит разве что слепой. И именно в них сосредоточены все наши особенности и странности, которые мы получаем после перерождения.