Крестной феей назначаю себя! - читать онлайн книгу. Автор: Ника Светова cтр.№ 54

Маленькая фрейлина молча кивнула, завороженно глядя на принца — такого сильного и умного, настоящего героя в ее глазах. Но сухой, почти неприятный голос не позволил Дэниэлю долго быть триумфатором. Герцог Берштейн вступил в разговор. и его доводы были не менее вескими, чем доводы влюбленного Дэна.

— Браво, Дэниэль, Вы нашли верное решение и все вполне могло бы повернуться именно так, как Вы сказали. Если бы не одно но…

— Что еще? Какое "но" не дает Вам покоя, господин первый министр? — голос Дэниэля звучал раздраженно, словно принц предчувствовал скорое крушение своих надежд.

— По праву рождения, Вы — принц Армании, а Александрина — принцесса Дарнии. Ваш выбор будущей супруги должен исходить прежде всего из государственных интересов, Ваше Высочество, — Эрнест ответил с подчеркнутым уважением, даже слегка поклонился принцу. Дэн поморщился, недовольный таким сугубо официальным обращением, и потребовал:

— Объяснитесь, герцог! Каким образом будут затронуты государственные интересы, если и я, и Александрина вступим в брак с теми, кого мы любим?

— Извольте, мой принц. Ваш отказ жениться на Александрине, какими бы благими побуждениями он не был оправдан, тут же будет истолкован, как оскорбление Арманией дарнийских интересов. Король Дарнии, Леонард, весьма щепетилен в вопросах чести, как Вам известно.

Далее, Вашим отказом немедленно воспользуются хакардийцы, и король Хакардии Шамиршан пожелает взять в жены принцессу Александрину. Все знают, что у Шамиршана уже есть три официальные жены и неизвестно сколько наложниц — многоженство разрешено хакардийскими законами, подобные браки считаются нормой в их стране. Если бы у дарнийского короля был другой венценосный жених для Александрины, он, конечно, не отдал бы дочь хакардийцу. Но, увы, кроме Вас и Шамиршана, нет никого, подходящего в женихи принцессе Дарнии.

Принц Дэниэль, молча слушавший первого министра, схватился за голову и в отчаянии простонал:

— Эрнест, ну почему, почему считается, что короли управляют своим народом, когда сами они всего лишь марионетки в политических играх? Никому не важны их чувства, с их мнением не считаются. Король — всемогущий, никому неподвластный — на деле всего лишь пешка в руках безжалостных игроков! Скажи мне, неужели я всегда обязан быть покорной пешкой, и не вправе стать живым человеком?

Эвелина надеялась, что герцога тронут слова Дэниэля, но он лишь пожал плечами и повторил свою же фразу, немного ее переиначив:

— Вы родились принцем, Ваше Высочество, и получили безмерные права от рождения. Но Ваш титул налагает на Вас и обязанности, от выполнения которых зависит судьба Вашей страны и Вашего народа.

Вы можете отказаться от союза с принцессой Дарнии, но в этом случае ее отец отдаст руку дочери королю Хакардии Шамиршану. Брачный союз Александрины и Шамиршана будет означать изменение расстановки политических сил, объединение вечно враждующей с нами Хакардии и, пока еще дружественной, Дарнии. Хакардийцы умны и хитры, они используют Ваш отказ, как средство убедить короля Леонардо, что нанесенное оскорбление должно быть отомщено. И начнется война. Война Дарнии и Хакардии против Армании, только недавно оправившейся после мятежа и гражданской смуты.

Увидев, как побледнели женщины и взволнованно дрогнул принц, герцог Берштейн добавил последние фразы, завершающие его мрачные предсказания:

— Даже если Вы не считаете войну такой уж неизбежной, подумайте о судьбе принцессы. Вы сами назвали Александрину добрым другом, так задумайтесь на какую судьбу Вы ее обрекаете? Принцесса Дарнии не выдержит жизни в Хакардии, где бесправие женщин утверждено законом; умная независимая девушка неизбежно погибнет в местной гнетущей атмосфере. А Вы, Дэниэль, сумеете ли Вы наслаждаться жизнью с любимой, зная, что принцесса, считавшая Вас другом, погибла по Вашей вине?

— Эрнест, это подло, это запрещенный прием! — закричала Эвелина, но было уже поздно. Проникновенная речь первого министра произвела должное впечатление, Дэниэль с горечью смотрел на свою Кэти, предчувствуя неизбежную разлуку, а маленькая фрейлина не сводила синих глаз со своего — пока еще своего — принца, не замечая, как текут по ее щекам слезы.

— Эрнест, — неожиданно принц обратился к герцогу совсем просто, как к доброму другу. — помнишь, ты учил меня чести и верности? Ты говорил, что главное достоинство любого мужчины, а тем более принца и короля — незапятнанная честь и чистая совесть. А сейчас я должен отказаться от девушки, которую люблю больше самого себя, больше жизни. Отказаться и считать себя честным человеком…Как такое возможно, Эрнест, скажи мне?

Принц говорил, обращаясь к герцогу, но не смотрел на него. Глаза цвета лесного ореха неотрывно вглядывались в синие большие глаза, наполненные слезами, как будто хотели вобрать в себя плачущую синеву и навсегда сохранить ее в сердце.

В комнате воцарилось тягостное молчание, герцог Берштейн не нашел, что ответить на вопрос Дэниэля.

Да принц и не ждал ответа от того, кем был сейчас Эрнест — от первого министра Армании. На вопросы, идущие от сердца может найти ответ только очень хороший друг или любимый близкий человек, но не государственный чиновник, пусть даже самый преданный и верный.

Чуть позднее Эрнест все же первым прервал затянувшуюся паузу в разговоре. Он опять повторил, что Дэниэль — наследный принц и не вправе потакать своим желаниям. А принц неожиданно улыбнулся — горькой и светлой улыбкой — и сказал:

— Я знаю, что я сделаю, моя Кэти. Я все равно приглашу тебя на Лунный Вальс, и мы будем танцевать вместе, а вокруг нашей пары засияет Лунный Цветок, я уверен в этом! А потом…А потом, если они решатся нарушить волю Трех Лун, пусть нарушают! Я выполню свой долг и женюсь на Александрине. Но ты навсегда останешься единственной для меня, единственной, кому я отдал свое сердце… Ты веришь мне, моя Кэти?

Девушка только и смогла, что кивнуть — слезы заливали ей лицо так, что сквозь их пелену Кэтрин не могла разглядеть своего принца.

— Не плачь, любовь моя, прошу тебя… — мужские ладони обхватили златокудрую голову и губы потянулись к лицу любимой…

Эвелина и сама не могла сдержать слез, глядя на влюбленных. Ей показалось, что и бездушный первый министр был взволнован трогательной сценой, но иллюзиям графини Роддерик не суждено было длиться долго. Может, Эрнест и был взволнован, но волнение не помешало ему помнить о своих обязанностях. Первый министр короля обратился к принцу, по-прежнему, сухим официальным тоном:

— Ваше Высочество, Вы сейчас даете девушке невыполнимое обещание. Невозможно, чтобы Вы танцевали Лунный Вальс с кем-либо, кроме принцессы Александрины!

— Возможно, Эрнест, все возможно в ночь слияния Трех Лун, — Дэниэль отвечал, повернувшись к герцогу Берштейну, но хрупкую девичью фигурку из бережных объятий не выпускал. — Я давно дал слово Кэти Брайтон — танцевать Лунный Вальс только с ней, и не вижу причин менять свое решение. А ваши политические игры…