Искушение Торильи - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Картленд cтр.№ 32

Торилья бросилась к ней и, став на колени перед кузиной, обхватила ее руками.

— Ну говори, говори все, — попросила она. — Говори, моя дорогая.

Слезы струились по лицу Берил.

— Я любила его, Торилья. Я любила его всем… всем сердцем… именно так, как мы с тобой мечтали… О нет, все это было куда более… восхитительно!

— И кто же это был? Скажи мне, — умоляла Торилья.

— Разве ты не догадалась? — Берил улыбнулась сквозь слезы.

И Торилья вдруг поняла ответ.

— Родни!

Берил кивнула.

— Да, Родни. Наверно, я любила его с самого детства… Но я… не понимала, что это была любовь… как и он сам, пока не отправился в… в свой полк.

— Я помню это, — тихо сказала Торилья, — но никогда не думала…

— В то время умерла тетя Элизабет, и ты была… слишком несчастна, чтобы обращать на меня внимание. Я хотела сказать тебе, но мы очень боялись: если бы кто-то догадался, что мы любим друг друга. Родни отказали бы от дома. Ты ведь знаешь, ни папа, ни мама не считали его… подходящей для меня партией.

Тело кузины сотрясали рыдания.

— Подходящей партией! — повторила она глухим голосом. — А он единственный, кто был мне нужен, и он говорил, что любит меня больше жизни.

Торилья обняла кузину, слезы струились теперь и по ее щекам.

— Ты не помнишь этого, — продолжала Берил, всхлипывая. — Я отпросилась у папы на несколько дней в Лондон, чтобы пожить с мамой, но ничего не сказала ей.

Мы с Родни обвенчались по особому разрешению, а потом отправились вместе в отель, и… Торилья… там я узнала, что значит неземное блаженство.

— Я… понимаю тебя! — пробормотала Торилья.

— Все было так… удивительно, так чудесно.. А потом нам пришлось расстаться, потому что полк его отплывал в Испанию.

Торилья вспомнила, что Родни состоял в дивизии, которую в начале 1814 года послали на подкрепление армии герцога Веллингтона, наступавшего на Францию из Испании.

— Родни уверял меня, — что война будет недолгой. Ну а после его возвращения мы собирались во всем признаться папе. Тогда родители ничего не смогли бы поделать… Но он так и не… вернулся.

Берил вновь зарыдала; Торилья бормотала слова утешения и плакала вместе с ней.

— Я., я никогда… никому не рассказывала… — вымолвила наконец Берил, — того, что ты… теперь узнала… Это было бессмысленно… после того, как Родни погиб.

— И ты не сказала даже… маркизу?

— А какой в этом смысл? — спросила Берил, вытирая слезы.

— А тебе не кажется, что у него есть… право знать это?

— Я не расспрашивала Галлена о его прошлом и не думаю, что он будет интересоваться моим.

Берил увидела отражавшуюся рядом с ней в зеркале головку Торильи и слезы на ее щеках.

— Не тревожься за меня, дорогая, — сказала она. — Я в последний раз плачу о Родни… в последний раз вспоминаю о нем.

Все кончено и забыто.

— Ты не сможешь забыть его.

— Попытаюсь, — твердо сказала Берил. — Попытаюсь никогда более не вспоминать о нем.

Поднявшись с колен, Торилья взглянула на розовое подвенечное платье, лежавшее на постели.

Как все это похоже на Берил. И эта странная честность перед собой, не позволявшая надеть белое платье.

Неужели она не могла понять, что Родни и Берил по-особому относятся друг к другу?

Оглядываясь назад, она вспомнила множество признаков, по которым можно было догадаться о их нежных чувствах.

Торилья была на два года младше Берил и на пять — младше Родни и потому смотрела на них глазами ребенка.

Только сейчас, полюбив маркиза, она осознала, почему, когда они бывали вместе, в воздухе витал некий магнетизм; почему они никак не могли наглядеться друг на друга.

Теперь Торилья по-иному расценила поведение Берил.

Потеряв единственного любимого человека, она погрузилась в мир светских удовольствий, чтобы забыть об утрате.

В восхищении собой она искала погибшую любовь, понимая, что никогда не найдет ее.

Утешения в любви не могло быть, и Берил пыталась заменить ее честолюбием, достигнув своей цели, когда маркиз сделал ей предложение.

Теперь все ясно, думала Торилья: вот и еще одна причина, запрещавшая ей забирать у кузины маркиза.

Берил уже потеряла Родни, любовь всей своей жизни, и только высокое общественное положение могло смягчить утрату.

— Конечно, розовое платье даст основание для сплетен. — Берил вновь надела маску, скрывавшую ее истинные чувства.

— Все… будут гадать… почему ты… выбрала такой цвет, — робко заметила Торилья.

— Они будут судачить, что бы я ни сделала, — ответила Берил. — Эти старые кумушки напридумали мне целую кучу любовников. Чарлз Мьюэлл в этом ряду самый последний.

Она усмехнулась, но в голосе ее слышались слезы.

— В прошлом году мне сосватали нескольких мужчин, примерно столько же было и в позапрошлом году.

— И тебе все равно?

— Что мне с того? — Берил пожала плечами. — Пусть уж лучше говорят, чем молчат; я теперь и вовсе не могу, более того — ненавижу, когда никто не замечает меня.

Она встала со стула и подошла к кузине.

— Я правильно сделала, что поделилась с тобой секретом, дорогая моя. Только ты способна понять, почему иногда я совершаю такие вздорные выходки… Просто чтобы забыть.

— Да, Берил, но пойми, раз ты любила Родни, он всегда будет рядом с тобой, как мама возле меня.

Берил замерла.

— Я пыталась в это поверить, — сказала она. — Узнав о его смерти, я плакала в темноте и молила, чтобы он явился ко мне и обнял, как прежде, только этого… не случилось. Тогда я пришла к заключению, — продолжала она жестко, — что все истории о вечной жизни, которые так бойко рассказывает твой отец, лживы. Когда человек умирает, остающимся здесь выпадают адские муки.

— Нет и нет, — возразила Торилья. — Ты не должна так думать! В самые отчаянные минуты мама была возле меня. Смерти нет — я знаю.

— Тогда почему же Родни не приходит ко мне? — спросила Берил. — Он ведь любил меня, Торилья, и мне не встретить подобной любви. Мы принадлежали друг другу, а теперь он оставил меня ну и… доволен этим.

— Я в это не верю.

— А мне так кажется.

В глазах Берил снова появились слезы, и она смахнула их.

— Теперь выходить нельзя, видишь, какая я уродина. Торилья, я лучше лягу и тебе советую сделать то же самое. Вечером будет обед, правда, небольшой.

— Тебе лучше бы не засиживаться допоздна, ведь твоя свадьба завтра. — Торилья едва сдерживала дрожь в голосе.