Разбойник - читать онлайн книгу. Автор: Керриган Берн cтр.№ 43

Как будто, если Дориан Блэквелл не появится перед ней в ближайшее время, она обезумеет.

А что, если он не придет к ней этой ночью? Что, если он солгал, пообещав сделать ей ребенка?

«Я готов и солгать, чтобы получить то, что я хочу».

Да она живьем сдерет с него кожу! Если Дориан Блэквелл задумал подставить Фару в ее собственную брачную ночь, она найдет, что сказать об этом!

Фара несколько минут мерила шагами комнату, разбивая свою речь на определенные и хронологически важные моменты, причем последний начинался со слов «и, кроме того, с…», потому что когда человек начинает с них утверждение, его невозможно проигнорировать. Даже если ты – чертово Черное Сердце из Бен-Мора.

Накопив необходимое количество праведного негодования, Фара направилась к двери.

И тут дверь резко распахнулась, едва не задев ей лицо. Фара взвизгнула.

Блэквелл оторопело смотрел на нее.

– Что, по-вашему, вы делаете? – возмущенно спросила она.

– Что, по-вашему, вы делаете? – произнес он в унисон с Фарой.

Она ответила первой:

– Я собиралась пойти на поиски своего мужа.

– Ну вот он я, – промолвил он, весело оглядывая комнату, сморщив нос от запаха розовой воды, которой она обрызгала подушки, и скривив губы при виде аккуратно расставленных свечей.

– Вы могли бы и постучать, – укоризненно вымолвила Фара, не желая показывать Дориану, какая боль сжала ее грудь.

Блэквелл вошел в комнату, заставив Фару сделать шаг назад.

– Да я скорее умру, чем постучусь в дверь комнаты в собственном замке, – заявил он.

– А если бы я не была готова?

Дориан пронзил ее взглядом. Тем, который мог быть полон тайн и огня. Тем, который мог быть таким безжизненным и холодным. Как сейчас.

– Да что там готовиться к тому, что мы собираемся сделать. – Блэквелл прошел мимо Фары, едва бросив на нее оценивающий взгляд, и развалился в кресле. Тени по обыкновению сгущались вокруг него, несмотря на свечи, которые она так тщательно расставляла по комнате. Холодная угроза и опасная, переменчивая стихия скатилась с Дориана и потянулась к Фаре, как туман, накрывающий берега Шотландского нагорья по утрам и скрывающий опасности, кроющиеся в древней вулканической скале, и силуэты хищников.

Потому что Блэквелл и сам был хищником, что никогда не было столь очевидно, как в это мгновение.

– Ну что ж, – произнес он своим низким, ледяным голосом, осматривая отличную кожу перчаток, обтягивающих его руки, – снимай платье.

Фара вцепилась в лиф своего платья, хотя пуговицы по-прежнему были застегнуты, и устремила взор на большого смуглого мужчину в кресле.

Он спокойно встретил ее взгляд.

– Что-то не так, дорогая? Уже передумала? – У него и в мыслях не было ласково обращаться к ней, и они оба это знали.

В его словах был вызов, ответ на тот, который первой бросила она.

Фара предложила Дориану свое тело, почти потребовала, чтобы он взял его, и вот он пришел, чтобы выполнить ее требование.

Было бы опрометчиво думать, что он стал бы облегчать ей задачу.

Фара вздернула подбородок.

– Нет, просто я подумала, что, может, вы сами захотите его снять. – Она затеяла опасную игру и поняла это по угрожающей вспышке в его глазах.

– Если бы это было так, я бы тут же сорвал его с тебя. Хватит тянуть время. Снимай. Свое. Платье.

Конечно. Он хотел бы посмотреть. Это волновало его. И возбуждало.

«Очень хорошо, мистер Блэквелл, – подумала Фара. – Смотрите».

Дориан видел, что Фара притворяется, будто недрожащие пальцы лишают ее ловкости движений. Она попыталась удержать его взор на своих вызывающих глазах, вспыхивающих небольшими серыми грозовыми тучами, но Дориан был не в состоянии удержаться от пожирания глазами любого, даже самого маленького кусочка ее кожи, обнажающегося с каждой расстегнутой пуговицей. Стройной колонны ее шеи. Мягкого пространства тонкой плоти, растянувшейся на ее груди и ключицах, где так много нервных окончаний.

Фара не спешила, черт бы ее побрал!

Свет свечей целовал ее серебристые волосы, ее нежную кожу цвета слоновой кости, как будто царь Мидас не удержался от искушения и прикоснулся к ней своими про́клятыми пальцами.

Сожаление пыталось закрасться в его разум, разбудить в нем человечность, погребенную глубоко под слоями алчности, самобичевания, насилия, ненависти и злобы, которые он замуровал в эту непроницаемую ледяную оболочку.

Это была Фара. Его жена. Следует ли ему воспринимать ее как сексуальный объект?

Еще одна пуговица высвободилась из петли, обнажив первый намек на выпуклость груди.

Вопрос вот в чем: сможет ли он остановиться, если захочет?

Ответ Дориану был уже известен.

Ни за какие деньги и власть в империи.

Когда она открыла его взору тенистую долину между грудей, Блэквелл ощутил, что его опьянила почти химическая смесь трепета и стыда, которая, как он полагал, терзала бездомных наркоманов, пристрастившихся к опиуму и бродивших по закоулкам китайских иммигрантских магазинов в Ист-Энде.

Его тело готовилось получить то, чего жаждало.

По чему пылало. Кричало от напора желания.

А утром он возненавидит самого себя.

Черт, она его тоже, вероятно, возненавидит.

Тем временем Фара продвигалась вперед, расстегивая пуговицы до пупка, и вот уже Дориан заметил один сосок, просвечивающий темно-розовым безупречным бутоном сквозь белый шелк сорочки, выглядывавшей над туго зашнурованным корсетом. Все связные мысли рассеялись, как туман под солнечными лучами, и все вокруг него растворилось – все, кроме Фары. Каждый его следующий вдох зависел от следующей расстегнутой пуговицы. Следующий кусочек ее обнаженной плоти, открывшейся его взору, Дориан поглощал, как изголодавшийся человек – трапезу.

Ему хотелось остановить ее. Потребовать, чтобы она продолжала. Но несмотря на все самообладание Блэквелла, слов у него не осталось, общение стало выше его сил. Все, что он мог сделать, – это беспомощно сидеть и ждать ее следующего шага. Наблюдать.

Фаре показалось странным, что чем больше она открывает, тем смелее становится. Быть может, это было связано с тем, как руки Блэквелла в перчатках сжали подлокотники кресла, когда она позволила своему платью соскользнуть с изгибов ее тела. Или с тем, как затрепетали его ноздри, когда она подняла руки, прекрасно понимая, что от этого движения под тонкой сорочкой приподнимаются и ее груди. Потом она стала одну за одной вынимать шпильки из волос, распустила тяжелую косу, которая упала ей на плечо, и тряхнула головой, отчего кудри рассыпались до локтей.