Разбойник - читать онлайн книгу. Автор: Керриган Берн cтр.№ 23

– Вы бы этого не сделали!

– Не сделал бы?

Фара разинула рот, потому что была не в состоянии оценить его жестокость. Хотя особо изумляться не стоило, ведь она имела дело с самыми страшными преступниками почти треть своей жизни. Однако почему-то ее поразило, что человек столь культурный, спокойный, богатый и хорошо одетый мог произнести подобную угрозу вежливым тоном. Преступники, с которыми она была знакома, были грязными и мерзкими, с взрывными характерами и грубым языком. А Блэквелл угрожал ей насилием, как будто обсуждал цену на ирландскую картошку.

– Я начинаю понимать, мистер Блэквелл, что не существует глубин, на которые вы бы не опустились, чтобы получить желаемое.

Блэквелл наконец поднес бокал к губам и сделал глоток, старательно скрывая выражение лица. А опустив его, взглянул на Фару с непримиримой самодовольной усмешкой.

– Что ж, вы наконец начинаете узнавать меня, миссис Маккензи.

– Мне бы этого не хотелось, – сдавленным тоном произнесла она.

– У вас нет выбора.

Фара покончила со своим виски одним безрассудным глотком, будучи на этот раз готовой к тому, что спиртное обожжет ей горло.

– Тогда продолжайте, – бросила она вызов Блэквеллу томным от скотча голосом.

– Отлично. – Держа бокал на колене одной рукой, Блэквелл наклонился ближе к Фаре, внимательно наблюдая за ее лицом. – Вам известно, что должен сделать мужчина, чтобы добиться всего, что есть у меня, за короткий срок?

– Уверена, что нет.

Он проигнорировал нотку сарказма в ее голосе.

– Он должен всегда возвращать долг и всегда выполнять свои обещания, – проговорил Блэквелл.

– Это разные вещи? – усомнилась она.

– Необязательно.

Прикусив ноготь большого пальца, Фара задумалась над его словами.

– Ни вы мне ничего не должны, как и я – вам. Мы никогда не давали друг другу обещаний.

Наступило долгое неловкое молчание. Фара ерзала в большом, туго набитом кресле, чувствуя себя ребенком, ноги которого едва достают до пола.

– Помните, что сказал Морли в бронированной комнате несколько дней назад? – спросил Блэквелл.

– А мне надо помнить? – Разумеется, она помнила каждое слово.

Он снова издал звук, который мог означать как веселье, так и раздражение.

– Семнадцать лет назад я был приговорен к тюрьме Ньюгейт за воровство. Из-за некоторых предыдущих опрометчивых поступков мне дали солидный срок в семь лет каторжных работ.

Теперь стало ясно, почему он так крепко сложен. Если он провел большую часть юности, копая тоннели, ломая скалы и таская рельсы для новой лондонской подземной железной дороги, как делали многие английские заключенные, то такая работа вполне могла сформировать широкие плечи и тяжелые кости.

– Среди моих новых сокамерников был мальчик-сирота, привезенный из Шотландского нагорья. Убийца был слишком юн для виселицы, потому что ему было всего тринадцать лет, а публика негодует при виде с петлей на шее кого-то моложе шестнадцати.

Вздрогнув, Фара уставилась на него.

– Дуган… – прошептала она.

– Именно так. – Блэквелл допил виски одним глотком, но не двинулся, чтобы подлить новую порцию спиртного. – Как же мы сначала друг друга ненавидели! Я считал его сопливым слабаком, который был готов к издевательствам, а он принимал меня за безмозглого громилу.

– Так оно и было?

По лицу Блэквелла пробежала ностальгическая улыбка.

– Конечно. Я бросался камнями в его руки, когда он таскал ведра с грязью. Добивался того, чтобы он все ронял и разбивал в кровь костяшки рук.

Фара ощутила, как выражение ее лица ожесточается, а в крови начинает бурлить доселе неизвестный ей вид гнева. Если Блэквелл это и заметил, то не подал вида и продолжил:

– Однажды мой камень промахнулся мимо его рук и попал ему между ног. Дуган упал на землю, его рвало, он трясся не меньше пяти минут, а все мы стояли вокруг и смеялись над ним, даже охранники. А потом он сделал нечто совершенно невероятное. Он потянулся к камню, встал и запустил его в мою голову с такой силой, что я упал. А потом он набросился на меня и превратил мое лицо в такое кровавое месиво, что моя собственная мать не узнала бы меня.

Фара поставила бокал на столик, потому что ее рука дрожала все сильнее.

– Хорошо, – яростно процедила она сквозь зубы. Она начала испытывать отвращение к одному его виду. То, что прежде было интригующим и опасным, стало врагом не только ей, но и Дугану, а этого она вынести не могла.

Но он не обиделся на ее гнев, более того, выражение его лица слегка смягчилось, а жесткая линия рта стала менее напряженной.

– После этого я стал уважать Дугана настолько, что оставил его в покое. И не только я, но и все наши ребята. Он был одним из самых молодых среди нас, но его ненависть и неистовство пылали ярче, чем у других. Мы все поняли это в тот день, и все стали бояться этого.

У Фары перехватило горло. Она не хотела больше слышать об этом, не желала, чтобы их прекрасные воспоминания были омрачены подробностями его страданий. И все же это было ее наказание, не так ли? Оказаться лицом к лицу с последствиями безрассудных поступков собственной юности. Если память Дугана чего и заслуживала, так это того, чтобы ей рассказали его историю, а она бы заставила себя сидеть и слушать. Она все еще была обязана ему этим.

Обязана всем.

– Настал день, когда нас должны были распределить по трудовым линиям. Поначалу большинство из нас, молодых парней, ставили в очередь на плавучие тюрьмы, стоявшие у побережья. Адские, гниющие корпуса, которые ни военно-морской флот, ни судоходные компании больше не могли использовать, с уровнем смертности заключенных более семидесяти процентов. Нас разделили на четыре шеренги, наши направились к судам. – Тут Дориан остановился и внимательно посмотрел на нее. – В ту пору никто из нас этого не знал, но Дуган оказался единственным из нас, кто умел читать и разбирать знаки и записи охранников. Мы все пошли бы на верную смерть, если бы он не вытащил двух моих лучших друзей, Арджента и Тэллоу, на железнодорожную трудовую линию. Я до сих пор не знаю, что заставило его сделать это, но в последний момент он схватил и меня тоже, а охранник этого не заметил. Этим Дуган, скорее всего, спас мне жизнь.

Фаре было невыносимо его слушать, но ее голос еще не восстановился настолько, чтобы сказать об этом.

– С тех пор мы стали неразделимы – Дуган и я, – продолжил Блэквелл. – Мы объединились в банду мальчишек, которые работали на железных дорогах, сначала только вчетвером, при возможности защищая друг друга от старших мужчин и – иногда – от охранников. Обучая друг друга выживать в таком месте. В течение семи лет мы скапливали милости, долги, союзников и нескольких врагов среди мальчиков и мужчин, приходивших и уходивших из тюрьмы Ньюгейт. Мы были лидерами среди них, молодыми и сильными, нас боялись и уважали. Нас с Дуганом прозвали Братьями Черное Сердце, поскольку у нас обоих были черные волосы, темные глаза и крепкие кулаки.