Из бездны — к небесам - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Картленд cтр.№ 3

Княгиня Левина, жена русского посла, жаловалась маркизу, что английский королевский двор стал невыносимо тоскливым и скучным.

— Там невозможно даже поговорить, — сетовала она. — По вечерам мы все сидим за круглым столом. Король дремлет, королева вышивает, все оживленно беседуют — но никогда о политике.

Маркиз рассмеялся. Он знал, что княгиню, живую, остроумную, порой несдержанную на язык, подобная обстановка, действительно, могла заставить страдать. Оставалось лишь надеяться, что графу Бранскомбу в конце концов наскучит то место, которого он для себя добился.

Сам маркиз, беседуя с королем с глазу на глаз, пришел к выводу, что монарх, хотя и несколько склонен повторяться, — вполне интересный собеседник, когда речь заходит о том, в чем он разбирается.

Но во многих случаях Олчестер был готов согласиться с герцогом Веллингтоном, который однажды, как обычно, грубовато заявил:

— Мой господин воистину слишком глуп! Когда он собирается произнести застольную речь, я поворачиваюсь к нему тем ухом, которое почти оглохло, чтобы не подвергаться искушению его прервать!

Маркиз энергично прокладывал путь через толпу «жучков», цыган, мошенников и воров.

Здесь были карлики, клоуны, акробаты, негры-музыканты и промышлявшие на скачках «жучки». И все они вносили свою лепту в суматоху, которая царила у трибун.

Маркиз и его спутник постарались побыстрее пробраться сквозь толпу к своему фаэтону, и, когда лошади выбрались на лондонскую дорогу, Перегрин Уоллингхем сказал:

— Полагаю, королю, который не слишком разбирается в скачках, будет приятно, что лошадь Бранскомба пришла первой, даже если он и вынужден был разделить свою славу с вами.

— Несомненно, король поверит, что Бранскомб должен был выиграть, если бы только Честолюбец, по чистой случайности, разумеется, не миновал призовой столб одновременно с Порохом.

В голосе маркиза звучала горечь, и Уоллингхем почувствовал, что мысль об этом заставляет его страдать.

На самом деле, думал Перегрин, это было потрясающее зрелище, тем более удивительное, что лишь немногие из завсегдатаев ипподрома могли бы ожидать подобный исход. Но, поскольку Уоллингхем искренне любил маркиза, он сказал примиряюще:

— Ну, Линден, мы-то с вами знаем, что его победа не была честной, но если мы станем говорить об этом, ничего хорошего не произойдет.

— Конечно, нет, — согласился маркиз, — но я сделаю все, что от меня зависит, чтобы этот проклятый жокей получил по заслугам. Я готов поспорить на любую сумму, что Бранскомб знал, что делает, когда нанимал этого человека.

— Конечно, знал! — с жаром ответил Перегрин. — Он собирался побить вас любой ценой, не важно, честно или бесчестно!

— Меня это не удивляет, — заметил маркиз. — Бранскомб был таким еще в ту пору, когда учился в Итоне. Он всегда должен был быть первым и, если вы помните, мы уже тогда шли ноздря в ноздрю во многих отношениях.

Перегрин засмеялся. Соперничество между этими двумя мальчишками было неизменной темой для обсуждения в школе, и остальные ученики делились на партии, одна из которых поддерживала маркиза, а другая — графа. То же самое продолжалось, когда они оба поступили в Оксфорд.

Сам Уоллингхем недолюбливал Бранскомба за то, что, несмотря на все свои успехи в спорте, тот не был честным игроком.

Он был готов на все, лишь бы оказаться победителем.

Некоторые мальчики и юноши с необычайной проницательностью чувствуют тайные пороки друг в друге, и Перегрин был абсолютно уверен, что и Бранскомба мучает что-то, о чем не подозревают другие.

Хотя и маркиз не был лишен недостатков, по мнению его друзей, он был истинным джентльменом, не способным на обман или бесчестный поступок.

— О чем вы думаете? — спросил Олчестер, когда самое худшее столпотворение осталось позади и лошади смогли двигаться быстрее.

— О вас, как всегда…

— Я тронут, — с сарказмом в голосе откликнулся маркиз. — Но почему?

— Я сравнил вас с Бранскомбом, и сравнение оказалось не в его пользу.

— Итак, я должен хорошо все обдумать. Не стоит загадывать наперед, что произойдет сегодня за обедом.

Праздничный обед в честь розыгрыша дерби, который давали стюарды от имени Жокей-клуба, был важным событием, во время которого каждый победитель получал заслуженные им почести и поздравления, поскольку обед устраивался в его честь.

Перегрин знал, насколько утомительно для маркиза будет делать вид, что он радуется обществу Бранскомба и подавлять в себе желание рассказать всем, что шансы их лошадей сравнялись лишь благодаря жульничеству жокея, нанятого графом.

— Будем надеяться, что нам не придется задержаться там надолго, — сказал Перегрин, стараясь поддержать друга. — Недавно из Франции в «Дом свиданий» прибыли несколько весьма привлекательных тонких штучек. Возможно, вам покажется интересным с ними познакомиться, как только нам удастся улизнуть.

Поскольку маркиз ничего не ответил, Перегрин вспомнил, что его друг считает посещение подобных мест пустой тратой времени, и добавил поспешно:

— Впрочем, вы, вероятно, предпочтете встретиться с леди Изобел.

В его голосе прозвучала нотка сомнения, как будто он только что понял, что в последнее время маркиз встречается с леди Изобел Сидли не так часто, как можно было бы ожидать.

Это казалось тем более удивительным, что леди Изобел, признанная первая красавица столичного светского общества, была безумно влюблена в маркиза, что не являлось секретом для лондонского высшего света.

Перегрин Уоллингхем часто думал, что леди Изобел родилась слишком поздно: ее пылкость и неосторожность вызвали бы всеобщее восхищение лет пятнадцать назад, во времена Регентства. Перегрин любил хорошеньких женщин и вовсе не желал видеть их недотрогами или жеманницами.

К несчастью, леди Изобел так и не научилась обуздывать свои чувства, и ее безрассудная страсть к маркизу, которую она даже не пыталась скрыть, шокировала королеву.

Последовала долгая пауза. Затем, не спуская глаз с лошадей, маркиз произнес:

— Нет, я не собираюсь встречаться с Изобел. Сказать по правде, она меня больше не интересует.

Уоллингхем обернулся и с недоверием посмотрел на друга.

Он полагал, что маркизу, возможно, стоило бы убедить Изобел вести себя не столь вызывающе или пореже появляться вместе с ней в свете, но окончательный их разрыв казался Перегрину совершенно невозможным.

— Вы уверены? — спросил он.

Олчестер кивнул:

— Мне стало скучно.

На это Уоллингхему ответить было нечего, и они снова замолчали.

Перегрин думал о том, что это похоже на его друга: безжалостно порвать, хотя большинство мужчин на его месте сочли бы, что подобное решение трудно осуществить.