Девочка с самокатом - читать онлайн книгу. Автор: Дарёна Хэйл cтр.№ 5

Она возвращается в аптеку и, глядя недовольно поджавшему губы мистеру Льюису – мол, ну, что ещё? – прямо в глаза, говорит, что, добираясь сюда, нашла на короткой дороге три трупа. Молодые ребята побежали бы посмотреть, взрослые отказались бы связываться, но человек старой закалки, Эмбер уверена, найдёт способ известить городского старосту и очистить дорогу.

Потому что большинство предпочтёт терпеть бессонницу без чая с ромашкой, лишь бы не ездить за этим чаем по пути, который может быть заражён.

Эмбер – не из таких. Она помнит, что заразиться можно лишь от укуса, и знает, что её не кусали.

Попрощавшись с мистером Льюисом, она уходит – теперь уже окончательно и, крепко вцепившись в руль, уезжает. Первый десяток метров собственные ноги кажутся ватными, но дальше становится легче. Под конец Эмбер даже почти предвкушает, ждёт, что, может быть, из леса выйдет кто-то ещё – и она снова сможет увидеть мир во всей его чистоте.

Но из леса никто не выходит.

Она добирается до дома без происшествий, если только не считать происшествием тот факт, что уже знакомый пикап стоит у дома местного старосты. Можно зайти к нему – так же, как до этого к мистеру Льюису, сказать про три ветхих трупа на короткой дороге до города, но Эмбер отбрасывает эту мысль. Любопытство любопытством, но таинственный водитель наверняка уже всё и сам рассказал, да и кто может угадать, как он (или она?) отреагирует на её появление.

Мало кому нравится портить свою машину о живых мертвецов.

В конце концов, Эмбер объезжает дом старосты стороной. Ей приходится сделать внушительный крюк, но это лучше, чем громыхать под окнами колёсами самоката, так что она старается не грустить об увеличившемся расстоянии, а радоваться каждой секунде, проведённой в движении – и вне дома.

Сегодня последний из двух выходных, уже завтра она с утра до вечера будет с Хавьером, а не с матерью и её бесконечной батареей бутылок.

Сначала был виски, потом коньяк, теперь мать пьёт самогон из запасов очередного любовника.

Впрочем, Эмбер несправедлива. «Очередной» звучит так, будто мать меняет их каждый час, но это не так, пусть у неё и есть на то бесспорное право. У всех оно есть. Но с Эндрю она вместе уже полтора года, и полутора лет достаточно для того, чтобы понять: он ещё ничего по сравнению с теми, кто был рядом раньше.

«Это не моё дело», – думает Эмбер.

Мысль рождена скорее равнодушием, чем уважением, но она помнит: на это тоже есть право. Можно – знает Эмбер – можно жить под одной крышей и оставаться друг другу никем, можно быть родными по крови, но чужими во всём остальном, и это печально, но без вселенской трагедии. Никто не виноват. Так просто случается.

С этим вполне можно жить, если не пытаться выстроить свою жизнь вокруг этого.

Поднявшись домой, Эмбер оставляет самокат у двери – в тёмной нише есть удобное место – и, стянув кроссовки, проходит на кухню. Наверное, от воспоминаний о трупах её должно бы тошнить, но вместо этого просыпается голод: желудок начинает урчать. Торопливо распихав лекарства по разным отделам аптечки (коробка с нарисованным красным крестом и сделанными из картона перегородками – пожалуй, единственное в этом доме место, где царит настоящий порядок), она вытаскивает из-под раковины ведёрко с картошкой и, отобрав несколько клубней, принимается чистить.

Слабо журчащая из крана вода успокаивает. Руки – тёмная кожа, испачканная землёй, – работают споро, уверенно, клубни под ними быстро становятся чистыми, свободными от коричневой кожуры, и Эмбер тут же бросает картошку в холодную воду, а потом ставит кастрюлю на огонь. Ей нравится смотреть на воду и нравилось бы смотреть, как она закипает, если бы закипала быстрее, но в магазине у Хавьера – газовая плита (где он умудряется доставать газ, она даже не спрашивает), а дома – обычная, электрическая, кое-как работающая от древней сети.

Всё работает кое-как.

Что-то чинят кое-как, на что-то не обращают внимания. Эндрю следит за водопроводом и электричеством на всей улице – ему за это платят, но не местный староста, а сами жильцы. Таких, как он, много. Электростанция, спасибо былому прогрессу, работает сама по себе, как какой-нибудь вечный двигатель. От солнца, от ветра, от всего на свете – технологии прошлого были на пике, когда прошлому пришёл нелепый конец. Но оно сделало своё дело – создало настоящее, пусть уродливое, хаотичное, местами больше похожее на решето…

В этом настоящем судьба человека лежит в руках человека. Эмбер это нравится.

Вода закипает ровно к возвращению матери с Эндрю. Он кладёт в мойку курицу – уже ощипанную, выпотрошенную и обезглавленную, и Эмбер, достав с верхней полки сковородку, ставит её на плиту. Она пододвигается, чтобы Эндрю было удобнее, и, без слов поняв её нехитрый манёвр, он принимается разделывать птицу.

Эмбер не собирается готовить за всех.

Если ужин – общий, то и вклад в него должен быть общий.

Эндрю лучше тех, кто был до него, в том числе и потому, что понимает правила этой игры. Тогда как мать только хмыкает и уходит. Ей не до готовки, в спальне её ждёт ещё половина бутылки.

За ужином она не расстаётся с бокалом. Тусклый свет лампы преломляется в заляпанных стенках, жидкость внутри то выглядит янтарной, то отливает багровым, и Эмбер достаточно едкого, терпкого запаха, чтобы знать: она никогда не захочет попробовать вкус. Мать неодобрительно кривит губы на её «оскорбительную» футболку и так поправляет воротничок изношенного цветастого платья, что в очередной раз становится ясно: она бы такое ни за что не надела.

«И хорошо», – думает Эмбер. На помойке свои вещи она уже находила (или, точнее, не находила), не хватало ещё, чтобы их начали отбирать прямо дома.

– У старосты гости, – говорит она неожиданно для себя самой. Обычно семейные ужины проходят если не в тишине, то уж точно не в непринуждённой беседе, и Эмбер – вовсе не та, кто старается завести разговор первой.

Эндрю удивлённо смотрит на неё.

Мать кривится сильнее. Отпив из бокала, она ставит его на стол – на самый край, хотя ей тысячу раз говорили, что не нужно так делать, и сама она тысячу раз понимала, что, правда, не нужно, потому что свернуть его локтём легче лёгкого, а ползать потом по ковру, накрывая мокрые пятна ладонью, пытаясь облизать пальцы и одновременно обливаясь слезами, – занятие не из приятных.

И зрелище не из приятных.

– Гости?

Эмбер с равнодушным видом пожимает плечами.

– Я видела, когда возвращалась из аптеки.

Видела, когда возвращалась из аптеки – по дороге, на которой валяются трупы. Трупы живых мертвецов. Разорванные, вывернутые, изломанные, недвижимые благодаря ей самой.

«Гости старосты, – думает Эмбер. – Видели, как я удираю от зомби».

Гости старосты мне, можно сказать, помогли. Было бы забавно прийти к ним и сказать им спасибо.