Ступая за Край - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Романова cтр.№ 63

Эарсил знал достаточно о том, как устроено тело женщины, но всё же замер в неуверенности, хотя дух желания завладел всеми помыслами, дыханием и телом Эарсила, он остановился, чтобы разглядеть лицо девушки. Нежная кожа лица покрылась ярким румянцем, сердцебиение было видно по венке на шее, по которой с невероятной скоростью, неслась кровь. Сама же шея была окрашена в бледно-розовый цвет, который смешивался с молочной белизной шёлковой кожи груди и живота.

Эарсил провёл несколько раз пальцами там, где мужу полагается входить в жену свою, лаская снаружи и внутри, так и не решаясь сделать то, что требовал дух его и тело, сдавливая в тисках, подобных пыточным, плавя и удушая желанием.

— Я выбрала тебя, сделай меня своей, — его пальцы ощущали так много влаги, такое сильное желание и сжатие, — сделай…

Он не смог бы отказаться. Теперь.

Ты не во дворце, и Биоввена не наложница тебе, и никогда ею не будет.

Это было жарко и тесно, казалось, его охватил жар, лихорадка, казалось, всё тело мучается в тесноте своей оболочки. Это было лучшее, что когда-либо ощущал, делал, думал или мечтал Царевич Эарсил, сильнее боли и сильнее страха, сильнее любых законов, но не сильнее любви, что ощущал он в сердце своём к Биоввене.

Эарсил ощущал, что не удержит вес свой, что с каждым толчком он словно слабеет, даже глаза его видели плохо и слух притупился, он перевернулся на бок и увлёк за собой девушку, делая пару толчков, ощущая, как семя его покидает тело его, чтобы оказаться в теле Биоввены.

Первое, что услышал Эарсил, были птицы, второе, что ощутил — соль под губами его.

— На щеках твоих слёзы, Биоввена, — он не чувствовал себя обеспокоенным, он не чувствовал ног своих, рук и тела, — почему ты плачешь?

— Я не знаю, — девушка улыбнулась, — это неведомо мне.

— Надо встать, земля жёсткая для тебя.

— Она не была такой уж жёсткой, — улыбнулась.

— Знаешь, Аралан однажды сказал, что он не терпит в покоях своих наложниц или рабынь, когда они перестают ублажать тело его… Он сказал, что обнимать потом женщину — мучение для мужчины, но я не чувствую такого, я хочу обнимать тебя, целовать, я хочу…

Биоввена улыбнулась, позволяя целовать себя и целуя в ответ.

— Я знаю, чего ты хочешь, Царевич, но я ощущаю боль…

— О чём ты говоришь? Я сделал больно тебе?

— Я выбрала тебя, Эарсил, — когда Эарсил смотрел на пятно на белом льне и нежной коже бедра Биоввены.

— Ты говорила, что…

— Что я позаботилась о духе и теле многих воинов, Царевич? Никто не задаёт таких вопросов женщине, даже если ты сын Царя Горотеона, ты не можешь задавать мне подобных вопросов.

— Надо было сказать…

— Тогда бы ты никогда не сделал меня своей, Эарсил!

— Откуда тебе ведомо? Сделал бы…

— Моя мать провидица, забыл?

— Я помню это, Биоввена, — Эарсил привлёк к себе девушку, — я люблю тебя, Дарующая жизнь, сердце моё, дух и помыслы принадлежат тебе.

— А тело?

— Тело моё неразделимо с помыслами.

Листва деревьев становилось яркой, сочная трава высохла под невыносимо жгучим солнцем, а потом припала к земле под струями дождей.

— Ты велел воинам возвращаться и оставил только свою стражу, Эарсил, если бы я не говорила с тобой и не видела, что твой разум светел, я бы сказала, что ты обезумел!

— Разве что-то угрожает мне в лесах этих или горах? Здесь не осталось ни одного мятежника.

— Ты не можешь этого знать! Это опасно… и это…

— Воины выражали недовольство, я не мог больше держать их здесь, среди этих гор, давно я должен был покинуть место это, но не ведаю, как покинуть тебя. Скажи, когда сойдут снега, ты ещё будешь здесь? Я найду тебя, когда вернусь сюда?

— Ох, Царевич, ты не вернёшься, здесь ты словно затерянный дух, и разум твой забыл то, кем был рождён ты, и долг свой, но переступив ступени дома своего, дворца Горотеона, разум твой и сердце скоро найдут успокоение, как и тело твоё. Во дворце довольно рабынь, и скоро у тебя появятся наложницы, а потом, когда придёт время…

— Биоввена разум твой не ведает того, что говорят уста твои. Скажи, найду ли я тебя, когда вернусь сюда?

— Нет, не найдёшь. Как только ты покинешь места эти, мы перейдём горы, и след наш затеряется. Безумие оставаться здесь в сезон буранов. Моя мать жила в этой хижине, недалеко было поселение, но и она перебралась туда, невозможно представить себе жизнь здесь, среди снегов и диких зверей.

— Я заберу тебя.

— Наложницей? Ты, верно, лишился разума, и не ведаешь, что говорят уста твои. Я не стану наложницей.

— Жизнь наложницы не так и плоха… Много возможностей откроет она для тебя, всегда будет сыто тело твоё и удовлетворён дух, много камений будет у тебя и украшений, что радуют дух женщин.

— Возможностей?! Возможность сидеть взаперти, в покоях своих, и ждать, пока господин, — с пренебрежением, — призовёт меня, чтобы удовлетворить тело его, и смотреть, как следующие ночи он призывает другую, и так из-за дня в день, пока я не надоем своему господину? — с издёвкой. — И он не велит бросить меня на потребу воинам или на растерзание оголодавшим зверям, или, если будет добр, найдёт мне мужа и даже заплатит монеты ему за позор его? Ты совсем не знаешь меня, Царевич, если предлагаешь такое!

— Я не могу позволить тебе уйти! — глаза Эарсила темнели, и он, как никогда, понимал брата своего и то, как охватывает Аралана гнев, и как сложно противиться силе этой человеку.

Эарсил был рождён Царевичем в стенах дворца отца своего Горотеона и не ведал отказа ни в чём, даже более брата своего, которого воспитывали в строгости и страхе перед законами Дальних Земель и Главной Богини.

Аралана учили поступать так, как требует долг его, и не думать о нуждах своих или желаниях, только о долге своём по праву рождения, всё реже его охватывал гнев такой силы, что он был не в силах совладать с ним. Эарсил же впервые столкнулся со злостью духа своего и разума, и без бессилен перед ним.

Давно отпустил он воинов, оставив лишь немногочисленную стражу, и даже командиру их приказал находиться в поселении неотлучно, где лишь ветер да дикие коты бродят по улицам, а сам ушёл в хижину на берегу озера, затерянную в предгорье, в сырых лесах и цветастых полянах.

Его руки сильно сжали плечи Биоввены, так, что слёзы проступили на глазах её, и девушка начала оседать, не в силах оказывать сопротивление. Сдавливал, наблюдая, как руки его, помимо воли его, двигаются к шее с молочной шёлковой кожей. Он не мог отпустить её.

— Я не позволю тебе уйти или… убью тебя.

— Если ты убьёшь её, брат мой, это не принесёт успокоения сердцу твоему. — Эарсил смотрел перед собой и видел брата своего, Наследника Аралана, а поодаль, за спиной его, всадника Кринда, недалеко были и другие всадники, в этом не было сомнений, Аралан не передвигался с одним всадником. Всегда они и стража его сопровождали Наследника.