Сокровище для дракона - читать онлайн книгу. Автор: Галина Горенко cтр.№ 48

В голове шумело, словно внутри бился шторм, глаза слепило от неяркого света, а злой голос провоцировал горькие слезы, но я не собиралась показывать этому бездушному засранцу свою слабость. В конце концов ему что-то от меня нужно, поэтому пока я в сознании нужно слушать.

— Есть единственный вариант, я не скажу, как, но мне удалось выделить магическую составляющую крови, это долго, да и потом ты вряд ли сможешь оценить гениальную простоту моего открытия. Это — сыворотка. Но мне нужно твое безоговорочное согласие, и обещание, придержать своего Дракона, когда всё выяснится, в ближайшее время я собираюсь занять место папаши, и мне не нужна война с соседом. Ну так как? Согласна? Дело в том, что Цесс категорически отказывается рискнуть, он готов смотреть на твои болезненное угасание и мучительную смерть, но не рискнуть всем. Гарантий нет никаких. Либо это убьет тебя, либо ты выздоровеешь, но, если не попробовать, твоя смерть лишь вопрос времени.

— Да. Я согласна. Обещаю, — если есть хоть малейший шанс выжить я должна им воспользоваться. Мне довелось поведать столько больных, что сдаются преждевременно, теряют надежду, и просто ждут смерти, сами притягивая безрадостный конец. Я точно не собираюсь уподобляться им. Мне было мучительно больно узнать, что Себастьян сдался, все муки моих нынешних страданий, меркли пред этим разочарованием. Но сейчас не было времени предаваться меланхолии, сколько мне еще осталось трезвого сознания, я не знала, поэтому внимательно смотрела и слушала, что говорил мне Бладёльтер.

Тот в свою очередь перестал обращать на меня внимание и совершал привычные каждому врачу манипуляции. Наполняя шприц жидкостью золотистого цвета, он бормотал что-то на своем языке, мне удалось выхватить лишь несколько отдельных слов, но они никак не желали выстраиваться в логичную фразу, и я отбросила эти попытки. Он долго пытался найти вену для укола на руке, поцокав языком он спустил простыню и стал прощупывать бедренную артерию в паху, хотя его пальцы я не чувствовала, а лишь могла, хоть и с видимым трудом, наблюдать за его действиями.

— Боюсь единственная подходящая артерия для укола — это шея, постарайся не шевелиться. — сказал мне мужчина, и промокнув спиртовой салфеткой кожу, поднес шприц к моему горлу. Укола я не ощутила, увидела только, как он сложил шприц в карман халата похлопав по нему. — Забыл сказать, а может и не забыл, если выкарабкаешься тебя ждут удивительные побочные эффекты препарата. Я сам не знаю какие, но я был бы не прочь их понаблюдать. — И с гадким смехом тронувшегося гения покинул палату.

Сначала я ничего не ощущала, глаза мои закрывались, и я вновь проваливалась в небытие, моим единственным желанием было увидеть Себастьяна, и я изо всех сил старалась не уснуть, подбадривая себя, что вот-вот откроется дверь и войдет любимый. Место укола стало слегка печь, словно мама приложила к нему горчичник, это была такая забытая, приятная боль, что я блаженно щурилась, прислушиваясь к своему организму и надеясь почувствовать изменения в чувствительности конечностей. Печь стало сильнее, уже не только шею, но и все тело охватило ласковое пламя, я нежилась в нем, наконец-то согреваясь. Оно прогнало и растопило лед, в который были заковано моё измученное тело. Казалось я растаю, как Снегурочка решившая прыгнуть через костер на Ивана Купалу.

Вдруг, острая, невыносимая боль пронзила все моё тело, если бы я смогла закричать, думаю мне стало бы легче, но глотку парализовало, а крик замерший где-то внутри пытался вырваться наружу, разрывая легкие. Конечности и раньше меня не слушались, а теперь тем более. Я не могла даже закрыть глаза, их застилали ядовитые слезы. Боль лишь нарастала в геометрической прогрессии, всё сильнее и сильнее, словно черти в аду жарили меня на раскаленном масле, подрумянивая до хрустящей корочки одновременно со всех сторон. Вместо крови по моим венам текла кислота, в глаза насыпали битого стекла, меня словно выкручивали на дыбе, такой остротой она отзывалась в каждой мышце моего тела.

Боль.

БОЛЬ.

БОЛЬ…

Я ухнула в мрачный колодец, и падала в него очень долго, ударяясь о стенки бесконечного темного туннеля, замерзая и сгорая вновь и вновь. Бессчётное, бесконечное количество времени. Только я и агония. Только я…

Под моими раскинутыми руками промозглая густая земля, едкий пороховой дымок стелется по поверхности и забивается в ноздри, неприятно щипая глаза и порез на щеке. Аннушка склонилась надо мной, её горячая слеза капнула мне на щеку. Влажной тряпицей она вытирает мой порез, раздражая его сильнее, я хочу сказать ей, чтоб она не плакала, но из моего рта вырывается только хрип и почему-то теплая пена, она пузырится и мешается во рту, я пытаюсь избавиться от нее, наклоняюсь вбок и выплевываю кровавую слюну.

Надо мной стоит бледный отец и растерянный Иван Александрович, второй обреченно качает головой, а папа, суровый по-военному человек, офицер императорских войск, чьи чувства и эмоции для меня всегда оставались тайной за семью печатями, падает возле меня на колени, гладит по спутавшимся волосам, что-то шепчет мне и без остановки целует мой лоб, щеки, губы, глаза. Говорит о любви и долге, о чести, и благодарит меня, за то, что я была именно той дочерью, о которой он всегда мечтал, о том, как сильно он гордится мной, как благодарен Господу за то, что моя жизнь так прочно была связанна с его.

— Не печальтесь, отец, — хриплю и кашляю, — уверена, я еще удивлю вас. Он кивает, силясь улыбнуться, держит мою руку, не желая меня отпустить, мои глаза закрываются сами собой, я очень устала и хочу спать, я обязательно поговорю с ним, когда проснусь. Обязательно.

Я резко открываю глаза, словно меня только что окатили ушатом колодезной воды. Быстро, нервно, испуганной птахой, бьется мое сердце в клетке груди. Что это было, сон? Воспоминание? Бред? Другая, возможная реальность? Не известно, как сложилась бы дальше моя судьба, останься я в моем мире, может быть провидение показало мне один из возможных вариантов? Или единственный из возможных?

Знакомая палата, белая и стерильная, слепящий солнечный свет бьет в окно, больно ударяя по чувствительным глазам, накрахмаленная, шершавая простынь, хрустит под пальцами. В дверном проеме появляется знакомая, внушительная фигура с подносом, от тарелки что стоит на нем, идет пленительные аромат куриного бульона, я повожу носом и вздыхаю:

— А пить все же хочется сильнее, чем есть, — хрипло говорю я Себастьяну. Тот поднимает красные глаза и неверяще смотрит на меня. Кое-как сгрузив поднос на ближайшую тумбочку, едва не разбив и не пролив, он буквально падает на стул, что стоит рядом с кроватью, словно перестал доверять ногам-предателям. Хватает меня за руку и во всю мощь своих драконьих легких зовет Арду. Я слегка глохну, но радостно посмеиваюсь такой реакции. В палату буквально врывается Бруно, а затем и две медсестры. Дальнейшую суету я помню плохо, меня щупали, трогали, меряли пульс, поили отварами и витаминами, мазали и мыли, снова кормили и расспрашивали о самочувствии.

— Я чувствую себя хорошо, только сильная слабость, кружится голова и щиплет от яркого света глаза, — отвечаю я как заведенная кукла одно и то же.