Крылатое счастье - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Гордова cтр.№ 39

Я решила попробовать кое-что кардинально новое для меня — начала писать книгу. Несмело, боязливо, не зная никаких правил, собственно, написания… Я просто писала о том, что было у меня на сердце. И даже не пыталась думать о том, почему его занял мужчина с чёрно-золотыми глазами.

Я писала очень много — целые дни и даже ночи, боясь потерять мысль, настроение или этот важный образ… В итоге всё привело к тому, что вернувшаяся от родителей я провела бессонную ночь, а потом и ещё три последующих дня за созданием детального портрета Садхора.

Он был красив… он был красив настолько, что я, не удержавшись, на время забыла о книге и просто рисовала, рисовала и рисовала… Иногда плакала, иногда глупо улыбалась со слезами на глазах, и да — рисовала.

И я не жалела нисколько. А понимание того, что я всё делаю правильно, пришло вместе с постучавшей ко мне в дверь Машей. Этот солнечный лучик узнала о моём возвращении и забежала разузнать обо всём, заодно и работу у себя предложила, и я даже согласилась… а потом она увидела Садхора.

— Вау, — выдохнула она полной грудью, с приоткрытым ртом глядя на моего золотоглазого дракона, что стоял в гостиной. — Это ты нарисовала?

Глупый вопрос, если учесть, что я живу одна…

— Да, — немного смутившись, призналась я.

Смущаться начала ещё после появления Маши, врать о том, что я якобы всё это время отдыхала у бабушки в деревне, было вообще противно, так что я ходила вся напряжённая, и её внимание к моим работам меня заметно насторожило…

— Он как живой, — прошептала девушка с восторженным трепетом, протягивая ручку, но не касаясь полотна.

А потом она резко повернулась, посмотрела на меня с безумием, которого я у неё раньше не замечала, и вдруг сказала:

— Один мой друг работает в художественной галерее.

Честно говоря, тогда я не понимала, к чему она это сказала. Я не понимала даже тогда, когда девушка-солнечный-лучик заставила меня собраться и поехать куда-то с ней… Непонимание было со мной и на пороге светлой художественной галереи, и даже при знакомстве с её владельцем Максом — пепельным блондином в белом костюме и с очками в модной деревянной оправе.

Доходить до меня начало только после того, как Маша достала телефон и начала показывать Максу… приглядевшись, я с удивлением опознала свои собственные картины, которые она когда-то успела нащёлкать в квартире.

Через час я была счастливым обладателем контракта о сотрудничестве с модной галереей, ещё через час двое мужчин вывезли из моего дома всех Садхоров, не забыв напомнить о том, что в ближайшие пару недель от меня ожидают ещё как минимум три работы… которые будут участвовать в благотворительной выставке и которые есть неплохой шанс очень выгодно продать…

Это, наверно, была шутка… Или просто невероятная удача, я не знаю, но ощущение такое, будто меня разыгрывают. Я и ходила с плавающей головой, с трудом веря в то, что начало происходить в моей жизни.

А потом улыбнулась и решила, что нельзя упускать такой счастливый шанс. В конце концов, моя психика выдержала даже драконов, неужели я не справлюсь с парой картин?

Справилась. Этот месяц пролетел перед глазами за одно слившееся в неясное пятно мгновение. Я убегала утром на свою новую бесподобную работу, с усталой улыбкой на губах возвращалась вечером в свою пустую квартиру, несколько часов сидела за книгой, затем полночи рисовала, а в итоге падала без сил на кровать, чтобы проснуться уже через часа четыре в лучшем случае и снова побежать на работу.

Всё это слилось в одно сплошное счастливое мгновение.

Работа была бесподобной! Улыбчивый коллектив, адекватное начальство, обед… боже, обед! Горячий вкусный обед! Я плакала несколько первых рабочих дней. На меня после этого начали странно коситься, но в целом моей жизни это не испортило.

Выставка в галереи Макса прошла даже лучше, чем удачно: какой-то мужчина, имени которого я даже не смогла узнать, купил четыре мои картины. За бешеные деньги купил, серьёзно! Я в принципе даже и не думала никогда, что за картины можно столько получать… оказалось, что можно.

К слову, Макс тоже был крайне удивлён. Очень. И на радостях подсунул мне ещё пару каких-то договоров, собираясь увести оставшиеся картины на свою следующую выставку в столицу. Я всё на тех же радостях всё подписала.

А потом одно крупное издательство взялось за черновик моей книги. Уверена, Маша и тут помогла, за что я была ей очень благодарна, но мой солнечный лучик ни в чём не признаётся и лишь загадочно улыбается.

За две недели нам с черновиком пришлось несладко. Нас безжалостно мучили и днём, и ночью. Серьёзно, редактор один раз в три ночи позвонил! Я тогда ещё тоже не спала, поэтому мы проболтали с ним часа полтора, сверяя наработки и уточняя массу деталей. А потом её издали! Мою книгу! Издали! Снова пришедшая в гости Маша нашла меня прыгающей в обнимку с книгой по гостиной, потом мы с ней прыгали уже вместе, а потом как-то так вышло, что мы уже сидели на кухне в обществе фруктов, шоколадных конфет и чего-то светло-розового с цветочным ароматом…

Страдать от похмелья пришлось уже по дороге в столицу на вторую выставку. Не частную, конечно, Макс показывал людям и другие работы других художников, но как-то в шутку он сказал, что обязательно устроит мне только мою личную выставку…

Каким-то удивительным образом моя жизнь устремилась резко в гору. И если поначалу я разбегалась, заставляя себя делать каждый шаг, то теперь этот безумный водоворот поглотил меня с головой и мотал по часовой стрелке, нещадно закручивая и грозя разорвать на кусочки, если я вдруг посмею хотя бы попробовать затормозить…

Голова шла кругом от всего этого, в происходящее верилось с трудом, но я была рада, действительно очень рада. Даже больше: я была почти счастлива.

Но в душе, где-то глубоко настолько, что даже я находила с трудом, притаился комочек горькой тоски. Иногда он, не выдерживая заточения, вырывался на свободу, и мне становилось невыносимо больно настолько, что слёзы сами собой текли по щекам, а грудь разрывали рыдания.

Мне было больно — внутри больно, даже невзирая на все последние события. Мне было больно настолько, что хотелось не улыбаться незнакомцам, а выть в подушку.

Мама с папой были счастливы за меня. Бабушка с дедушкой были счастливы. Бабушка Оля, к которой я продолжала ездить в гости, тоже была искренне счастлива. И даже Маша с Максом, и мой издатель, потому что у книги были весьма неплохие продажи, и ещё куча народа, которые меня по сути даже и не знали…

Все были счастливы.

И мне бы тоже быть счастливой, потому что теперь у меня были совсем неплохие деньги, и картины, и работа, и книга… но вырывающаяся на свободу тоска приводила за собой сожаление и жгучее желание увидеть его ещё раз.

Всего раз.

Всего один раз.

Именно в один из таких вечером в мою входную дверь и постучали.