— Врага номер два они поймали, обезвредили и прямо сейчас выводят на информацию. Причём выводят таким образом, что у него нет никакого шанса что-либо скрыть или переврать.
Это тоже был хороший довод, а, главное, правильно сформулированный. Мне всегда нравилось, как разумная Давина умеет успокаивать, не произнеся ни единого слова утешения. Она просто включала свою логику и действовала по принципу: «Если ты можешь всё изменить, то незачем переживать, а если ничего не можешь — смысл тогда переживать?». Поэтому она не переживала никогда. Можешь — действуй, а не ной, не можешь — сядь и не мешай действовать другим.
— А кто у нас враг номер один? — Спросила у неё, действительно ощутимо успокоившись.
Выразительно скривившись, ведьмочка громко фыркнула и с неприязнью ответила:
— Ая. Вот пусть только покажется, я её лично задушу… а, нет, не выйдет, — заметно расстроилась она тут же, опустив уголки губ, — твой эор доберётся до неё раньше.
Я невольно поёжилась от её слов, и только собиралась сказать, что уж лучше не надо, как девушка вдруг дёрнулась, выразительно махнула на меня рукой, велев молчать, припала к столу, отставив в сторону кружку, и внимательно посмотрела на свой артефакт, с которым внешне не случилось никаких изменений.
— Они услышали, — проговорила она для меня что-то мало понятное, но очень волнительное, — я могу показать. Снеж, за руку возьми.
Мне не нужно было повторять дважды, тем более что Давина сама протянула мне обе ладони.
Я положила руки поверх её, осторожно обхватила пальцами запястья и почувствовала, как её пальцы в свою очередь обхватывают мои.
А затем — вспышка, прорезавшая само сознание, и круговорот из быстро мелькающих картинок и обрывков фраз, что стремительно утаскивал нас куда-то на глубину.
Глава 18
Первое, что я почувствовала — холодный ветер прямо в лицо. Резкий порыв, чуть не сбивший не ожидавшую подобного меня с ног, взметнувший мои распущенные волосы и заставивший чужую руку сжать мою ладонь крепче.
Давина была вторым, что я почувствовала, и она, поймав мой взгляд, вначале бегло, но внимательно оглядела с ног до головы меня, и лишь только после этого повернулась и огляделась вокруг, всё также продолжая сжимая мою руку.
Мы были в…храме. Наверно. Во всяком случае, строение из сплошных массивных, украшенных какими-то рисунками колонн, наверху соединяющихся в многоярусную крышу, было похоже на храм. Внизу, под ногами, монолитные плиты с тёмными символами — мелкими и многочисленными, похожими на единое покрытие.
И, собственно, всё, больше в храме не было ничего. Ну, кроме завывающего злого, будто бы чему-то противящегося ветра и кучки людей в нескольких шагах от нас.
Облачённые в длинные, струящиеся даже по полу бело-серые плащи, с множеством мелких косичек на длинных волосах и бородах, столпившись над чем-то, скрытым от наших глаз, они не оставляли сомнений в своих личностях.
— Совет Светлых Старейшин, — заворожено прошептала Давина, не боясь быть услышанной.
— Интересно, какой по счёту? — Находясь в таком же потрясении, глухо отозвалась я.
— Третий, — безошибочно поняла она, подняла руку и указала мне на одного из них, — смотри на кольца в волосах.
И действительно, ремешок, перетягивающий самую толстую, центральную косу, был украшен тремя массивными серебряными колечками. Значит, в этом мире уже когда-то существовало два других Совета Светлых Старейшин. Тех самых светлых, что спустя много-много лет с этого момента будут не просто порабощены тёмными — поглощены, уничтожены, стёрты с лица планеты.
Это грустно, но, если верить истории и рассказам Аяра, светлые были просто ужасными существами, лишёнными всех человеческих чувств, зачастую ещё и разума, но взамен наделённые могущественной магией. Проще говоря, почти каждый из светлых был бомбой замедленного действия, готовой рвануть в любой момент, стоит только светлому задаться вопросом: «А почему бы и не да?».
Видя, как они, негромко встревожено переговариваясь, столпились над чем-то, я не могла подумать ни о чём хорошем, честное слово.
И убедилась в своих предположениях, когда из-за одной из колонн вдруг отделилась невысокая тень. Она, точнее, он пробежал разделяющего его со Старейшинами расстояние, бесцеремонно растолкал ближайших из них и вторгся в круг.
— Риэн! — Прогремел тут же чей-то грозный бас на весь храм.
— С ума сойти, — прошептала Дав следом.
Я и сама подумала о том же, а маленький будущий грозный маг не слушал никого вокруг, потрясённо уставившись на что-то внизу прямо перед собой.
— Пошли, — велела, что удивительно, я, а не любопытная Давина.
А вот вперёд меня потащила именно она, да. Мы, осторожно ступая и боязливо оглядываясь, хоть нас всё равно никто не замечал, подобрались ближе, заглянули через опущенные плечи маленького Риэна и…
— Да ладно, — прошептала Дав с недоверием, — ребёнок, серьёзно?
— Как она оказалась здесь? — Будто услышав слова ведьмы, возмутился один из десятка мужчин.
— Боги послали нам дар, — решил тут же кто-то.
— Или проклятье, — сплюнул на пол другой, не самый радостно настроенный.
Его слова прозвучали жутко в образовавшемся тяжёлом молчании.
А малышка в небольшой плетёной корзине вдруг зашевелилась под одеялом, завозилась, а затем громко и визгливо заплакала.
У меня внутри всё сжалось от этого плача, Дав тоже крепче сжала мою ладонь, а мужчины в плащах даже не дёрнулись. Так и стояли, с неодобрением и испугом глядя на ребёнка. Просто ребёнка, маленького, беззащитного и, кажется, никому не…
— Она точно не проклятье, — решил Риэн, такой маленький, лет десяти, и такой храбрый и серьёзный.
И именно он, а не весь этот десяток мужчин, подошёл к корзинке, игнорируя всеобщее неодобрение, присел на корточки и протянул дрожащую ладошку к покрывалу, чтобы осторожно то отодвинуть и взглянуть на скрытую от наших взглядов малышку.
Увы, нам не позволили посмотреть на неё. Новая вспышка света, новый круговорот, затянувший нас внутрь, снова перемешанные голоса и картинки, среди которых перед глазами чётко замелькали те, где Риэн взрослел, становясь вначале подростком, а затем молодым красивым парнем.
Вместе с ним, буквально бок о бок, росла и малышка Ая.
Они были красивыми. Весёлыми, даже не смотря на суровый образ жизни среди Старейшин светлых, и, самое главное, добрыми.
За какие-то краткие мгновения мы стали свидетелями целой истории. Той, что началась с жалости, переросла в дружбу, что была крепче стали, а затем расцветшую прекрасной любовью. Я чувствовала это, словно в эти мгновения любила сама, так чётко, остро, сильно… Чувство, что выжигало изнутри всё остальное, оставляя только её — молодую, прекрасную, до дрожи любимую, медленно наращивающую силу ведьму.