Эпсилон в созвездии Лебедя - читать онлайн книгу. Автор: Морвейн Ветер cтр.№ 30

Кесси ещё больше укрепилась в мнении, что что-то всё-таки не так. Снова кинула взгляд на гостя и торопливо вышла в коридор, а затем зашептала:

— Августа, как это понимать? Ты бы хоть мне что-то сказала. И потом, она же заставит тебя вступить в брак. Ты же этого не хотела.

— А теперь хочу.

— М… Да? Тебе понравился жених?

— Я его не видела ещё. Но, Кесси… — Августа, как ей показалось, сдержала всхлип. — Я так больше не могу. Сколько ещё я должна ждать? Люблю я его или не люблю, но между нами ничего не будет никогда.

— Августа! Стоять!

Голос Августы смолк.

— Ничего не предпринимай. Через десять минут перезвоню. Хорошо?

Тишина.

— Ради меня.

— Ладно. Буду ждать.

Кесси вернулась в комнату и уставилась на гостя в упор. Будто почувствовав её взгляд, Хайнрих неуверенно поднял глаза.

— Августа выходит замуж, — произнесла Кесси, тщательно печатая слог и не отрывая от Хайнриха глаз.

Хайнрих неверяще взглянул на нее. Потом отвел взгляд и практически прошептал:

— Я рад за неё. Так будет лучше для всех.

Кесси вскинула бровь и медленно приблизилась к нему.

— Что?

Хайнрих, не ожидавший от беременной леди такого напора, немного оторопел.

— Так ведь будет лучше для всех? — неуверенно спросил он.

— Ты мужчина или нет? — рявкнула Кесси и, дёрнув его за рукав, заставила встать. Хайнрих ошарашенно открыл рот. — Она год из-за тебя страдала — и хочешь, чтобы всю жизнь продолжала страдать?

Хайнрих озадаченно смотрел на неё какое-то время, потом, словно убеждая себя в чем-то, провозгласил:

— Я как раз не хочу, чтобы она страдала.

— Тогда тебе придётся наконец-то с ней поговорить.

— И что я ей скажу? Прости, между нами ничего не может быть? Уверен, что она это поняла и сама.

— А между вами ничего не может быть?

Хайнрих затравленно посмотрел на нее.

— Она хочет быть только с тобой. А ты хочешь чего?

— А я не хочу причинять ей боль!

— Идиот! Я таких идиотов на второй день увольняю!

Хайнрих непонимающе приподнял бровь. Кесси решила, что надо сбавить тон.

— Хайнрих, ты же любишь её, — сказала она уже мягче. — Иначе с чего бы ты так переживал?

Хайнрих снова надолго замолчал.

— Люблю, — признался он наконец. — Но вместе нам не быть никогда.

— Почему?

Взгляд Хайнриха изменился немного, и он посмотрел на хозяйку квартиры так, как смотрели мужчины всегда — насмешливо и немного свысока.

— У меня же ребенок.

— У меня тоже скоро будет, и что?

Хайнрих опять замолк и продолжил только через несколько секунд.

— Ты же знаешь Августу. Какая из нее мать?

— Лучше никакой, чем такая, как она?

— Я не про то! — Хайнрих высвободил руку из пальцев Кесси и прошёлся по комнате из конца в конец. — Она же… Ну… Совсем юная, — произнёс Хайнрих, когда остановился у окна. — У неё впереди вся жизнь. Полная собственных детей. Зачем ей я?

— Может, это она будет решать?

Хайнрих поджал губы и посмотрел на неё через плечо.

— Что она может решить? Ей всего девятнадцать лет.

— Хайнрих, — Кесси медленно подошла к нему и сдавила плечо. — Если сейчас ты не дашь ей решить, быть ли ей с тобой, через пару недель всё и правда решат за неё. Анна даже совершеннолетия не будет ждать. Может, хоть один из вас подумает о том, чего хотела бы сама Августа?

Хайнрих явно не знал, что сказать.

Кесси протянула ему телефон.

— Я ей больше не позвоню. Хочешь, чтобы вы оба были счастливы — сделай это сам.

Хайнрих развернулся, ничего не ответив, и пошёл к выходу.

Августу с тех пор Кесси видела только один раз — спустя два дня та заскочила за вещами. Глаза у Розенкрейцер-младшей сияли как два бриллианта, но Кесси всё-таки спросила на всякий случай:

— Куда?

— К нему, — произнесла Августа и загадочно улыбнулась. А затем подскочила к Кесси и сжала в объятиях так, что та охнула.

— Осторожно, живот!

— Всё. Я тебя люблю.

Августа чмокнула её в нос и исчезла.

В квартире Кесси таким образом освободилась ещё одна комната, но, вместе с тем, стало ещё более пустынно и одиноко.

А двадцатого сентября подошёл срок. Это было в один из тех вечеров, когда Гратин привозил ей документы — хотя Кесси уже начинало казаться, что Гратин проводит в её доме вообще все вечера.

Роды были тяжёлыми, длились они почти сутки, и все это время Гратин сидел рядом с ней и держал за руку, глядя в бездонные, наполненные болью чёрные глаза. А потом именно он отвозил Кесси домой и в первые дни почти не покидал её квартиры, вместе с ней разглядывая такие же чёрные глазки маленького мальчика, которого Кесси держала на руках. Она даже отдала Гратину ключ, чтоб не отвлекаться от нужд ребенка.

— Уже похож на тебя, — Гратин слегка приобнял Кесси и поцеловал в висок. Кесси решила не отвечать. Говорить, что точно такие же глаза и волосы были и у Юргена, ей абсолютно не хотелось. Самой ей Фридрих — как был назван новорожденный — напоминал только отца. От одного взгляда на него сердце пронзала давно забытая боль. Но, услышав слова Гратина, она просто опустила голову ему на плечо и замерла так, наслаждаясь теплом.

Первые дни для Кесси были наполнены счастьем и осознанием того, что она с этих пор никогда не будет одна, но уже через несколько дней эйфория начала спадать. С самого начала она решила, что за ребенком будет ухаживать сама — слишком хорошо она знала, что такое быть без матери, без человека, которому, как все говорили, ты можешь доверить все, который утешит и будет любить тебя всегда, каким бы ты ни оказался. Кесси хотела дать сыну все то, что не получила сама. Но никто не сказал ей, что ребенок на картинке и ребенок в кроватке в детской — это не совсем одно и то же.

Малыш получился, как ни странно, шумным — рекламные фото и клипы о трогательно спящих младенцах явно врали. Он орал, не переставая, день и ночь, и как успокоить его, Кесси категорически не представляла. Ни на какие курсы для начинающих матерей Кассандра не ходила, а всё, что вычитала в книжках в последние месяцы беременности, не давало никакого результата.

Кесси потихоньку приходила в отчаяние. Она оборудовала сыну самую лучшую детскую, которую только смогла придумать, заказала лучшие игрушки, которые смогла найти — но не помогало ничего.

В конце концов, в один из вечеров маленький Розенкрейцер и саму её довел до слёз. С криком: