Игрушка для хищника - читать онлайн книгу. Автор: Кира Шарм cтр.№ 53

Но именно теперь мне почему-то совсем не страшно.

Нет. Не боюсь я этого зверя. Каким бы он ни был — не боюсь. Даже после всего, что о нем вспомнила. Ни капли.

И сердце мне говорит, что он прав. Никогда бы так не поступил, никогда бы не использовал меня в каких-то целях. А еще… Что вреда он мне не причинит. Не сможет. Никогда.

Но… Разве он уже не предал моего сердца? Или это сердце предало меня, обманув?

— Знать? — я горько усмехаюсь, закрывая глаза. — В том-то и дело, Артур. Я, кажется, совсем не знаю, кто ты. Смотрю на тебя, — и не знаю, понять не могу, — кто же ты такой? Тот, кого я любила, никогда бы так не поступил. Не применил бы силу к женщине. Тем более… Так…

Горло сжалось до невозможности. Будто снова ощутила на себе его руки, и… Член, который он всовывал мне в это горло насильно. Даже задыхаться начала.

— Ты моя, — хрипло бормочет, безумно проносясь глазами по моему лицу. — Моя, — гладит щеки, проводит пальцами по векам. — Не отпущу я тебя. Никогда уже не отпущу… Я же люблю тебя, малышка моя, лучик мой единственный! Так люблю, что самого рвет на части. Не могу уже отпустить, понимаешь?

— Себе, Света, верь. Сердцу своему, — и глаза его — так близко, болью полыхают. Такой болью, что саму до костей прожигает.

— Как я могу ему верить? Оно меня уже обмануло, — выдыхаю, обхватывая колени обеими руками, а внутри все сжимается, в лед превращается, и раскалывается — в крошку болезненную, острую, режущую на мелкие кусочки. Если бы могла, — блевала бы сейчас, наверное, этим самым сердцем, так скручивает, так крошится оно на мелкие кусочки. Так бьется, разрываясь, что само выпрыгнуть, помертвевшее пытается.

Накрывает мои руки своими, к коленям прикасается, — а меня уже не дергает, меня судорогой бьет.

И снова все плывет перед глазами, — как ласкал, — жадно, ненасытно, нежно, как сдерживался в ту нашу самую первую ночь, как в глазах его нежность и любовь сумасшедшая плескалась, — больше, чем тот океан, что шумел за нашими окнами. Как верила я этой любви, как тянулась, как растворялась в ней, — саму себя растворила, вся отдалась, без остатка, до капельки.

Сердце мое, — оно же в нем было, им одним только билось, ради него глаза светились… Все ради него… Ради него одного…

Был бы просто жестоким насильником, — насколько бы было сейчас все легче, понятнее…

А так, — не могу! Сама себя предаю и раздираю сейчас на кусочки!

— Не трогай меня. Пожалуйста. Не прикасайся, — еле выдыхаю сквозь сдавившее спазмом горло.

Даже не веря, что услышит, — разве такие, как он, такие, что на поступки те способны, могут кого-то слышать?

Но он вздрагивает, будто его плетью ударили, — и сам от меня отшатывается.

— Света… — впивается руками в волосы, и столько в голосе боли, что даже не знаю, чему уже верить. Ничего не знаю. Как будто и самого его разрывает сейчас не меньше, чем меня. Но — разве это возможно?

— Скажи мне только одно, Артур, — сама не понимаю, откуда берется голос. — Он — правда мой отец?

— Да.

— И ты знал? С самого начала?

— И… Он твой враг? Непримиримый?

— До тех пор, пока один из нас будет жить.

Не поверила бы. Вот в то, что ради денег или выгоды какой-нибудь Тигр на мне жениться хотел, — никогда бы не поверила. Слишком хорошо его знаю, слишком хорошо его я чувствую. А вот вражда, — она как страсть, — это личное, глубокое. Вот в это — поверю, даже сомневаться не приходится. Размажет он того, кто ему дорогу перешел, разнесет в щепки того, кого ненавидит, — любыми способами. Слишком хорошо его знаю. И страсть его. И ярость нечеловеческую. Как и любовь, — в которую, дурочка, поверила. Он мог. Чтобы отомстить, — и не на такое мог пойти.

— Отпусти меня, — совсем тихо, ни на что не надеясь. Кроме…

— Если ты когда-нибудь меня любил, если хоть одно твое слово, хоть одна твоя ласка была правдой, если хоть что-то ко мне чувствовал, пусть даже в порыве страсти, хоть однажды, — отпусти!

— Нет, — упрямо, жестко, и челюсти так сжимает, что даже на расстоянии слышу, как хрустят зубы. И кулаки так страшно сжимаются, что, кажется, пальцы его сейчас затрещат.

— Все равно венчание ничего юридически не означает. Если ты хочешь его убить и наследство через жену получить, — ничего так не получится. А в ЗАГС я с тобой не пойду. Не будешь же ты мне ломать пальцы, чтобы я с тобой расписалась.

Никогда не видела у него такого взгляда, — лютый, бешенный, нечеловечески злой. Как ураган, который бы сейчас меня размазал бы на атомы.

Вот сейчас — реально стало страшно. Нет, — я таки его не знаю, совсем, ни капельки. В одну секунду поняла, — такой убьет, и не задумается.

— Ты давно юридически моя жена, Света, — бросает даже как-то устало, несмотря на промелькнувшую ярость. — С самого первого дня, когда мы приехали. Думаешь, я не мог бы без тебя оформить все документы?

— Там не моя подпись, — еле двигаю онемевшими губами. — Ты ничего не добьешься, Артур! Я докажу, экспертиза все покажет!

— Ты. Моя. Жена. — яростно, со злостью, и снова эти сжатые до хруста кулаки, — теперь уже я просто дергаюсь от его накала.

— Но… Зачем?! — уже и не пытаюсь остановить слез, которые льются по щекам, заливая грудь.

— Я тебя ни к чему не принуждал, Света. Не заставлял. Не давил. Поздно. Обратной дороги для тебя — уже нет. Для обоих нас — нет ее уже, понимаешь?!

Нет, не понимаю. Ничего я уже не понимаю, — и понять не могу. Виски только гудят и голову будто стальными тисками сжимает. Ни себя, ни его, — вообще ничего не понимаю. Все перед глазами расплывается. И никак в целое, в то, что понять возможно, сложиться не может. Никак!

— Иди спать, Света. Пока мы не наговорили и не наделали лишнего, — голос спокойный, но я просто физически чувствую бушующий под всем этим ураган.

И — да. Это все, чего я сейчас хочу, — уйти, быть от него подальше. Подальше от всего этого кошмара, имя которому — Артур. В идеале, — так далеко, чтобы больше не увидеться с ним, никогда. Чтобы забыть все, что было с самого начала той поездки, как страшный сон. Забыть и не вспоминать никогда. Только сейчас больше нет ласковых рук, которые меня закачают и утешат. Которые отодвинут эту страшную пелену так далеко, что она никогда больше не прорвется в мою жизнь. Нет. Теперь вся моя жизнь, — страшная, темная пелена, — и нет от нее спасения!

— Спальня направо по коридору, — бесцветным голосом бросает он, отвернувшись. — Не промахнешься.

Даже кивнуть не могу, — едва сползаю со стула, и, как привидение, на еле ступающих и не гнущихся ногах, выскальзываю из гостиной.

И правда, — не промахнуться. В коридоре дорожка из лепестков роз, — и от их ряби разноцветной будто вспышки перед глазами выстреливают. Огромная дубовая дверь приоткрыта, — и я вхожу в роскошную комнату, прямо как в старинных дворцах. Здесь все сияет, постель усыпана темно-красными лепестками, воздух весь пропитан розами и еще каким-то, еле уловимым ароматом. На кресле рядом брошен тончайший прозрачный пеньюар, на столике у зеркала, — камнями в темноте сияют колье и серьги.