Полночный тигр - читать онлайн книгу. Автор: Свати Тирдхала cтр.№ 16

Кунал снова отхлебнул рисового вина, стоившего в Крепости дешевле воды, и обнаружил, что опустошил фляжку быстрее, чем ожидалось. Он на самом деле настолько скучал? Или все дело в том узле в груди, который затягивался туже при каждой мысли о той девушке, Эше? Он раздосадованно встряхнул пустую фляжку, пытаясь извлечь еще хоть каплю со дна. Увы.

Куналу не удавалось отбросить эти мысли.

Гадюка мог быть девушкой. Хорошенькой девушкой. Хорошенькой, умной и забавной.

Косвенных доказательств было множество. Никто из солдат не стал бы предполагать, что Гадюка – женщина; большинство мечтали забыть, что всего лишь десятилетие назад в Джансе царил матриархат и женщин-воительниц почитали. Мужчины склонны думать, что только они могут быть коварными и хитроумными воинами – так проще для их самолюбия.

Версия про женщину также укладывалась в образ действий Гадюки. Торговля являлась единственным пока доступным для женщин ремеслом, где они никому не бросались в глаза. Она легко могла смешаться с толпой, и ее навыки шпионажа гарантировали успех.

Сменилась тема разговора, и Кунал навострил уши. Ракеш перестал хвастаться своим воинским мастерством, попутно унижая слушателей, и начал запугивать их историями о Гадюке.

Это Кунал был готов слушать очень внимательно.

– Гадюка – настоящий зверь, – произнес Ракеш, наклоняясь вперед и поправляя упавшую на потный лоб прядку. Он сидел, не прислоняясь к дереву, и вздрагивал всякий раз, когда частички сияющей пыли оседали на коже. – Он скользит, как змея, и жалит, как скорпион.

– Совсем как его меч-плеть, – ровно сказал Лакш, но Кунал различил насмешку в его голосе. – Я слышал, что говорили капитаны. Скорее всего, Гадюка – это группа, а не один человек.

Уголком глаза Кунал заметил, как Ракеш подался вперед и схватился за нож, оглядывая дерево позади себя. Он быстро спрятал клинок, убедившись, что никто не заметил момента его слабости.

– Может быть. А моя бабушка верит, будто Гадюка – возрожденный змеиный бог, чья главная цель – разрушить королевскую армию и защитить справедливость, – сонно, но уверенно сказал Амир. – Совсем как пропавшая принцесса, она смотрит на луну и рыдает, ожидая возмездия за семью.

– Пропавшая принцесса – это сказочка, которую распространяют мятежники, чтобы им сочувствовали. Настоящая принцесса Реха умерла от оспы через неделю после переворота, и слухи, что она еще жива, – полная чушь! У джансанцев других дел нет, кроме как выдумывать себе сказки на сон грядущий, – фыркнул Ракеш, качнув головой в сторону Амира.

Ракеш обдирал ветки, как будто даже с удовольствием, и куча коры уже валялась у его ног.

– Но Гадюка и правда нечеловечески силен и коварен.

– Если Гадюка такой монстр, почему вы все вызвались добровольцами? Вроде бы никто из вас на самоубийцу не похож, – спросил Кунал с искренним удивлением.

Пожалуй, из них именно Лакш лучше всего подходил на роль командующего. Сильный боец, с острым умом и здоровыми амбициями. У Кунала не было возможности поговорить с ним наедине: он еще не знал, поделится ли своими догадками о Гадюке, но ему очень хотелось побеседовать с другом свободно.

Амир был мечтателем до мозга костей. Насколько мог судить Кунал, Амир остался лишь ради того, чтобы стать свидетелем похождений Гадюки и после выхода в отставку рассказывать о них многочисленным ребятишкам.

Ракеш был могучим солдатом, свирепым в бою, но он никогда не стремился к ответственности и не блистал талантом командующего, хотя и желал власти. Куналу следовало бы за ним приглядывать.

Ракеш ответил первым.

– Во славу короля. – Он замялся и добавил: – И чтобы отомстить за генерала.

– А не ради поста командующего? – поинтересовался Лакш, с силой швыряя в Ракеша кору. Тот раздраженно уклонился и повернулся к Лакшу.

– Ладно, ладно. И ради этого тоже, – бросил Ракеш. Куналу показалось, что он почти что покраснел. Странно. Стоит к нему присмотреться.

Он потел, даже когда лесная жара не была такой удушающей, а движения казались слишком резкими и дергаными. Ракеш был крупным молодым мужчиной – высоким, широкогрудым – и, скорее всего, попал в армию только из-за размеров. И не стеснялся использовать свое преимущество в росте и весе.

Кунал разочарованно сморщил нос, ковыряя сандалией лесную грязь. По крайней мере, они послушались его совета – сойти с тропы и углубиться в глухой лес. В противном случае группа бы стала легкой добычей для налетчиков – или даже Гадюки. Он – или она? – мог быть где угодно.

Может, стражнику девушка почудилась.

Сердце подпрыгнуло при этой мысли, но Кунал сдавил эмоции железным кулаком разума.

Нет, юный Щит был кем угодно, только не глупцом. Он не отвергнет ни одной возможности, пока не получит все факты.

В ушах перестало шуметь, а мысли встали на место.

Что ж, нельзя отбрасывать и другую версию – что она невиновна. Кунал ощутил, как вино бродит в крови. Ему захотелось оказаться одному хоть ненадолго. К тому же он хотел как следует разглядеть Тей, особенно ночной, а товарищи уже отказались от этой затеи. Уйти из этой чащи, не увидев ее красоты? Это было бы непростительно.

Он встал. Ребята, увлеченно обсуждавшие оружие для схватки с Гадюкой, вопросительно уставились на невесть куда собравшегося товарища. Кунал указал на пустую фляжку и повернул большой палец в направлении леса. Зов природы был ничем не хуже другой, истинной причины уединиться.

– Не попадись в зубы тигру, – отсалютовал Лакш.

– Или Гадюке! – добавил Амир, расплываясь в широкой глуповатой улыбке.

Ракеш ухмыльнулся.

Кунал ничего не сказал – подобрал оружие и растворился в ночи.

* * *

Он шел по своим же зарубкам на деревьях, но найти их ночью, несмотря на свечение, оказалось трудновато. Идея полюбоваться ночным лесом казалась все глупее по мере того, как выветривались винные пары.

Сначала его отвлек высокий пронзительный вскрик синекрылого попугая, а затем – низкое ворчание какой-то кошки, и вот он осознал, что заблудился в глухом дождевом лесу. Кунал потер глаза.

Всю жизнь звери будто пели для него, увлекая в свой мир. Хотя в Крепости были слоны и лошади, пребывание в джунглях оказалось иным, почти непреодолимо соблазнительным. Тяга, от которой не скрыться, ибо он ощущал ее в каждом уголке души.

То была завораживающая песнь.

Песнь, которая напоминала ему о детстве – и о матери. Кунал помнил ее голос, нашептывающий старинные народные песенки и предания джансанской истории, и эти воспоминания приходили к нему бессонными ночами снова и снова. Его мать была женщиной, полной жизни и музыки.

Ее лицо до сих пор стояло у него перед глазами. Мать убили в ночь переворота, несмотря на незначительное положение при дворе: она просто оказалась в неподходящем месте в неподходящее время. Последнее воспоминание – она запирает Кунала в их крошечной спальне вместе с няней. Дядя Сету обнаружил племянника позднее и забрал к себе, взяв с него слово никому не рассказывать об увиденном той ночью.