Иван Грозный. Конец крымской орды - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 67

Девлет-Гирей был весьма польщен этими словами советника, но все же испытывал сомнения. Что-то не давало покоя. Он смотрел на карту и думал. В шатре наступила тишина.

Наконец хан понял, в чем причина его сомнений. Ведь на берегу у серпуховской переправы окажутся значительные силы русских, которые могут не дать ему охватить крепость.

– Нет, Дивей-мурза. Мы поступим по-иному, – проговорил хан.

Советник с изумлением посмотрел на крымского правителя.

– Что не так, хан?

– Ты не спрашивай, а слушай. Твои намерения хороши, но в них имеется один недостаток, способный разрушить их. Это сама серпуховская переправа.

– Прости, хан, но никакой серпуховской переправы нет.

Девлет-Гирей побагровел и заявил:

– Я знаю, что крепость стоит на реке Наре, притоке Оки, назвал переправой то место у Серпухова, где может перелезть большая рать. Тебе показать его?

– Не надо, еще раз прости.

– Сейчас прощу, потом нет. Значит, все войско выходит к серпуховской переправе. Мы перелазим через Оку и идем на Серпухов, где вступаем в сражение с главными силами Воротынского. Если это окажется неосуществимым, то будем действовать по-твоему, Дивей. Завтра Теребердей-мурзе жечь посады, сегодня собрать мурз, беков, сотников и сообщить им мои соображения. Твои тоже, Дивей, чтобы потом в случае неудачи не метаться вдоль реки. Все тумены должны быть готовы к переправе и сражению. Все, ступайте.

Советник и Теребердей-мурза поднялись и вышли из шатра.

– Напрасно хан изменил свои намерения, – сказал Дивей-мурза. – Прямо на Серпухов нам не пробиться. У нас и при переправе в месте, указанном мной, возникли бы трудности, а тут…

Теребердей прервал советника хана:

– Девлету видней. Главное в том, что царь Иван обречен. Как и вся Русь. Скоро ее бескрайние земли станут нашими. На них не надо будет даже привозить рабов. Таковыми окажутся все русские люди. Наступит золотой век Крымского ханства, влияние которого распространится и на Казань, и на Астрахань, и на западные земли.

– Ты прав, Теребердей. Скажу больше. Если мы завладеем Русью, то и султан Великой Порты будет нам не указ.

Гонцы разведочного отряда приходили на село ежедневно и каждый раз докладывали одно и то же. Мол, татарское войско по-прежнему стоит лагерем.

Парфенов обследовал левую сторону Оки и присоединился к Бордаку. Крымчаки явно чего-то ждали.

Новости пришли от Серпухова в субботу, 26 июля. Принес их гонец князя Хворостинина. Он сообщил Бордаку, что передовые отряды крымской орды вышли к Оке. Они попытались с ходу перелезть через реку, но были отброшены пушечным и пищальным огнем укреплений, возведенных на левом берегу. Гонец доложил, что, отправляясь сюда, он видел, как крымчаки вновь пошли в атаку.

Бордак наказал станичному голове накормить его и дать отдохнуть, потом послал мужика из ополчения к Парфенову.

Тот приехал сразу же.

Бордак поведал товарищу о сведениях, полученных от Хворостинина.

– Значит, Тулу обошли и подались на Серпухов. Странно. Неужто Девлет-Гирей не знал, что именно там стоит большой полк с главным воеводой, а это значит, что береговая линия будет укреплена очень основательно?

Михайло погладил бороду и проговорил:

– Я думаю, Василь, что Девлет лишился страха. Случайная победа прошлого года вскружила ему голову, вселила в него уверенность в том, что он без труда разобьет русскую рать. Поэтому он и не стал раздумывать, двинулся по Муравскому шляху на Тулу, но увидел, что она готова к обороне. Девлет не желал понапрасну терять людей и повел орду к Серпухову. Тулу же наверняка осадил какой-нибудь ногайский бек. Худо, что мы не знаем, что будет дальше происходить у Серпухова. Устоит ли большой полк? А тут еще эта рать Галдан-бека, непонятно чего дожидающаяся. Басурмане стоят на месте, молятся по пять раз на дню, режут баранов, жарят их, жрут и спят. Кони в поле траву едят, из ручья пьют. Все это не так просто. Галдан-бек состоит под началом мурзы Теребердея. Тот со своими псами, скорее всего, находится в главной рати Девлета. Галдан имеет наказ Теребердея быть именно здесь.

День сегодня выдался жарким.

Парфенов вытер пот с лица и спросил:

– И сколько эта стоянка продлится?

– А кто знает, Василь. Наша задача – стоять здесь, на берегу. Двинет свое войско Галдан, будем биться. Долго ли продержимся, не знаю, но побьем крымчаков немало. Эх, Алену жалко. Как она станет жить, коли мне лечь тут в землю придется?

– Да не думай ты о худом. Обойдется.

– Нет, Василь, в этот раз не обойдется. Сеча будет крепкая. Но да ладно. Ты перекусишь?

– Нет, благодарствую, к себе поеду. Может, Дмитрий Иванович гонца пришлет, а то и сам явится. Интересно, передовой полк князь Воротынский к Серпухову не двинул?

– Должен бы. И передовой, и сторожевой, и правой руки, а там кто знает? Только Господь да сам воевода.

– Ну пока, Михайло.

– Давай, Василь.

Парфенов уехал.

После вечерней молитвы на село прискакал сторож из охранного разъезда.

Он указал на северные ворота и доложил:

– Там отряд, с ним воевода Шуйский.

– Князь Иван Петрович? – уточнил Бордак.

– Ага, старший наш сказал, что так в грамоте царской прописано.

Боярин отправился к воротам. За ним скакал станичный голова.

За частоколом действительно прогуливался князь Шуйский. Бордак знал его, случалось встречаться.

Конь воеводы и отряд стояли рядом.

Михайло спешился.

Князь улыбнулся и проговорил:

– Приветствую тебя, боярин. Наслышан о твоих подвигах. Теперь ты, стало быть, здесь?

– И тебя приветствую, князь. Я там, куда меня государь послал.

– Вестимо, так.

Подъехал Сухой, спрыгнул с коня, сорвал шапку.

– Доброго здравия, князь Иван Петрович.

– Доброго. Ты станичный голова?

– Он самый, князь. Милости прошу на село, ко мне в дом. Нечего на улице торчать. Скоро стемнеет, да и туча с запада идет, быть дождю.

– Я ненадолго. Не суетись. – Шуйский повернулся к Бордаку и скорее наказал, чем попросил:

– Отъедем, Михайло Алексеевич!

Они продвинулись ближе к реке, оттуда были видны укрепления.

Шуйский оценил их и сказал:

– Неплохо сделано. Дмитрий Иванович Хворостинин говорил, что ты и наряд имеешь.

– Не только я, но и князь Парфенов. Он Колчин брод прикрывает.

– Знаю.

– Извиняй, Иван Петрович, а у вас на Сенькином что?