Ложные приговоры, неожиданные оправдания и другие игры в справедливость - читать онлайн книгу. Автор: Тайный адвокат cтр.№ 24

Страница

Во-вторых, в дополнение к первому пункту, срок по максимальному приговору, выносимый магистратами по единичному правонарушению, будет увеличен вдвое и составит двенадцать месяцев тюремного заключения. Данное изменение было предложено еще пятнадцать лет назад (32), с тех пор ожидая, когда правительство наконец любезно удовлетворит просьбы магистратов о его вступлении в силу. Когда это произойдет, целая лавина новых дел окажется во власти магистратов, которые добросовестно будут исполнять возложенные на них полномочия отправлять за решетку еще больше людей на более длительный срок.

В-третьих, под угрозой находится право обжаловать решения магистратов. В настоящий момент у каждого человека, предстающего перед магистратским судом, автоматически есть право подать апелляцию в Королевский суд, в котором слушания по делу или по вынесению приговора будут проведены повторно с участием судьи Королевского суда и двух магистратов. В случае, если основаниями для подачи апелляции являются исключительно вопросы права – например, было ли то или иное доказательство представлено в соответствии с имеющимися судебными нормами или были ли надлежащим образом интерпретированы правовые критерии, – то имеется также альтернативный вариант подачи апелляции в Высокий суд. Однако это имеет смысл лишь в случае, если вы понимаете закон либо же имеете доступ к тому, кто его понимает. Многие обвиняемые в магистратских судах не удовлетворяют имеющимся критериям предоставления бесплатной юридической помощи, и автоматическое право проведения повторных слушаний в Королевском суде играет жизненно важную роль для тех подсудимых, которые не осознают, что имеют право подачи апелляции по вопросам права. В Королевском суде мне доводилось выступать на стороне обвинения по многим делам, рассмотренным в магистратском суде в отношении не представленного адвокатом обвиняемого, и я сбился со счета, сколько раз вынесенный обвинительный приговор в корне противоречил закону или имеющимся доказательствам, что обнаруживалось лишь в результате тщательного изучения имеющихся документов. Для профессионального судьи Королевского суда автоматическое право на подачу апелляции является последним оплотом против беззакония непрофессиональных низших судов. Однако его могут в ближайшее время упразднить.

Результат подобных реформ должен приводить в ужас: огромное количество серьезных уголовных дел будет отдано на второсортное рассмотрение магистратских судов, и они будут проходить через непонятную обывателям систему упрощенного правосудия под руководством усердных любителей, сопровождаясь при этом чудовищными ограничениями права на подачу апелляции. Кражи со взломом, нападения с причинением тяжких телесных повреждений, мошенничество средней тяжести, а также сексуальные домогательства, на данный момент считающиеся слишком серьезными преступлениями для упрощенного судопроизводства, будут в стандартном порядке рассматриваться магистратами. Агенты-обвинители будут в последний момент знакомиться с деталями дела, обвиняемые – ни в чем не повинные мужчины и женщины – будут отправляться за решетку из-за отказа в пересмотре дела или невозможности предоставить должным образом информацию в их защиту. Причем для последних не будет никакой гарантии в повторных слушаниях. Наконец, для подавляющего большинства всех заинтересованных сторон не будет никакой надежды на то, что квалифицированный судья внимательно изучит дело, чтобы обнаружить и исправить допущенные ошибки.

Магистраты и то качество правосудия, которое наблюдается в их судах, – вот какое будущее нас с большой вероятностью ожидает. Вместо того чтобы спокойно оставить этот пережиток местечкового миротворчества тринадцатого века в прошлом, он модернизируется, чтобы стать нашим мощным бронированным механизмом правосудия в новом тысячелетии. И как бы я ни старался, я не могу согласиться, что аргументы в его пользу выдерживают хотя бы малейшую критику. Почему в системе упрощенного судопроизводства мы сосредотачиваемся не на качестве правосудия или справедливости судебной процедуры, а на максимальном обороте дел? Почему наша система правосудия единственная в мире наделяет волонтеров властью отправлять своих сограждан за решетку? Почему мы не просто принимаем, но и ценим разрешение чисто правовых вопросов людьми, совершенно ничего в праве не смыслящими? Я соглашусь с тем, что в стесненные времена – да даже и в хорошие времена – мы, пожалуй, не можем позволить себе повсеместно применять модель Королевского суда, в которой юридически подкованный судья направляет присяжных из простых людей; однако наилучшей альтернативой этому не является малочисленная коллегия присяжных-самовыдвиженцев, наделенная функциями судьи в разрешении сложных спорных вопросов права. Вместо этого разве не стоило бы нам довести упрощенное производство до полностью профессионального уровня, либо путем назначения районных судей на все дела, либо путем найма обученных, профессиональных судебных заседателей, выбранных по результатам проверки их навыков критического и логического мышления, а не просто по факту наличия у них гражданской сознательности?

Причина, боюсь, в том, что восемьсот лет назад государство захотело, чтобы незначительные нарушения и споры разбирались как можно быстрее и с минимальными расходами. В те времена – когда до разговоров о правах личности и презумпции невиновности оставалась еще добрая половина тысячелетия – было не так важно, справедливо ли отправлялось правосудие – главное, чтобы отправлялось хоть как-нибудь. В двадцать первом веке, когда ни одно уважающее себя государство не станет повышать расходы на нечто столь недостойное заголовков газет, как низшие уголовные суды, подход остается прежним. Причем страдают не только низшие классы, а все, кого обвиняют в уголовных преступлениях. Все, кто становится свидетелем таких преступлений. Все, кто становится их жертвой. А также все, кто хоть сколько-нибудь ценит свободу.

* * *

Кстати, по поводу свободы. Можно было бы подумать, что подобные серьезные судебные решения вступают в силу только после формального завершения разбирательств и вынесения обвинительного приговора, однако это ошибка. Независимо от того, останется ли ваше дело на рассмотрении магистратов или же будет передано в Королевский суд присяжных, вопрос об освобождении под залог – вашей свободы в период разбирательств – зачастую будет решаться во время вашей первой явки перед магистратами, в тех же самых условиях сумасбродного бардака.

Давайте же разберемся, как принимается решение, будете ли вы следующие несколько месяцев ожидать суда в своей кровати или же в обнимку с новым дружком в одной из загнивающих тюрем Ее Величества. Давайте глянем одним глазком, как подается ходатайство об освобождении под залог.

Первый вопрос, который я слышу, зайдя в одну из пожелтевших камер в недрах магистратского суда, чтобы встретиться с бывалым клиентом перед его первой явкой в суд, всегда один и тот же: «Меня выпустят под поручительство?» (Важное замечание: во всей книге используется понятие «освобождение под залог», однако в качестве «залога» вместо денег используется письменное обещание подсудимого явиться в назначенную дату в суд. Деньги также могут потребоваться, однако чаще всего вместо них накладываются какие-то ограничения: подсудимому запрещается контактировать с определенными лицами, посещать определенные места, его могут отдать кому-то на поруки, назначить комендантский час, посадить под домашний арест, а то и вовсе повесить на него электронный браслет.)

Страница