— Ну что?
Таша молча кинулась мне на шею и присосалась к губам.
Ладно, других намеков и не надо, и этот довольно толстый получился.
— Хочу тебя, — хрипло шептал я между жадными поцелуями. — Сейчас хочу.
— И я, — тихо стонала она мне в рот. — Очень хочу.
— Главное не теряй настроя.
Я посадил ее в машину, аккуратно закрепил переноску с сыном, и мы поехали в квартиру. Меня раздирало желание отложить встречу с прошлыми страхами и снять номер в отеле на ночь, или на две, или как получится. Но, черт побери, я хотел взять свободную женщину не только юридически, с расторгнутым браком, но и душевно, отпустившую все старые обиды. А это возможно только через боль. Пройти, понять и отпустить…
А секс… У нас будет еще много-много ночей и дней, наполненных любовью и трахом. Горячим, жарким сексом, который возможен только с ней, с моей женщиной.
Поэтому мы ехали в квартиру, на последнее свидание с ее прошлым.
— Здесь? Мы будем неделю жить здесь?
В ее голосе испуг, отвращение, обреченность, всё то, что я хочу изгнать из нее. Пусть наглая и распутная, чем запуганная и смирившаяся!
— Да. Я же говорил сюрприз. Теперь это твой дом. Ты можешь избавится о него, как и от своего прошлого.
— Или наполнить другими чувствами, а не страхом и болью, — прошептала она, отпуская мою руку и поднимаясь впереди меня по лестнице.
У двери я передал ей другой ключ от новых замков, не сводя с Таши взгляда, переживая, сможет ли она переступить через прошлое, чтобы жить дальше, со мной.
Она открыла дверь, вошла и остановилась на пороге. Я не торопил, зная, что каждый шаг для нее важен. Мой риэлтор уже подыскал клиентов как на долгосрочную аренду, так и на покупку квартиры. Но это все подождет. Неделю мы вполне можем оставить в этих стенах совсем другие воспоминания.
— Ой, он сменил мебель?
— Нет, это я сменил.
— А…
Она медленно прошла мимо нового дивана по новому ковру и толкнула новую дверь в свою клетку.
— И постель сменил?
— Да.
— Марк… Спасибо.
— Не за что…
— За окно спасибо… Я боялась увидеть решетку.
И тут она зарыдала.
Я поставил переноску на стол, притянул и прижал к себе Ташу, целуя в висок, в макушку, гладя по плечам, спине. Но не мешал ей плакать… Я вообще был удивлен, как моя хрупкая маленькая девочка перенесла этот стресс и сохранила нашего ребенка и любовь к этому миру. Ведь ее никто никогда не жалел, всегда заставляя приспосабливаться. Она маленьким ёжиком ворвалась в мою жизнь, четко разделив ее на до и после. Так вот после нее жить как прежде не хотелось. Не хотелось жить без нее! И я не устану благодарить Бога, что она вернул мне мою Ташу, еще и наградив сыном.
Это лучший подарок, который я себе когда-либо «покупал».
Неделя завертела так, что с Ташей мы встречались уже в спальне перед самым сном. Она валилась с ног от усталости, а я забирал сына и проваливался в забытье на диване, беспокоя Ташку только на время кормления.
Чем она занималась?
Вроде должна была наведаться в интернат. И я предупредил её о проблемах у Екатерины Валерьевны. Разговор о том, что ее начальница ни в чем не виновата, я пресек в первый же вечер, требуя, чтобы она не лезла в чужие проблемы, и лично видя, как та выносила сумками что-то из интерната.
— Это не наши проблемы, так? Ты к этому не причастна и не лезь. Мне некогда разбираться с воровством в интернате. Раз дело ведут, значит, разберутся сами.
— Марк, да там выносить не-че-го! Пойми! Мы сами сумками в интернат таскали, чтобы хоть как-то свести концы с концами.
— Не лезь.
Но судя по тому, что она днями где-то шлялась с Димкой, а вечером падала без сил, она меня не послушала.
Я сжал зубы, но промолчал. Закончу свои дела и ее дела закончатся. Точка.
С моими делами всё как-то медленно прокручивалось. Фонд сдавался туго, имея страсть к накоплению, но не желая пускать деньги на благотворительные цели. То цель не та, то начинается жуткий бюрократический процесс с каким-то поэтапным голосованием и утверждением. В итоге дело затухает где-то в середине процесса согласования.
Я только одно успешное дело нашел, когда дочери прокурора выдели полтора миллиона на операцию и лечение за границей. Все остальные дела так и не были рассмотрены.
А ведь в том санатории губернатор был с прокурором, и после дал мне реквизиты именно этого фонда, чтобы я перекинул сюда деньги. Взамен он мне открывал областное финансирование на строительство дороги, которое по сути так и не было получено…
Итак, губернатор, прокурор, фонд и каким-то боком интернат.
Я набрал юриста:
— Кто делает проверку областной администрации?
— Прокуратура, Марк Витальевич.
— Так я и думал. Они ничего не найдут. Ищи способ, как сделать проверку незаинтересованными службами.
— Серьезней прокуратуры, только проверка МВД с заведением уголовного дела. Но у нас нет оснований заводить дело на губернатора…
— Нет, — задумался я. — Пока нет…
— Вы что-то уже придумали, босс?
— Да. Хочу провести несколько благотворительных акций через областной бюджет. Если я размещу там средства фонда, я же смогу потом проверить их расходование?
— Конечно.
— Отлично. Значит, дай мне статьи, по которым нам нужна своя проверка, и я сегодня же подниму этот вопрос на совете фонда.
— Хорошо. Уверен, так мы добьемся большего, чем от проверки прокуратуры.
Вряд ли я все успею за эту неделю, но иногда достаточно запустить маятник, чтобы изменить ход времени.
После совета фонда заказал на шесть столик у своего шефа, который давно просил встречи, и позвонил Таше:
— К пяти приходи домой, в шесть идем ужинать, а потом вечер и ночь наши, — многообещающе проговорил я.
— Ой, Марк, я не могу! У меня еще столько дел!
— Каких дел? — нахмурился я.
— Э-э…
— Говори прямо, — предупредил я.
— Хорошо. У нас инвентаризация. Они не справляются, я помогаю посчитать.
— Ты с ума сошла?! — взревел я. — Немедленно возвращайся домой, слышишь? Димка с тобой?
— Конечно! За него не волнуйся, он в комнате малютки, за ним медсестра наша присматривает.
От злости у меня свело челюсть, я отключился, выскочил из здания фонда и помчался в интернат, желая вырвать Ташку оттуда. Привез на свою голову! Сердобольная, нахрен! Я то сочувствую, устает бедняжка, не лезу, не до секса ей! А она инвентаризацией, твою мать, занимается!