Имитатор. Книга третья. Оправдание невиновных - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рой cтр.№ 13

— Как с прививками? Ну помнишь, когда нам эту, как ее, бэцэжэ кололи, а Жанкина мамочка прибежала в школу скандалить, чтоб от ее деточки отстали, потому что от прививок даунами становятся и вообще от них сплошные осложнения и никакой пользы. Ты мне объясняла, что осложнения бывают — в одном случае на миллион, ну или на сто тысяч, не помню, а если прививок не будет, болеть будут все. Или половина.

— Похоже, — засмеялась Арина. — Прививки, судебная система или хотя бы правила поведения за столом существуют не для того, чтобы превратить нашу жизнь в рай, этого не может ни одна система. Но не дать жизни превратиться в ад — может. Для этого любая система правил и существует. Ох, — спохватилась вдруг она. — Что это я с тобой, как на митинге, ей-богу.

— Нет, правильно. Я не думала, что все так сложно.

— И не думай, рано тебе пока таким голову грузить.

— Я буду думать… понемножку. Знаешь, я так удивилась, когда Мирабель тоже извинилась.

— Вот видишь. Получается, она вполне вменяемая. Ну сглупила, с кем не бывает.

— И с тобой, что ли?

— Все, заяц, пришли, делаем веселые лица.

* * *

— Все человека из меня хотел сделать, — хмыкнула Лера.

Та самая, что, уйдя от Кащеева, пристроилась работать на рынке «под Ахметом», так что отыскать ее оказалось нетрудно. И уговорить побеседовать — тоже. Да и уговаривать не пришлось.

— А вам не нравилось, что из вас… человека делают?

Лера махнула рукой с длинными черно-оранжевыми ногтями, тряхнула трехцветной, выкрашенной перьями, головой, фыркнула, по-кошачьи сморщив нос, украшенный тремя серебряными колечками:

— Это типа меня должно оскорблять, что меня за человека не считают? — воздух опять прочертили черно-оранжевые ногти. — Не! Это фигня! Я ж тогда и была — не человек, а так, ошметок, побродяжка вокзальная. Серафим Федорыч и кормил меня, и одевал, и книжки читать заставлял. Правда, скучные всякие, но полезные. Он так говорил.

— Чего ж вы ушли-то от него, раз он такой хороший?

— Да ну! — носик сморщился так резко, что украшавшие его колечки звякнули. — Не, сперва-то, ясный пень, радовалась, вот, думаю, счастье привалило: и дом у мужика собственный, и не пьет, и вообще. А после… вот хоть в петлю, веришь?

— От счастья, что ли? — съехидничала Арина.

— Да на кой сдалось такое счастье, когда все по правилам? Ни минутки вздохнуть. На рынке стоять тоже, конечно, не курорт, но хоть все понятно: пришла, товар выложила, день отстояла, выручку сдала — и пошла на все четыре стороны. Хоть в кино, хоть куда, ночевать хоть вовсе не приходи, никто никому слова не скажет. Квартиру мы с девочками вскладчину снимаем, тут недалеко и недорого совсем выходит. А если кому надо место… ну вы понимаете?.. у нас расписание, мы договорились: по два вечера в неделю у каждой, а один день общий, чтоб не обидно. Так что если надо — пожалуйста. Хоть каждый раз нового зови, хоть постоянного заводи.

Арине стало смешно и почему-то неловко — так обстоятельно Лера докладывала о подробностях своей жизни, не самой, если вдуматься, легкой. А она ничего, не жалуется. Да и откуда возьмутся жалобы, если в недолгой этой жизни, как говорится, «ничего слаще морковки» не встречалось. И возможность ночевать под собственной крышей, куда вдобавок можно «кого угодно» привести, кажется феерической свободой.

— И часто вы кого-то приводите?

— Да не, — Лера опять отмахнулась. — Это мы просто договорились, а вообще-то за день так умотаешься, что только бы поспать уже. Даже в кино неохота. В клубы несколько раз ходила с Галькой из соседнего ларька, только не понравилось: шум, грохот, все скачут как бешеные, подходят, на танцпол тащат, а какой танцпол, когда до этого и так целый день на ногах?

— Тогда я тем более не понимаю, зачем вам было от Кащеева уходить?

Девушка с минуту подумала:

— Ну, первое дело, он работать не позволял — сиди дома, вари обед, наводи чистоту. Вроде и хорошо — в тепле и все такое. Только выматываешься хуже, чем на рынке. Потому что все время думаешь: так ли все сделала, не забыла ли чего. Если непорядок какой, он ведь… у-у-у… — она покрутила головой.

— Что, бил? — участливо подсказала Арина.

— Да нет, что вы. Бить не-пе-да-го-гич-но, — по слогам выговорила Лера. — Он же из меня человека делал. Воспитывал типа.

— Воспитывал? Типа нотации читал? — Арина невольно приноровилась к Лериной манере выражаться.

— По мелочам если — нотации, а так угол ставил.

— В угол? — переспросила, не веря, Арина и вдруг уточнила, сама не понимая, откуда, из каких книжек по психологии сексуальный перверсий это уточнение прыгнуло на язык. — Нагишом?

— Чего это нагишом? — фыркнула Лера. — В одежде. Но в угол! Ну как детей ставят, только не носом в стену, а наоборот. Вроде как я совсем недоразвитая. Стой, говорит, и думай над своим поведением. Стоишь, стоишь, в глазах уже мушки, колени подгибаются, а к стенке нельзя прислоняться — сразу велит еще два часа стоять.

— И часто он вас так вот — в угол ставил?

— Сперва каждый день, потому что я ж правда все не так делала. То полы плохо отмыты, то картошка недосолена, то ведро мусорное открыто… Ну вот варю я типа борщ, картошку чищу, морковку, лук. Они же не одновременно, да? И как чего почистишь, надо сразу крышку. А после этого руки с мылом и тогда уже резать, а потом морковку чистить, и опять. Но можно ведь крышку и открытой оставить, все равно же ее через пять минут открывать придется, правда?

— Логично.

— Да ну, логично! Сразу плюется, что я свинья, что рядом еда и помои, что… Он же грязи вообще не терпит, глаза останавливаются, как будто не в себе… а! — она опять махнула черно-оранжевыми ногтями.

— И сразу в угол? — догадалась Арина. — Или что?

— Прям! — Лера усмехнулась, помолчала, как будто прикидывая, стоит ли делиться подробностями. — Ведро на голову…

— Как — на голову? — опешила Арина.

— Ну вот так, — девушка показала. — Потом скривится весь, сплюнет и стоит глядит, пока все не уберу до крошечки. А уж после в ванную тащит. За шкирку, как кутенка нагадившего. И сам из душа поливает, душ на вытянутой руке держит, а сам подальше встанет, типа брезгует. Ну а если не мусор, а чего посерьезнее, тогда в подвал.

— В подвал? Зачем?

— Да тоже… подумать о своем поведении. Ну типа люди ж себя так не ведут, так что к ошейнику пристегнет и сиди там. Типа собачка провинившаяся. Или хрюшка в свинарнике.

Арина не верила своим ушам:

— И долго… сидеть?

— Да когда как. Когда час, когда до завтра. Потом придет, платье кинет — одевайся, иди делом займись, хватит бока отлеживать.

Лере воспитательные экзекуции Кащеева, похоже, не казались чем-то запредельным. Да как человек вообще может позволять такое с собой делать, с ужасом подумала Арина, но тут же одернула сама себя: не суди. Ты же не знаешь, какие у этой девушки были родители, может, в родном доме они друг друга вообще смертным боем лупили. Если, конечно, такой дом можно называть родным… впрочем, из домов, полных тепла и любви, девчонки не сбегают. Не пополняют собой когорты вокзальных, гм, обитательниц.