Имитатор. Книга вторая. Дважды два выстрела - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рой cтр.№ 4

— Что вы со мной, как с маленькой? — буркнула Арина почти обиженно, хотя Плюшкин так разговаривал со всеми. — В двух словах, что мы тут имеем? Точно самоубийство?

— Да откуда ж мне знать, лапушка? — медик развел обтянутые резиновыми перчатками ладони, даже пальцами пошевелил для убедительности. — Мое дело маленькое, состояние тела описать, а уж выводы делать — твоя работа.

— Ну Семен Семеныч, — протянула Арина жалобно, действительно, как выпрашивающий конфетку ребенок. — Мой опыт — и ваш, никакого ж сравнения. Вы, говорят, даже без аутопсии все насквозь видите. Вот просто на ваш взгляд, навскидку, что тут?

— Ну если только на взгляд… — Плюшкин повел круглым плечом, явно довольный комплиментом; как многие профессионалы, он был неравнодушен к похвалам. — Ну что не несчастный случай, это девяносто девять процентов. И убийство, душа моя, я, пожалуй, тоже исключил бы. Суицид, вот тебе мое «навскидку». Вся обстановка более чем типичная. Загрустил наш бывший коллега и стрельнул в себя. Сам то есть. Без никого. В том смысле, что драться он ни с кем не дрался, следов связывания нет, защитных ран тоже, следов борьбы или хотя бы чьего-то присутствия вокруг не наблюдается. Вон Лерыч пусть подтвердит.

Артем Зверев — криминалист, которого за отчество Валерьевич все звали попросту Лерыч, — сосредоточенно опылявший дактилоскопическим порошком распахнутую настежь балконную дверь, подтверждающе угукнул:

— Чистенько. Пальчики, насколько могу судить, только его, обстановка не нарушена. Бедненько, но аккуратненько. Хотя он, говорят, и пил изрядно, а вот порядок не как у алкаша.

— А он точно пил? — вырвалось у Арины.

— А это я тебе, душенька, после вскрытия скажу, — проворковал Плюшкин. — Посмотрю на печень и прочие субпродукты, сразу ясно будет — злоупотреблял ли наш Егор Степанович или как.

— Вы его знали?

— Кто ж его не знал, — отозвался вместо Плюшкина Артем. — Хороший был опер. Пока не уволили.

— За что его?

— Ну, официально-то сам рапорт подал, но по сути выдавили, конечно. А за что… во-первых, возраст у него уже был вполне пенсионный, сама видишь. Во-вторых, упрямый. Вот и… Хотя по официальной опять же версии — за злоупотребление горячительными напитками в рабочее время. Раз — выговор, два — выговор, и давай на выход, все как обычно. Ха! Прицепиться-то к любому можно. Покажи мне опера, который не употребляет. Но чтоб чрезмерно… нет, это не про Степаныча. Раньше по крайней мере. Как там после увольнения было, кто ж его знает, — Лерыч пожал плечами, продолжая обрабатывать балконную дверь. — Но бутылок я под кухонной раковиной всего четыре штуки нашел. Одну водочную, старую, три из-под пива, довольно свежие. Если и пил, то тару выносил регулярно. Я ж говорю, непохоже, чтоб опустился мужик. Жил явно один, а в доме порядок.

Ага, отметила про себя Арина, Молодцова о причинах шубинского увольнения можно не расспрашивать.

— Порядок-то порядок, но как насчет вот этого? — так же, носком кроссовки, она показала на ту самую бежевую кучку, в которой, вглядевшись, опознала скомканные подтяжки, одна из которых и изображала «щупальце».

— Вершина, тебе чего, работы не хватает? Чего к подтяжкам прицепилась? Мало ли, — Зверев пожал плечами. — Лежали на краю, свешивались, пистолетом отброшенным их зацепило, вот они и свалились.

— На краю буфета лежали? Странное место для подтяжек. При общем-то порядке. И пистолет не в руке, не рядом с телом, а в стороне валяется. Далековато для самоубийства, не находишь? Или предсмертные судороги?

— Вообще-то при ранении в голову судороги не характерны, — хмыкнул из-за Арининой спины Плюшкин. — Но не характерны — не значит, невозможны. Мозги — материя тонкая, непредсказуемая. Если пистолет отброшен, то лежит вполне на месте. Смывы с ладоней я, кстати, сделал. На предмет следов выстрела. Вот если там чисто будет, тогда можешь с такой же чистой совестью начинать задавать вопросы. А пока не вижу оснований сомневаться, самоубийство как оно есть.

— Гильза, кстати, поближе к нему лежала, — напомнил Лерыч. — Как раз там, куда она упала бы при собственноручном выстреле. Ну… если он стоял в это время.

— Но если судороги не характерны, как он его отбросил? — настаивала Арина.

Плюшкин пожал плечами:

— Не знаю, свет моих очей. Но если ты намекаешь на инсценировку, то… — он скептически сморщился. — Первое дело, отсутствие следов борьбы, это я тебе уже сказал.

— А ничего, что у него рукава рубашки расстегнуты?

— Зато пуговки на манжетах на месте, — парировал Плюшкин. — В драке, сама понимаешь, они бы просто оторвались, а тут аккуратненько расстегнуты. Правая манжетка, правда, помята, как будто его за руку кто-то хватал, но следов хватания на запястье я не вижу, по крайней мере невооруженным глазом.

— Посмотришь на вскрытии? — Арина до сих пор еще путалась между «ты» и «вы», самому же медику было, кажется, все равно, как к нему обращаются.

— Куда ж я, душенька, денусь, посмотрю, конечно. Но, в общем и целом, следов борьбы пока не вижу. Потом, гляди, направление выстрела правильное. То есть, не направление раневого канала, конечно, его мы потом на снимочке посмотрим, а место входа пули и форма отверстия. Правда, следов на коже почти нет, в смысле, пистолетик он держал малость поодаль, к виску не прижимал, иначе ожог был бы, порошинки возле, штанцмарка дульная, ну сама знаешь, не маленькая.

— А если кто-то другой держал пистолет на уровне его плеча, — перебила Арина, — тогда направление правильное было бы?

— Точно так, лапушка моя, — согласился медик. — Но гляди опять же сама. В момент выстрела он стоял вот тут, около балконной двери — видишь, брызги как легли, и как он упал? И никто тело, заметь, не двигал, видишь, как кровь из входного отверстия распределяется? И что это значит? Вот просто так стоял, пока кто-то примеривался, как поточнее ему в висок стрельнуть? Все-таки опер, хотя и бывший. И не связывали его. Не били… вроде бы… это тебе поточнее после вскрытия все досконально обрисую, но на беглый взгляд непохоже, чтоб били. Совсем не похоже.

— Может, опоили чем?

— Это пусть токсикологи скажут. Но запахов посторонних я не чую, цвет кожи, склеры и слизистых тоже нормальный. Алкоголь, конечно, может присутствовать, но не в критических дозах, иначе опять же запашок еще остался бы. Дверь входная не заперта — самоубийцы часто так делают.

— А если бы она захлопнулась? — предположила Арина.

— Там такой замок, Арина Марковна, — буркнул Молодцов, — что мама не горюй. Ни открыть просто так, ни закрыть.

— Ключи нашли?

— Найдем, куда они денутся, — хмыкнул опер.

— В карманах покойника ключей нет, — сообщил Плюшкин. — Но, в общем и целом, я бы на твоем месте не сомневался. И записка наличествует, хотя и странного содержания, но собственноручная вроде бы. Я, конечно, не почерковед, но, сама понимаешь, цидулок таких навидался. Твердая рука, ровные строчки — вполне трезвый человек писал. Думаю, найти какие-нибудь бумаги, которые достоверно он писал, и сравнить почерк, с этим проблем не будет.