Джен тоже исчезла, и это наверняка связано с Лоррианом. Ива искренне переживала за нее. Трудно, наверное, влюбиться в демона. Наверняка ее отец этого не одобрит. Да и сами демоны – какие они? Мало ли. Хотя…
Ярборро – принцесса, Лорриан – принц. А принцы обычно женятся на принцессах, и вместе они улетают, не помня себя от счастья, в синее-синее небо на спине золотого граха. Как в сказках.
– Это только в сказках! А в жизни – так…
– Петр, я же сказала, что подумаю! Перестань.
Ива встала как вкопанная. Она случайно набрела на Петра с сокурсницей. Курносая, тихая, с волосами цвета коры алояблони. Эрика, кажется. И раскрасневшийся Петр. Неужели она когда-то действительно была им увлечена? Сейчас казалось, это было не с ней.
Кивнув парочке, девушка ускорила шаг, еще ниже опустив голову. Настроение испортилось окончательно. Она вдруг осознала, что пытается думать о ком угодно, лишь бы не вспоминать магистра Корри дар Албертона, преподавателя по физической и боевой подготовке и их куратора.
Зеленые глаза, красиво очерченные губы, мягкие каштановые локоны, идеально сложенное, подтянутое тело… Нет, это уже никуда не годится! Кто он – и кто она? Она – простушка. Деревенский парень, пробившийся в Академию, – вот ее счастье. Но она его упустила из-за своей гордости.
Она влюбилась в магистра. В куратора! В мечту всей женской половины Академии Ронна. Ива, Ива, ты не принцесса и не герцогиня. Хватит мечтать! Этого не будет. Никогда.
Он, наверное, не знает, как с ней и разговаривать-то. Она ж половину слов не понимает на лекциях! Взять хотя бы политологию…
Задумавшись, девушка уткнулась носом в черный шелк.
– Ива, что-то случилось?
Чьи-то руки обняли ее за плечи. Мягкий, вкрадчивый голос. Только у одного человека такой красивый голос. Этот голос она узнает из тысячи. Голос… магистра дар Албертона!
– Я… я…
Ива вспыхнула, не зная, что сказать и куда себя деть.
Магистр бережно отодвинул ее от себя. Медленно убрал руки, будто боялся, что без его поддержки девушка упадет. Убедившись, что все в порядке, мужчина улыбнулся и извлек из-под мантии огромную книгу.
– Ивонна… Это вам!
Книга была очень тяжелой.
Девушка опустила глаза. «Историко-политологический словарь юного мага». Золотые буквы расплылись в бесформенное пятно. На потрепанную временем обложку что-то капнуло. Студентка прижала книгу к груди и, проговорив слова благодарности, убежала.
* * *
Джен шла, сжимая под мантией пузырек. Спасибо Чаю: и ингредиенты добыл, и в лабораторию, где не было никого, зато было все необходимое, провел.
Девушка варила зелье первый раз. Крыс, правда, подсказывал. Уж он-то тысячу раз видел, как колдует сама профессор Дин! Было очень страшно, но она решила, что рискнет. Ради Шарль.
Они подруги, и ей просто необходимо выяснить, как к ней относится магистр Рийс. Марта должна знать, ведь она его сестра! Если у девушки нет шансов, она найдет в себе силы и признается Шарль.
Лорени подбадривающе зазвенел. Это придало уверенности, и Джен вошла в столовую.
* * *
Корвин застыл на месте, беспомощно глядя перед собой. Ивонна убежала. Что-то пошло не так. Но что? Что не так?
Первый раз в жизни он сделал девушке подарок. Никогда раньше у него не было такого желания. Да этого и не требовалось, если честно. Сладкий сон студенток Академии слишком привык к тому, что лучший подарок для любой девушки – он сам.
Зачем он вообще ввязался в этот щедрый, но неуместный порыв? Может, стоило объяснить, что эта энциклопедия – частичка его детства? Детства, в котором его окружали щедро оплаченные, тщательно подобранные чужие люди? Где не было никого, кто бы его по-настоящему любил. Ни отца, ни матери. Им обоим мальчик оказался не нужен.
Книгу подарил ученик отца, Диггори дар Рийс. Маг завез деньги и остался на целую неделю. Помогал справиться со стихиями, которые полезли все. Разом. А потом, уезжая, оставил вот эту энциклопедию. И сказал:
– До встречи в Ронне. Уверен, ты будешь сильнейшим.
Эти слова были самым чудесным, что случалось с ним за все детство! Они жили внутри, согревая и подбадривая, пока он, наконец, не вырос большим и сильным магом.
Боль уже не была огромным чудовищем, которое пыталось проглотить малыша целиком. Она превратилась в ручного монстра. Не выше пояса. Тварь послушно семенила за магистром и даже знала команды «Сидеть» и «Молчать».
Может, Ивонна подумала, что он не от чистого сердца, а с намеком? Но…
– Магистр дар Албертон!
Лицо куратора стало еще несчастнее, чем было до этого.
Демоны… Только этого ему сейчас не хватало! Что ж за день-то сегодня такой…
– Да, Рина. Чем обязан?
– А у нас завтра будет факультатив по боевой подготовке? – И Рина изобразила то, что, должно быть, считала игрой глазами.
– Завтра пятница, – нахмурился магистр. – Занятие стоит в расписании.
Он скупо кивнул, давая понять настырной девице, что разговор закончен. И поспешил туда, где не было студенток. В преподавательскую столовую. К Марте.
– Корри! – радостно окликнул его Томас дар Кавендиш. – Как я рад тебя видеть!
– Том, где ты пропадал всю неделю?
Магистр дар Албертон резко развернулся. И замер.
За столом сидела демоница. Смуглая кожа. Смоляные кудри. Рожки. И хвост, обнимающий ногу Кавендиша.
– Что?..
Корри на миг подумал, что аспиранты с кафедры Зельеварения опять активизировались.
В прошлом году дело было… Он довел студентов с аспирантуры зельеварения до отчаяния, не желая ставить зачет по владению холодным оружием. Кстати, совершенно справедливо. В процессе тренировок выяснилось, что ядовитым последователям болотных опоссумов ничего острее их пробирок и колбочек в руки давать просто нельзя!
В день сдачи выпускного экзамена эти змеиные вскормыши – да заткнет уши профессор Дин – подлили ему в эль какую-то гадость. Позже, извиняясь, утверждали, что зелье должно было привести магистра-боевика в состояние блаженства и любви.
А что было делать? Зачет-то получать надо. В какой-то степени он сам был виноват. Ну не боевики они, а зельевары! Поставил бы «удовлетворительно», отказал в рекомендации углубленного изучения боевых искусств, и дело с концом! Так ведь нет же. Молодой он тогда был. Принципиальный…
Что они там сварили, в это Корри Албертон особо не вникал. Но розовых грахов по всей Академии ловил. Они такие милые были. И маленькие-маленькие! Как бабочки…
Так вот. Розовые грахи и демоница рядом с Томом были в его понимании приблизительно одной и той же степенью абсурда.