Камеристка - читать онлайн книгу. Автор: Карла Вайганд cтр.№ 113

— Никогда не забуду, как Людовик Семнадцатый громко поносил Бога и в непристойных выражениях проклинал свою семью и всех аристократов, — всхлипывала Мария-Антуанетта, обнимая мою госпожу и ища у нее помощи.

— Видно, что «перевоспитание» уже приносит свои плоды, — с горечью пробормотала графиня.

Теперь несчастная женщина сидела в Консьержери и не могла больше видеть своего сына. В утешение у нее осталось несколько маленьких сувениров, которые она тайком пронесла под платьем в тюрьму: крошечный портрет ребенка, его локон и маленькую желтую перчатку.

Мадам Розали сообщила директору тюрьмы, что заключенной номер 280 очень плохо.

— Я сказала ему, если вы хотите, чтобы вдова Капет дожила до судебного процесса, тогда сделайте что-нибудь для нее. Она совсем обессилела.

Мадам Ламорлье нагнала страху на аптекаря Консьержери. Он не мог допустить, чтобы умерла его самая важная заключенная.

Он прописал номеру 280 специальную смесь из воды с цветками лимона и апельсина, капель Гофмана и сиропа из адониса весеннего. Гражданин Ришар, ответственный за нее надзиратель, получил задание: вдове Капет каждый день приносить питательный суп, который должен содержать постную телятину, кусочки курятины, а также острые приправы.

— В остальном с королевой обращались ужасно. Так, например, два стражника спали на раскладушках в ее камере и неотступно следили за ней. Даже естественные надобности она вынуждена была справлять в их присутствии. При этом парни отпускали «изысканные» замечания, как ты можешь себе представить, Жюльенна. Это было унизительно не только для нее, но и для всех женщин вообще. Но так как королева никогда не жаловалась и всегда оставалась вежливой, то проявили некоторое снисхождение и послали одного стражника в Тампль, чтобы принести оттуда кое-что. Мужчина вернулся с пакетом, и заключенная обрадовалась как ребенок, когда ей разрешили его открыть. Она, наверное, надеялась получить какое-нибудь известие о детях, — рассказывала мадам Розали.

Содержимое оказалось очень скромным, но для королевы оно имело очень большое значение. Там была пара легких батистовых рубашек, перчатки, отороченные кружевами, две пары черных шелковых чулок, белый халат, несколько ночных чепцов, пояса, шали, черный вдовий чепец, а также черная перевязь из шелкового крепа, кисть для пудры и маленький тюбик помады для волос.

— В Косьержери нет шкафов, — сказала мадам Розали, — поэтому королеве оставили картонную коробку, чтобы положить туда ее пожитки.

Каждое утро вдова Капет могла теперь выбирать, что надеть — ее поношенное черное платье или белый халат. Свои длинные, теперь уже совсем поседевшие волосы она закалывала, наносила немного помады для волос на виски и у корней. В заключение она проводила кистью для пудры по морщинистому лицу — и на том ее утренний туалет заканчивался.

В Консьержери в любое время дня царило оживление, потому что все примерно триста заключенных могли принимать посетителей. После того как условия содержания королевы несколько смягчили, мадам дю Плесси сделала запрос, чтобы ей разрешили посещать Марию-Антуанетту. Моя госпожа и я теперь постоянно жили в городском дворце Плесси; не было причины держать мадам Франсину в Тампле, и она не видела причины ходить туда после того, как старого сапожника Симона окончательно сделали опекуном наследника престола. Мария-Тереза находилась в обществе своей тетки Елизаветы.

— Достаточно, если мы дважды в неделю будем узнавать, не можем ли мы что-нибудь сделать для обеих дам, — сказала графиня и с сожалением прибавила; — Мы все равно ничего не можем сделать для них. Конвент ведь хочет, чтобы они страдали.

Однажды утром мы отправились в путь, одетые как представительницы третьего сословия, не слишком хорошо, чтобы не возбуждать зависти, но и не слишком бедно.

— Это может вызвать недоверие, — сказала моя госпожа.

Мы шли быстро и, как я думаю, выглядели неплохо. Мне теперь было тридцать шесть лет, у меня все еще была хорошая фигура и привлекательное лицо. Так по крайней мере утверждали мои поклонники, и мадам Франсина, на восемь лет старше меня, — тоже хорошо сохранилась. Фигура у нее была стройная, держалась она прямо, черты лица были тонкие и благородные, не казавшиеся при этом скучными; она могла бы сойти за мою двоюродную сестру. Мы решили выдавать себя за кузин. Мы направлялись к воротам тюрьмы, где в этот ранний час уже толпился самый разный народ. Торговцы устремились в тюремный двор, чтобы продавать свои товары; передвижные кухни привезли горшки с едой и котлы с супом, чтобы заключенные не ели ужасное пойло Консьержери, которое годилось только для корма свиней, как я знала от мадам Розали.

Мы видели входящих и выходящих священников; они исповедовали приговоренных к смерти или соборовали их. Непроизвольно мы обе вздрогнули, когда подошли к часовому в сторожевой будке. Моя госпожа, улыбаясь, положила перед ним листок бумаги.

— Доброе утро, гражданин, — дружелюбно поздоровалась она, и мы обе сделали намек на реверанс.

— Не рассердить — это полдела, когда общаешься с этими надутыми хамами, — втолковывала я по дороге мадам Франсине. — Наденьте парню форму, и он сразу начинает думать, будто он сам Господь Бог или по меньшей мере его заместитель.

— У нас есть разрешение городской администрации, и мы хотели бы навестить заключенную номер двести восемьдесят, пожалуйста.

— Так-так, — ухмыльнулся мужчина у ворот, — давайте посмотрим, кому из наших гостей повезло быть осчастливленным посещением двух таких очаровательных дам. — Он склонился над журналом, где были перечислены все заключенные. Ему пришлось перелистнуть несколько страниц. Он водил указательным пальцем по столбцам и остановился на номере 280. — Так-так, — снова сказал он. — Вы, красотки, хотите навестить гражданку Марию Капет. А как вас зовут?

Он взял бумагу, которую ему подала мадам Франсина, и по слогам прочитал:

— Тереза Монье и Клодин Вателин с улицы Роз. Так-так. Вы, конечно, сестры, а, гражданки?

— Всего лишь двоюродные, гражданин, — быстро ответила я. Хотя я почти избавилась от деревенского говора, но опытное ухо могло бы распознать наше разное происхождение. Часовой уже хотел дать нам знак проходить, когда к нему подошел другой, который держался в стороне и ковырял в носу. Он указал пальцем на цифру 280 и спросил своего товарища, знает ли он, кто это. Тот безразлично покачал головой.

Мне очень хотелось крикнуть «черт», потому что второй парень очень походил на бюрократа и стал бы, чего доброго, придираться к нам, хотя у нас и было разрешение на посещение. Сколько мадам дю Плесси за него заплатила, его не касалось.

— Но мы знаем, гражданин, — нагло ответила я, наседая на него, и так как он был меньше меня ростом, то я любезно наклонилась, позволяя ему заглянуть в вырез моего платья. Может, это помогло. — Вдова Капет раньше звалась Мария-Антуанетта и была женой Людовика Укороченного.

«Неужели парень и теперь нас задержит, черт бы его побрал», — подумала я. Между тем за нами уже выстроилась очередь из посетителей.