Тело помнит все - читать онлайн книгу. Автор: Бессел ван дер Колк cтр.№ 17

Мы также знаем теперь, что существует и другая возможная реакция на стресс, которую наши томографы пока не в состоянии измерить. Некоторые люди попросту уходят от проблемы: их организм регистрирует угрозу, однако их сознание продолжает функционировать так, словно ничего не случилось. Тем не менее, хотя разум и способен научиться игнорировать послания эмоционального мозга, тревожные сигналы при этом не прекращаются. Эмоциональный мозг продолжает трудиться, а гормоны стресса продолжают посылать сигналы мышцам, чтобы они напряглись для активных действий либо замерли. Внутренние органы и дальше продолжают испытывать на себе негативные эффекты, пока, наконец, это не выражается в физической болезни, требующей медицинского внимания. Лекарства, наркотики и спиртное тоже способны временно заглушить или даже стереть невыносимые ощущения и чувства. Тело между тем все помнит.

То, что случилось с Маршей в томографе, можно интерпретировать с разных точек зрения, выбирая соответствующее лечение. Мы можем сосредоточиться на явно выраженных нейрохимических и физиологических нарушениях, сделав вывод, что она страдает от биохимического дисбаланса, активирующегося каждый раз, когда она вспоминает об аварии. Затем мы можем подобрать препарат или сочетание препаратов, которые заглушат эту реакцию либо, в идеальном случае, восстановят химический баланс. Основываясь на полученных нами снимках, некоторые из моих коллег в МЦПЗ начали изучать препараты, понижающие реакцию людей на повышенный уровень адреналина.

С другой стороны, мы можем смело сказать, что у Марши повышенная чувствительность к ее воспоминаниям о прошлом и что идеальным лечением будет одна из форм психотерапии под названием десенсибилизация (4). Систематически проигрывая подробности полученной ею травмы вместе с психотерапевтом, можно добиться полного подавления ее биологических реакций, чтобы она смогла научиться различать прошлое и настоящее, а не переживать раз за разом одни и те же эмоции.

На протяжении ста, если не больше, лет каждый учебник по психологии и психотерапии твердил, что разобраться с неприятными чувствами можно путем их обсуждения. Тем не менее, как мы с вами видели, этому мешают связанные с травмой переживания.

Меня не перестает поражать, насколько тяжело людям, прошедшим через немыслимое, передать суть своих переживаний. Им гораздо проще говорить о том, что с ними сделали – как они стали жертвой и возжелали мести, чем осознать, прочувствовать и выразить словами реальность своих внутренних переживаний.

Наши снимки показали, насколько устойчивым является их страх, а также как различные аспекты повседневной жизни способны его пробуждать. Они не смогли включить свои переживания в непрерывный поток собственной жизни. Они продолжили быть «там», не зная, как находиться «здесь» – жить полной жизнью в настоящем.

Спустя три года после нашего исследования Марша пришла ко мне уже в качестве пациента. Мне удалось помочь ей с помощью методики под названием десенсибилизация и переработка движением глаз (ДПДГ), которой посвящена пятнадцатая глава.

Одиннадцатого сентября 2001 года пятилетний Ноам Саул, смотря из окна своей школы PS 234 (P.S. 234 Independence School. – Прим. ред.), стал свидетелем того, как первый из четырех пассажирских самолетов врезался в Мировой торговый центр. Он был менее чем в 500 метрах от места трагедии. Ноам и его одноклассники бегом спустились вместе с учителем в фойе, где их встретили родители, незадолго до этого привезшие своих детей в школу. Он, его старший брат и отец были тремя из десятков тысяч людей, спасавшимися со всех ног сквозь руины, пепел и дым, наполнившие тем утром нижний Манхэттен.

Десять дней спустя я навестил его семью, с которой дружил, и в тот вечер мы с его родителями прогулялись в жутком мраке рядом со все еще дымящейся ямой, где прежде стояла Первая башня, пробираясь среди спасательных бригад, работающих круглосуточно под ослепительным светом прожекторов. Когда мы вернулись домой, Ноам все еще не спал, и он показал мне свой рисунок, сделанный им в девять утра двенадцатого сентября. На нем было нарисовано то, что он видел днем ранее: врезающийся в башню самолет, огненный шар, пожарные и прыгающие из окон башни люди. Внизу рисунка, однако, он изобразил нечто другое: черный круг у подножия здания. Я понятия не имел, что это, так что спросил у него. «Это батут», – ответил он. Что же там делал батут? Ноам объяснил: «Чтобы в следующий раз, когда людям придется прыгать, они не пострадали». Я был потрясен: этот пятилетний мальчик, ставший свидетелем невообразимого переполоха и катастрофы всего за сутки до того, как сделал этот рисунок, использовал свое воображение, чтобы переварить увиденное и продолжить жить своей жизнью.

Ноаму повезло. Никто из его родных не пострадал, он вырос окруженным любовью, и ему удалось понять, что увиденная им трагедия подошла к концу. Во время катастрофы маленькие дети обычно ориентируются на своих родителей. Если они остаются спокойными и реагируют на их потребности, то дети зачастую переживают ужасные происшествия без серьезных психологических травм.

Рисунок пятилетнего Ноама, сделанный им после того, как он стал свидетелем атаки на Мировой торговый центр одиннадцатого сентября. Он воспроизвел зрительный образ, преследовавший столь многих выживших – людей, прыгающих из окон, чтобы спастись от пламени, – однако сделал одно спасительное дополнение: батут у подножия падающего здания.

История Ноама наглядно демонстрирует две важнейших составляющих адаптационной реакции на угрозу, необходимой человеку для выживания. Когда произошла катастрофа, он был в состоянии взять на себя активную роль, убежав от угрозы, тем самым позаботившись о собственном спасении. И когда он добрался до безопасного места – своего дома, – то сигналы тревоги в его мозге и теле замолкли. Это освободило его разум, предоставив ему возможность как-то осмыслить случившееся и даже придумать изобретательную альтернативу увиденному – спасительный батут.

В отличие от Ноама травмированные люди застревают на месте, прекращая свое развитие, так как оказываются не в состоянии найти место новым переживаниям в своей жизни. Я был чрезвычайно тронут, когда ветераны из армии Паттона подарили мне на Рождество военные часы времен Второй мировой войны, однако это было грустное напоминание о годе, когда их жизни, по сути, остановились: 1944. Травмированные люди продолжают организовывать свою жизнь так, как если бы травма продолжалась – постоянно и без изменений, – словно каждое новое знакомство или событие запятнаны прошлым.