Поверить не могу. Я просто не могу в это поверить!
— Вы считаете, что я совсем идиотка? — спрашиваю я. — И что я не могу отличить Ромину Д’ерри от какой-то другой девушки?!
— Можете. Сейчас, — политари подается вперед и смотрит мне в глаза. Руки его сцеплены на столе. — Но не когда у вас в крови яд, который воздействует на мозг.
Я прикусываю язык, чтобы не сказать, что ему никакого яда не нужно, потому что ему и так отлично воздействует на мозг статус отца Ромины, но молчу. Молчу, молчу, молчу, стараясь не сжимать пальцы еще сильнее.
— Опросите Алетту Грейм, — говорю я. — Она подтвердит…
— Уже опросили. Нисса Грейм рассказала, что на вас напали парни, которым вы однажды отказали в весьма грубой форме, когда собирались на вечеринку. И что с ними была девушка, которую она видела впервые.
Я моргаю. Несколько раз, прежде чем до меня доходит смысл сказанных им слов. Мы действительно отшили парней, когда собирались на вечеринку, точнее, их отшила Алетта, но при чем тут они?
— Это бред, — выдыхаю я.
— Отнюдь. Мы проверили информацию: нападавшие на вас угнали эйрлат у одного из знакомых ньестры Д’ерри, о чем он заявил на следующее утро…
— До или после того, как я подала заявление?
— При чем тут это, нисса Мэйс?
— Ну как же, — я с трудом сдерживаю дрожь в руках. — Вы такой опытный детектив, а объясняю вам я. Не находите, что это слишком удачное совпадение?
Политари хмурится еще сильнее, у него дергается кадык.
— Поосторожнее с заявлениями, нисса Мэйс, — говорит он. — Не то я могу расценить это как намеренное оскорбление должностного лица.
Ну разумеется.
— Я не собиралась никого оскорблять, — говорю я. — И что же, те парни подтвердили, что угнали эйрлат?
— Они уже ничего не смогут подтвердить, нисса Мэйс. Они мертвы, как и их подружка.
Меня снова бросает в дрожь.
Мертвы. Слова политари звучат в сознании снова и снова.
На что еще способна Ромина? Или… ее отец?
— Ньестр Д’ерри подтвердил, что в указанное вами время его дочь была дома.
Куда мне против ньестра Д’ерри.
— А показания ньестра К’ярда? Если не ошибаюсь, его друг, занимающийся информационными технологиями, подтвердил, что Ромина Д’ерри мной интересовалась. И не только интересовалась, но и просила его установить программу «Бёрт», с помощью которой можно отследить местонахождение.
— Ньестр Родрес Б’игг объяснил, что вынужден был это сказать. Как бы это поточнее выразиться… потому что ньестр К’ярд на него очень сильно давил. Мы провели тщательное расследование, и выяснили, что тапет ньестры Д’ерри находился в эйрлате ее знакомого.
— В том, который был угнан? — уточнила я.
— Да. В любом случае, виновники случившегося с вами мертвы, они погибли от передозировки. Состав преступления исчерпан, и я предлагаю вам, нисса Мэйс…
— Нет, — спокойно сказала я, хотя меня всю трясло.
— Нет?
— Нет. Не исчерпан. Я не снимаю обвинения с Ромины Д’ерри.
— Вы же понимаете, что если станете упорствовать, это может быть расценено как намеренное лжесвидетельство и клевета? И что обвиняющей стороной может стать семья Д’ерри?
— Ромина Д’ерри, — четко сказала я. — И ее дружки. Я могу поклясться всем, что мне дорого, что в ту ночь на меня напали именно они.
Политари ощутимо напрягся.
— Что ж, в таком случае мне остается только устроить вам очную ставку, нисса Мэйс. Это большее, что я могу для вас сделать, и то исключительно потому, что ваша ситуация действительно очень сложная. Вам пришлось пережить нападение под действием…
— Устраивайте, — сказала я. — А сейчас мне пора в Кэйпдор, потому что если я пропущу еще одну пару, мне придется покупать методичку, которые на лекциях выписываются бесплатно.
Да, в Кэйпдоре своя система соблюдения учебной дисциплины. На некоторых занятиях пропуск равносилен тому, что приходится покупать учебные материалы, вот только я сомневаюсь, что для таких как Ромина это что-то значит. Впрочем, человеческие жизни для них тоже ничего не значат, и судя по всему, для главного судьи тоже. Мы живем в потрясающем мире, защищающем нас со всех сторон. Как ни крути.
Я уже почти выхожу из участка, когда меня догоняет молодой политари.
— Нисса Мэйс!
Оборачиваюсь: это тот самый парень, что сопровождал меня в кабинет.
— Вы отлично держались, — говорит он.
В глазах его я читаю понимание.
— Спасибо, — я смотрю на его нашивки и имя на мундире, — риджант Фьер.
Парень улыбается и уходит. Я же смотрю ему вслед и думаю о том, сколько ему лет. На вид не больше двадцати, но он уже рискует жизнью на улицах Ландорхорна. Может, Аэйс была права в том, что я зря поступила в Кэйпдор, все это обучение — развлечение для богатеньких, и мне там нечего делать. Если я брошу академию, у меня будет гораздо больше времени на семью, да и на работу тоже.
Справиться с этой мыслью не так-то просто, поэтому когда я подхожу к Кэйпдору, останавливаюсь в валле от ворот.
Estors. Virhaain. Keaaiphain.
«Ум. Знание. Сила».
Когда-то здесь учились только въерхи, но потом в обитель силы и знаний допустили людей. «Калейдоскоп» стал откупом за спокойствие народных масс, но если въерхи предпочли откупиться, значит, им было чего бояться. Значит, их власть не настолько прочна, насколько они хотят показать.
Удобнее перехватив лямки рюкзака, шагаю внутрь.
Нет, учебу мне оставлять нельзя. Потому что если уйду сейчас — стану одной из тех, кто сломался. Когда-то въерхи были в нашем мире изгоями, но Лидх Картерн нашел в себе силы все изменить. Он вытащил свою расу со дна, заставил людей уважать ее, и долгие годы, до Проседания, мы были равны. Все зависело не от того, какого цвета у тебя глаза и умеешь ли ты удержать сушу, когда идет большая волна, все зависело от желания развиваться, от упорства каждого, будь то въерх или человек.
Я иду по дорожке, стараясь не думать о том, что узнала от политари. Похоже, Алетту запугали дальше некуда. Чем они ее взяли? Сестрой? Семьей? Мне не хочется об этом думать, потому что у меня тоже есть семья, а Ромина (теперь уже сомнений в этом нет) не остановится ни перед чем.
Переехать?
Сбежать из Ландорхорна?
И… бросить Лэйс?
Нет.
Она бы никогда так не поступила, окажись я на ее месте.
А как бы поступила она? Много я о ней знаю? Да я до сих пор не представляю, почему она пропала: может, сбежала из-за нависшей над ней угрозы, из-за того, что кому-то стало известно о том, чем она занимается.