Как Бог съел что-то не то - читать онлайн книгу. Автор: Джудит Керр cтр.№ 44

– А ты, как я понимаю, отправляешься создавать шедевры, – съязвила мама.

Анна открыла дверь.

– Если я и создам шедевр, – услышала она свой голос, – ты даже не узнаешь об этом.

И пошла по коридору, чувствуя дрожь во всем теле.

* * *

Весь день на работе Анна думала о том, что произошло. Она хотела позвонить маме, но кто-то все время оказывался рядом с аппаратом, и в любом случае было не очень понятно, о чем говорить. К шести часам Анна все еще не знала, что делать – идти в школу искусств или вернуться домой. Тогда она решила положиться на судьбу. Если мимо пройдет трамвай, а она еще будет далеко от метро, то поедет домой. Не пройдет трамвай – не поедет. Трамвай появился почти сразу, но Анна его проигнорировала и села на автобус в Холборн: она успевала как раз к началу занятий.

«А почему нет?» – думала Анна. В конце концов, ничего страшного не случится, если она вернется домой не слишком поздно. Двух юношей, которые чаще других приглашали ее на свидания, забрали в армию, так что никакой особой «социальной» жизни у нее теперь не было. «Я совершенно права», – убеждала себя Анна. Но это не помогало. Она почти не могла сосредоточиться на рисовании. Рисунок получился настолько плохим, что Анна скомкала его и отшвырнула. После занятий она не пошла со всеми в кафе, а отправилась сразу к метро. Если удастся быстро доехать до дома, можно еще сыграть одну-две партии в бридж.

В поезде у Анны перед глазами вдруг возникло мамино лицо: она, потеряв работу, плачет на кровати. «Как я могла?» – подумала Анна, и ее захлестнуло чувство вины и жалости. Она спешила по улице и вспоминала маму в Париже, маму, которая помогает ей купить первые в жизни брюки, маму, которая ведет Анну праздновать шестнадцатилетие…

– Мама! – воскликнула Анна, врываясь в холл – и увидела, что мама играет в бридж в паре с мисс Туэйтс против Дрозда и Познаньской.

– Ты сегодня рано, – заметила мама.

А мисс Туэйтс добавила:

– Миссис Познаньска решила, что никуда не пойдет.

– Но мама…

Гнев захлестнул Анну: она развернулась и вышла из комнаты.

– Я ничего не могла поделать, – объясняла она потом папе. – У меня есть право на собственную жизнь. И я не могу все бросать, чтобы играть в бридж по первому требованию мамы.

– Конечно нет, – согласился папа.

Он выглядел очень уставшим, и Анна поняла, что день выдался непростой и для папы.

– У мамы сейчас тяжелый период жизни, – сказал папа, помедлив. – Мне бы хотелось, чтобы мы жили не так, как живем. Мне бы хотелось, чтобы я мог что-то изменить.

На папином столе лежала пачка мелко исписанных листов.

– Что ты пишешь? – спросила Анна.

– О нас. Что-то вроде дневника. Я пишу это уже довольно долго…

У Анны в глазах вспыхнула надежда, но папа покачал головой:

– Не думаю, что кто-нибудь это купит.

У папы после обеда остался кусок хлеба. И так как Анна не могла даже думать об остывшем ужине, папа сделал для нее тост. Анна следила за тем, как он отрезает кусочек хлеба ножом для бумаг, нанизывает на палочку, которую подобрал в саду, и держит прутик над газовой горелкой.

– Трудно жить в одной комнате, – сказала Анна.

– Как бы я хотел тебе помочь… – сказал папа с несчастным видом.

– Нет-нет… Я знаю, тебе нужно писать.

Где-то внизу хлопнула дверь. Послышались голоса и шаги на лестнице. Игра в бридж, видимо, закончилась.

Папа вдруг сказал:

– Относись к ней с сочувствием. С большим сочувствием. Она твоя мама, и она права: у нее сложная жизнь.

– Я знаю, – ответила Анна. – Я всегда старалась.

Она поднялась, чтобы уйти, и папа добавил:

– Постарайся забыть случившееся.

Но у Анны не получилось забыть. И у мамы тоже, догадывалась Анна. Они относились друг к другу с таким подчеркнутым вниманием, как никогда раньше. Конечно, Анна расстраивалась. Но какая-то ее часть, о существовании которой Анна и не подозревала, была втайне рада ссоре – благодаря ей Анна чувствовала себя более независимой и самостоятельной. И все из-за того, что я пошла рисовать тем вечером, думала Анна. Как усложняется жизнь, если в ней появляется нечто важное лично для тебя!

* * *

На следующей неделе на встрече в кафе она спросила Джона Котмора:

– Может ли серьезное отношение к искусству вредить личным отношениям?

До сих пор Анна ни разу не использовала столько абстрактных терминов в одном предложении, и Джон Котмор раскрыл рот от удивления.

– Ну… – сказал он наконец, – я думаю, что, возможно, искусство их усложняет.

Анна кивнула и тут же покраснела от смущения. Кто-то говорил ей, неожиданно вспомнила она, что Котмор и его жена не живут вместе.

Осенью в Национальной галерее открылась выставка французских импрессионистов. Это стало огромным событием. С начала войны все ценные полотна ради их сохранности были спрятаны. Но теперь воздушные налеты на Лондон совершались редко: все силы у люфтваффе отнимали военные действия в России. Поэтому было решено рискнуть и снова вывесить картины для публики.

Анна никогда не видела этих полотен. Она листала в библиотеке книгу об импрессионистах – с черно-белыми репродукциями. Но понять, что там действительно нарисовано, было сложно. Поэтому в первое же воскресенье после открытия выставки Анна туда отправилась.

День выдался прохладный, сияющий. И Анна чувствовала себя счастливой – и потому, что наступили выходные, и потому, что на этой неделе у нее получилось сделать два удачных наброска, и потому, что мама наконец нашла работу. Не идеальную, но после нескольких месяцев волнений получить хоть что-нибудь уже было для мамы значительным достижением. Анна пересекла Трафальгарскую площадь. Каменные львы отбрасывали четкие тени на тротуар. А вокруг колонны Нельсона, резко выделявшейся в морозном небе, собралось гораздо больше людей, чем обычно. Фонтаны не работали с начала войны. Но когда Анна проходила мимо, у нее из-под ног вспорхнула стая голубей, на фоне сияющего неба их хлопающие крылья вдруг показались совсем темными. И Анна внезапно ощутила прилив радости, как будто взлетела вместе с голубями. Происходит что-то необыкновенное, подумала она. Только что?

В Национальной галерее толпился народ, и Анне с трудом удалось пробиться в главный зал. Там тоже было полно народу. Поэтому сначала Анне были видны только отдельные части картин в просветах между движущимися головами. Но она сразу поняла, что все это ей очень нравится. Картины чем-то напоминали площадь, через которую она только что прошла, – такие же залитые светом и полные радости.

Картины висели бессистемно. И по мере того как Анна переходила из зала в зал, ее все больше сбивало с толку это изобилие, и она не знала, на что смотреть в первую очередь: все было ей незнакомо. Через открывавшиеся в толпе промежутки она разглядывала все подряд – пейзажи, человеческие фигуры, интерьеры. Дошла до конца – и отправилась бродить по новому кругу. На этот раз она уже что-то узнавала: густые заросли зеленоватых водяных лилий в зеленом пруду, женщину в саду, изумительно нарисованную танцовщицу, завязывающую пуанты.