2039 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Никитин cтр.№ 47

Он даже не сказал «упорство», тем самым выдав уже свое отношение к нашей позиции. Я некоторое время тупо смотрел на закрывшуюся за ним дверь и чувствовал, что в самом деле душа моя дрогнула и забилась в дальний темный угол в трусливой надежде, что ничего решать не надо, решат без меня.

В черепе ни одной мысли, только назойливо крутится фраза, что судьба мира, дескать, в моих руках. Преувеличение, понятно, однако если учесть, что вовремя сдвинутая песчинка, к тому же сдвинутая в нужном направлении, может вызвать лавину, то, может быть, он и прав. У них в самом деле хорошие аналитики, не так давно я сумел переманить двух обещанием перспектив, остальные же предпочли золотого воробья в военной форме сказочному журавлю в моих руках.

О своей роли в науке не задумываюсь, еще рано бронзоветь, пашу с восторгом, каждый день приближая сингулярность, как верно сказал Чернышевский, на месяц, а потом и на год. Уже вырастает в размерах и приближается эта зловеще блистающая, как солнце, огненная стена, за которой прекратится род человеческий, что есть всего лишь скопище разумных обезьян…

Экраны по моему взгляду вспыхнули по всей стене, лица Уткина, Лаврова, Карпова и еще десятка наших яйцеголовых, занятых разработкой искусственного интеллекта последнего поколения, заполнили от края до края.

Я поинтересовался чужим голосом:

– Надеюсь, все смотрели и слушали?

Первым в своем секторе экрана шевельнулся Уткин, голос его прозвучал так, словно доносился из глубокой могилы:

– Видели, наблюдали, анализировали. Тверд, как скала. И ни тени колебания. Начал с переговоров, но сам в них не верит, просто соблюдает протокол, а завтра может бросить к нашим стенам спецназ.

– И атакует все научно-исследовательские центры, – добавил Карпов, – которые в пределах его округа. Шеф?

Взгляды обратились ко мне. Я проговорил как можно спокойнее, хотя все тело налилось холодной тяжелой тяжестью:

– Не бросит и не атакует. Вот так сразу. Но теперь знает, что не отступим, потому, когда дело дойдет до большой драки, не поколеблется стереть нас с лица земли. Во имя мира на земле!..

– Ага, – сказал Карпов с сарказмом, – во имя мира!

– По мнению военных, – пояснил я, – прекращение войны уже мир. Далеко не заглядывают, армия не для того, чтобы мыслить. Но на простейшие реакции способна и без руководства из правительства.

– То есть, – уточнил педантичный Карпов, – добить последних ученых, и наступит мир?

– Добить самых упорных, – уточнил я, – остальных переориентировать! На удовлетворение нужд простого народа. Чтобы изобретали более совершенные бои без правил, гонки на скейбордах и ховерах, а еще чтоб лед на хоккейных площадках нарастал сам… А кто откажется, того в лагеря. Свобода выбора!

Тютюнников уточнил:

– Шляхоцкий формально отвечает за Московскую область, но в нынешней ситуации каждый за тот участок, за который в состоянии. А он, как сам заявил, сумел сохранить боеспособность частей и уберечь от полного распада. По сути, сейчас он военный диктатор Подмосковья, а завтра всей России.

– Верно, – сказал Владис. – Не люблю с тобой соглашаться, но формулируешь ты точно. Может, ты перекрашенный искусственный интеллект в наших рядах?

– Чего это я искусственный? – возразил Тютюнников. – Но насчет интеллекта спорить не стану.

Только Уткин посмотрел на меня с глубоким сочувствием.

– Плохо то, – сказал он, – что на их стороне не только малограмотные неолуддисты, как нам хочется. Часть крупных ученых, как всем нам признавать не хочется, тоже против разработки искусственного интеллекта. И вообще всячески призывают притормозить прогресс. Или развивать хай-тек, оставить тему искусственного интеллекта под запретом.

Действительно, мелькнула мысль, только он вроде бы понимает, как мне на самом деле хреново. Остальные смотрят, как дети на родителя, который должен сделать все, чтобы им было хорошо, а ему помогать не надо, он всемогущ и ни в чем не нуждается.

– Не получится, – ответил я горько. – Ни притормозить, ни развивать все остальное, кроме искусственного интеллекта. Не понимают! Мир все нестабильнее! Либо успеем вскочить в сингулярность, либо все-все рухнет! А то и вовсе в клочья. Ладно, все за работу!.. Сокол? Ты все видел?

– Ничего не пропустил, – заверил Сокол. – Мы уже ночуем в лаборатории. Жен и детей видим только на экранах… Эх! Все. Работаем, работаем!

Он исчез с экрана, остальные тоже погасли один за другим, и комната словно погрузилась в полную тьму, хотя яркий свет идет с потолка по всей площади.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Двадцать четыре часа, как сказал еще Ивашенко. И хотя прошло несколько суток, но часики в самом деле тикают. Ивашенко отставной военный, он на добровольных началах спасает мир, с ним такие же добровольцы, хотя и уже с оружием, а в руках Шляхоцкого армия…

Наблюдения со спутников показывают, что в воинских частях, расположенных в Московской области, пока спокойно. В том смысле спокойно, что тяжелая техника на местах, выезжают и въезжают только легковые автомобили да грузовики с продовольствием, однако в штаб к Шляхоцкому потянулись высшие офицеры округа.

Сюзанна и без команды поняла, что за воинскими частями в Подмосковье нужно следить тщательно, собирает и анализирует информацию, мне подает только выжимки, но и без них вижу, что все идет хуже и хуже, а когда уже думаешь, что все, дальше некуда, оказывается, падать можно вообще бесконечно.

Силовики, если под ними иметь в виду только полицию, ОМОН и Росгвардию, с ситуацией явно не справляются. Власть вообще неповоротлива, ей на все нужны законы, инструкции и правила, на их принятие уходят месяцы, а здесь толпа организовывается моментально, так же мгновенно перестраивается, меняет поведение, потому теснит властные структуры по всем фронтам достаточно успешно.

Сегодня утром я вышел в общий зал, Камнеломов сразу же прокричал злорадным голосом:

– Внимание!.. Всем встать, равнение на временно исполняющего обязанности директора!

Я помахал рукой.

– Это чуть позже. Но Костолом в чем-то прав, с ним и такое случается. Согласно даже нашим сверхгуманным законам, у нас пока еще не совсем отняли право на самозащиту. А в народе говорят, что лучше в тюрьме за превышение, чем законопослушно в могиле.

– В тюрьме не окажемся, – заверил Карпов бодро. – Правозащитники раскрыли ворота и выпустили даже серийных убийц и педофилов, чтобы не страдали от власти, что всегда тирания, даже демократическая. Шеф?

Все смотрят с ожиданием, я на перекрестье взглядов выпрямился и сказал не своим голосом:

– С утра, пока руки не дрожат, все вниз. В подвале, который вы расчистили с плачем и стенаниями насчет тиранства временно замещающего, наш великий и неподражаемый заведующий отделом оборудовал тир.