Император - читать онлайн книгу. Автор: Олег Кожевников cтр.№ 16

Между тем Николай Второй продолжал делиться своими впечатлениями о деловых качествах основных действующих лиц правительства Российской империи. Мнение бывшего царя о членах его команды очень часто было нелицеприятным. Слова Николая Второго чем-то напоминали информацию, которую я узнавал, читая бумаги, составленные аналитической службой Бунда. Но там-то собирался компромат на важных чиновников, а Николай Второй работал с этими людьми. Каково это – никому не доверять, а пожимая руку очередному лизоблюду, знать при этом, какой он мерзкий тип и предаст при первой же возможности? Тут никакие железные нервы не выдержат, по-любому станешь мистиком и поверишь в самое невероятное предсказание. Слушая Николая Второго, я уяснил для себя, что нельзя руководствоваться его рекомендациями – воспользуешься и в итоге получишь ту же самую гнилую элиту. Если даже удастся избежать революций, гражданской войны и прочих потрясений для страны, двадцатый век готовит для России не менее жуткие испытания. Германия, проиграв войну, затаит злобу против победителей, а возродившись, начнёт мстить странам Антанты. Извечные наши враги англосаксы будут способствовать росту германского милитаризма, хотя в этой войне они наши союзники. Но Франция и Россия – исторические конкуренты Англии, вот она и будет пестовать германских милитаристов, чтобы те, возродив Германию, направили её против этих стран. И не факт, что если в России у власти останется прежняя гнилая элита, она выдержит противоборство. Получается, что если я ввязался в эту безумную затею, то мне следует перетрясти всю эту разжиревшую нечисть, пристроившуюся на хлебных государственных должностях. В очередной раз в моей голове начала звучать песенка из мультфильма моего времени: «Эх, жизнь моя жестянка, ну её в болото». А это означало, что психика настолько перегружена, что ещё чуть-чуть, и я могу что-нибудь сделать Николаю Второму – завалил меня информацией, заставляющей мозг перегреваться. Но, слава богу, забили напольные часы, стоявшие между окон-бойниц моего нынешнего передвижного бронированного кабинета. Я специально установил в них время, чтобы бой этих кабинетных курантов начался за десять минут до начала предстоящего мероприятия. Я понимал, что разговор с Николаем Вторым затянется и требуется какое-нибудь постороннее воздействие, чтобы завершить эту беседу. Появление адъютанта сразу отмёл, самому прекратить беседу было тоже «не комильфо». Вот я и придумал, как ненавязчиво закончить беседу и не опоздать с выходом нового императора к народу.

Моя задумка оправдалась, Николай Второй, услышав бой часов, оборвал свою речь на полуслове. А я, пользуясь этим, смог, не обижая своего собеседника, прервать его пространные рассуждения, заявив:

– Ну что, Ники, пора! Если ты так убеждён в правильности своего отречения, то нужно будет произнести это перед народом. Кроме многочисленных подданных на вокзальной площади нас ожидают послы не только союзных стран, но и других аккредитованных в Петрограде. Кроме фотосъёмки будет вестись и киносъёмка, так что опаздывать на это мероприятие не стоит.

– Миша, ты же знаешь, я не оратор и голос у меня не настолько громкий, чтобы выступать на площади перед массой народа. Да звуки, издаваемые фотовспышками, заглушат даже пронзительные вопли площадного глашатая. Зря ты затеял такое массовое мероприятие. Пригласил бы послов и часть депутатов Думы в Зимний дворец, и я там бы зачитал им своё отречение.

– Дорогой мой, кричать не придётся. Можно спокойно говорить в небольшой микрофон, а голос многократно усилится и будет слышен по всей площади. Это устройство, называемое усилителем, придумали те же люди, которые разработали «Катюши» и создали напалм. Система абсолютно уникальна. Такой даже в Англии и Германии нет.

Успокоив своими словами Николая Второго, я, больше ничего не объясняя, сам снял с вешалки шинель брата и, как простой дворецкий, помог бывшему императору в неё облачиться. Затем быстро надел свою парадную шинель, нахлобучил фуражку и, даже не посмотревши в зеркало, открыл раздвижную дверь.

Никого подзывать не пришлось, в коридоре, охраняя покой своего императора, стоял ротмистр Хохлов. Увидев нас, он вытянулся и, обращаясь именно ко мне, доложил:

– Ваше величество, всё подготовлено, охрана выставлена, снайпера заняли позиции. Разрешите мне проводить вас до трибуны?

Я невольно посмотрел на Николая Второго. Тот явно был растерян. Не привык бывший император, что теперь не он самый главный и обращаются не к нему. Про себя хмыкнув, я подумал: «Привыкай, братишка, и радуйся, что теперь тебя не этапируют в Екатеринбург». Моя внутренняя ирония внешне никак не выразилась. С каменным выражением лица я ответил Хохлову:

– Давай, ротмистр, показывай, куда нам идти.

Козырнув, Хохлов повернулся и направился к тамбуру. Я, пропустив Николая Второго вперёд, зашагал вслед за ним.

На перроне, прохаживаясь вдоль цепи солдат охраны, нас ожидал Максим. Пропустив начальство вперёд, он пристроился за мной. Вот такой процессией вдоль расставленных через каждые пять метров солдат мы направились к трибуне на привокзальной площади, сколоченной нанятыми Кацем плотниками. Практически всю работу по организации достойной встречи Михаила Второго в Петрограде взял на себя мой друг. Даже финансовую составляющую, и это несмотря на то, что наш фонд на оперативные расходы, как обычно, испытывал недостаток средств. Как обычно, если за дело брался м. н. с. НИИ мозга Кацман, всё вроде бы было хорошо, но какая-нибудь деталь нарушала общую благостную картину. В этот раз мне не понравилась высота трибуны. Она была недостаточной высоты. Джигиты из оцепления, которые по замыслу Каца должны были сдерживать толпу, располагались перед самой трибуной и своими лохматыми папахами загораживали выступавших ораторов. Да и вообще, это был полный идиотизм – выставить перед трибуной джигитов на горячих конях, не привыкших к людским толпам. Конечно, перед трибуной образовалась пустота – никто из присутствующих не рисковал приблизиться к фыркающим и стоящим очень беспокойно лошадям ближе, чем шагов на десять. Для выступающих это, может быть, и было комфортно, но для фотографов и операторов двух замеченных мной больших кинокамер это был кошмар. Да и стоящие в первых рядах иностранные послы, наверное, чувствовали себя обиженными. Конечно, союзные послы стояли на трибуне отдельной группкой рядом с верхушкой Думы, но всё равно требовалось позаботиться о других участниках этого мероприятия и, несомненно, о прессе и фотографах. Все эти мысли прокрутились в сознании еще у подножия трибуны, и я, повернувшись к своему старшему адъютанту (Хохлов считался младшим), приказал:

– Макс, давай быстро снимай ребят мехгруппы с оцепления вокруг бронепоезда и ставь их вместо джигитов. Кавалеристы пускай сосредоточатся в сквере у вокзала.

Максим, не говоря ни слова, козырнул и тут же исчез. А я вслед за Николаем Вторым поднялся на трибуну. Пока раскланивался с присутствующими и обменивался с ними любезностями, перед трибуной происходила суета. Всадники Ингушского полка как-то быстро испарились, а вокруг трибуны выстроились в две шеренги десантники мехгруппы. Сначала меня волновал вопрос конских испражнений, но это быстро прошло. В это время наличие конского навоза на улицах было привычно, и никого не смущала такая мелочь, как наступить на конский кругляш. Поэтому толпа быстро заняла освободившееся место. Ближайшая ко мне фотокамера находилась саженях в четырех-пяти от меня. Гул голосов тоже приблизился и даже стал мешать общаться с окружающими, приходилось повышать голос. К тому же толпу перед выступлением Михаила стали разогревать подобранные Раевым ораторы. А кого мог подобрать обер-прокурор – естественно, священников с лужёными глотками, слова которых разносились по площади без всяких микрофонов. С ужасом подумав о своём скором выступлении перед народом, я локтём подтолкнул стоящего рядом Джонсона и спросил, чуть ли не в полный голос: