Не своя жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Осипцова cтр.№ 12

– Мама. И отец. Бабушек-дедушек нет. Была баба Лена, но она давно умерла, я ее почти не помню.

– После учебы вернешься к ним или здесь останешься?

– Не знаю. Здесь клево. Но… Когда ехала учиться, думала: Америка, круто! А приехала, и вначале даже разочаровалась. Знаете, как ребенок, которому рассказывали сказку о волшебной стране, а оказалось, что никаких особых чудес там нет.

– Как же? А небоскребы?

– В Москве тоже небоскребы. Москва-Сити, слышали? Этим нас не удивишь. Мы зимой в Нью-Йорк ездили, целая компания собралась из разных стран. Ребята восхищаются: «Вау, Бродвей, вау, Таймс-Сквер!» А меня не впечатлило. Ну да, много небоскребов. Но у нас тоже свой Эмпайр есть. Зато в Москве магазины покруче и улицы пошире.

– «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока», – с усмешкой процитировал Дэн и поинтересовался: – Маяковского в школе еще проходят?

– Пока проходят. Но мама говорит, теперь по литературе программа совсем другая.

– Сколько лет твоей маме?

– Тридцать девять.

– А тебе?

– Девятнадцать, двадцать третьего февраля исполнилось, в день Вооруженных сил, представляете? Мама думала, мальчик родится. А вам сколько? Такие вопросы можно задавать мужчине?

Он поставил перед ней кружку с чаем и кивнул на тарелку с двумя бутербродами.

– Можно. Сорок два. Ешь.

– А вы?

– Я только что поужинал. Чаю выпью.

Он прихлебывал из своей кружки, поглядывая, как Надя уплетает белый хлеб с сыром.

– Завтра утром я тебя до кампуса провожу. Днем не так опасно.

– Там почти все уже разъехались.

– А ты что же?

– Вначале хотела съездить куда-нибудь. Может, в Йосемити, к Дэби, или в Лос-Анджелес – я там еще не была. А потом уж в Москву. Я, если честно, хоть и соскучилась, но билет до сих пор не купила.

– Что, денег нет?

– Не в деньгах дело. Я летать боюсь – каждый раз трясусь, как заяц. А после еще несколько дней в себя прихожу.

– Глупо. В авиакатастрофах гибнет значительно меньше людей, чем на дорогах.

– Особенно у нас в России, это я знаю, и все равно… Каждый перелет так.

– А ты много летала?

– Мы с мамой по два раза в год куда-нибудь летали.

– У тебя состоятельные родители?

Он все никак не мог привыкнуть к мысли, что многие в России теперь летают в разные концы света.

– У отца своя юридическая фирма. Мама, пока я не уехала, не работала, а сейчас опять бухгалтер – она экономический закончила.

– А ты почему здесь решила учиться?

– Интересно ведь. Другая страна, другие люди. Очень разные, у нас такого нет. Мама вначале не хотела меня отпускать, а потом сдалась.

– А отец?

– Ему фиолетово! По-моему, он даже не знает, в каком городе я живу. Сан-Франциско запомнил, а Пало-Альто – нет.

Дэн еще немного порасспрашивал Надю. Узнал, что живут они почти в самом центре в четырехкомнатной квартире, имеется загородный дом под Москвой. Не средний класс, почти буржуазия, понял он по ее рассказу. При этом избалованной девочка не казалась. Он спросил про знаменитые московские клубы, но там она не тусовалась: до окончания школы почти все время проводила с мамой.

– Мы с ней настоящие подружки. Если честно, по ней я очень скучаю.

– А по отцу?

– Не-а.

Наверное, это естественно для девушки, подумал Дэн, вспоминая, как ему, парню, долго не хватало отца. Он очень любил маму, но разлука не оказалась катастрофой. Сейчас они общаются по скайпу не чаще раза в месяц, а виделись за последние десять лет всего трижды, на нейтральной почве курортов. Заставить себя поехать в Тель-Авив он так и не смог.

Часы показывали одиннадцать, когда Дэн проводил Надю в гостевую спальню.

– Туалет и душ рядом. Комнату можешь запереть, здесь защелка.

– А можно я дверь открытой оставлю?

– Клаустрофобия?

– Нет, я с рождения боюсь спать одна. Мама лет до семи спала со мной в одной постели. Потом в разных, но все равно в одной комнате.

– А как же…

Дэн запнулся. Он хотел спросить, как к этому относился отец Нади, но решил, что его это не касается. В каждой избушке свои погремушки…

Но девушка объяснила сама.

– Пока была маленькой, я думала, что так и надо, но потом услышала, как отец с мамой на эту тему ругается, мол, сколько это будет продолжаться? А мама ему: психическое здоровье дочери для меня важнее, чем твое удовольствие.

Дэн сделал вид, что такие подробности его не интересуют, но она продолжала:

– Я думаю, мама его не любит. Мне кажется, она хочет развестись.

– А что у тебя с психикой? – спросил он, чтобы перевести разговор.

– Ничего. Просто не засыпаю одна. Мне надо знать, что рядом есть кто-то.

– Ты трусиха, – сделал он вывод, усмехаясь. – Летать боишься, спать одна боишься…

В голову вдруг пришло – а спала ли она с парнем? Ее непосредственная манера, безо всякого женского кокетства, почему-то подсказывала: нет, скорее всего, нет.

– А можно, вы тоже в свою комнату дверь закрывать не будете?

Вот так номер! Неужели она не понимает, что он мужчина, и может не заснуть, зная, что в двух шагах на гостевой кровати лежит молодая девушка. Симпатичная. Соблазнительная? Пожалуй, да. Но он поймал себя на том, что оценка эта внешняя, позывами плоти не подтверждается. Старею, усмехнулся он про себя.

– Я открою дверь после того, как выключу свет.

– А я с ночником сплю. Можно?

– Конечно. Чистое полотенце и халат найдешь в шкафу.

Он удалился к себе. Принял душ, выключил свет и после распахнул дверь, как обещал. Услышал журчание воды, потом на темной площадке мелькнула и погасла полоса света. По скрипу половиц он понял, что Надя уже в комнате. Она походила немного, затем раздался шорох и все затихло.

Дэн представил, как она, скинув халат, голышом ныряет в постель: узкая гибкая спина с пунктиром позвоночника и очень женственные ягодицы. Это было заметно под облегающими джинсами. Вспомнив, как Надя наклонялась к самой земле на спортивной площадке и свет его телефона на миг осветил округлую попку, он помотал головой, отгоняя видение.

«Девочка, она совсем девочка. Даже не понимает, во что вляпалась. Дагестанец. Крупная сумма налом и флэшка. Что в ней? Фотографии?.. Не верится. Мутная история…»

Он еще долго не спал, размышляя о превратностях случая, вновь столкнувшего его с девушкой, которую – единственную из всех, – неделю назад он выделил взглядом в толпе танцующей молодежи.