Переосмысление. Историческое попурри - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Терещенко cтр.№ 11

Но, по всей видимости, отцом Михаила был все же Дмитрий Попов. Об это догадывался и сам Александр Михайлович Шолохов. Попову в то время было за сорок. От первого брака у него был сын Александр, который был старше своего предполагаемого сводного брата Михаила лет на 10–12. Об Александре мало что известно шолоховедам. Он пошел по военной стезе.

К началу Первой мировой войны он был уже офицером, принявшим Советскую власть после 1917 года. Таких чекисты подбирали для разведки в стане белых. После Гражданской войны в качестве офицера спецслужбы он в Москве. Поработав в центральном аппарате, направляется Сталиным на Кавказ. Но ехать под фамилией Попов опасно, так как его знают как сына помещика. И тогда появляется идея взять имя Михаила Шолохова, который, вероятнее всего, погиб в годы Гражданской войны.

Шолохов идеально подходил для подмены. Если опираться на имеющиеся факты, его в родных местах никто не видел с 1915 года, когда он ребенком уехал в Москву. Возможно, между братьями существовало и портретное сходство. Убедить родителей умершего или погибшего Миши выдавать Попова за своего сына не составляло труда. После длительной подготовки в 1926 году Александр, пожив уже несколько лет под именем Шолохова, отправляется в Вешенскую. Там пишет «Тихий Дон», что объясняет, что писал его не желторотый юнец, а человек, прошедший горнило Первой мировой и Гражданской войн и с хорошим образованием. Становится понятным, почему в 1941-м Шолохов-Попов встретил войну в полковничьих погонах. Это звание у Шолохова было до Отечественной как у офицера госбезопасности.

Проясняется и вопрос с таинственной женитьбой писателя в начале 1920-х годов на зажиточной казачке Марии Петровне Гремиславской. Но Михаил Александрович, если он действительно родился в 1905 году, не мог жениться, поскольку в 1922 году еще не достиг совершеннолетия.

Михаил Александрович, отказываясь говорить о себе с многочисленными биографами, неоднократно повторял, что его судьба — в его произведениях. Так вот имение Лесницких в «Тихом Доне» полностью скопировано с Ясеновки. Столь подробное описание мог сделать человек, живший в дворянской усадьбе, причем уже в зрелом возрасте. В книгах писателя чувствуется основательное знание военного дела. Мог ли все это знать Миша Шолохов, еще ребенком в 1915 году уехавший в Москву и вернувшийся в 1926 году уже с рукописным наброском романа, не имевший никакого военного образования? Нет, не мог!

Единственный, кто мог реалистично и быстро вжиться в образ своего сводного брата, был только Александр Попов.

Интересуясь этой версией, автору удалось познакомиться со статьей родственника Дмитрия Евграфовича Попова Виталия Анохина «Как Александр Попов стал Михаилом Шолоховым». Он писал, что в его семье с 1969 года знали, что Михаил Шолохов — это их родственник Александр Попов. Известная семье часть родословной Поповых начинается с его прадеда Ивана Григорьевича Попова — старшего унтер-офицера московского пехотного полка, участника Крымской войны и обороны Севастополя.

Один из его сыновей — Евграф — избрал духовную карьеру, стал священником в селе Чекмари Тамбовской губернии. Его сын Дмитрий Евграфович стал военным, дослужился до чина подхорунжего линейного казачьего полка. Женился на потомственной дворянке, получив за нее в качестве приданого родовое имение в Ясеневке. После выхода в отставку в 1894 году жил постоянно в Ясеневке. После смерти жены у него на руках остался трехлетний сын Александр, для ухода за которым он нанял няньку — Анастасию Черникову (1881–1942) из семьи рабочих-поденщиков. От него она родила сына Михаила и дочерей.

Александр Дмитриевич Попов родился в 1891 году. Окончил Воронежский Михайловский кадетский корпус, потом Офицерскую кавалерийскую школу. В 1914 году — подхорунжий, в 1917-м — хорунжий линейного казачьего полка. Воевал на фронтах Первой мировой войны, имел боевые награды. До революции опубликовал несколько рассказов и повесть. Октябрь 1917 года застал Попова в Гатчине. Именно отсюда его передовая сотня в составе войск генерала Краснова наступала на Петроград. Но на Пулковских высотах сотня напоролась на немецкие части, сформированные Троцким из военнопленных немцев для обороны революционного Петрограда. Краснов со штабом сдался немцам.

Попов со своим отрядом перешел к красным. Именно ему поручили охранять Смольный, перевозить Советское правительство в Москву и разгонять в Москве гнезда анархистов и бандитов. Попов и его отряд оказались в центре загадочного левоэсеровского мятежа 6 июля 1918 года, в ходе которого в расположении отряда были арестованы Дзержинский и Лацис. После подавления мятежа зампред ВЧК Александрович, которому был подчинен отряд, был расстрелян, а бежавшего из Москвы Попова заочно приговорили к расстрелу.

Но к августу 1918 года советские руководители узнали, что на Северном Дону за Советскую власть сражается отряд красных казаков. Командует им бывший хорунжий, бывший начальник Особого отряда, член коллегии ВЧК Александр Попов. Забыв прежние обиды, Дзержинский тогда же назначает Попова уполномоченным ВЧК по Тамбовской губернии и прифронтовой полосе.

В 1920-е годы он в Москве встречался с Калининым и Сталиным. Именно тогда-то Попов и попал в личную картотеку Сталина с пометкой «Навсегда свой…». Встречался он и с писателем Серафимовичем. Даже жил у него.

Летом 1923 года, гостя в Ясеневке, Попов узнает, что его сводный брат Михаил погиб и что у матери Михаила, бывшей няни Александра, остались документы погибшего сына. Договориться с ней не составило труда… Чекист Александр Попов бесследно исчезает с исторической арены, а вместо него появляется писатель Михаил Шолохов родом из донских казаков…

Интересную информацию автор почерпнул из книги Анатолия Безуглова «Разговоры со Сталиным», где он описывает встречу с Шолоховым, организованную писателем Виталием Закруткиным.

«Она (встреча. — Прим. авт.) состоялась зимой в одном из домов Арбата. И была окружена непонятной мне секретностью. Закруткин потребовал у таксиста остановить машину за целый квартал до нужного нам адреса, и дальше мы пошли пешком. Подойдя к массивной двери нужного нам дома, Закруткин нажал звонок с несколькими длинными и короткими паузами… И мы долго дожидались выхода кого-нибудь. Наконец дверь открылась. Молчаливый консьерж нажал в холле еще на одну кнопку и тихо произнес: «Пришли».

В холл вышел чубатый, одетый в военную форму казак и приказал следовать за ним. В большой, уставленной антикварными вещами комнате, на кресле, расшитом золотым шелком, сидел Шолохов. Знакомое по портретам и такое родное лицо… Мудрый взгляд…

— Я его привел, — по-военному четко доложил Закруткин и бросился накрывать на стол.

— Так ты, значит, самого Аджубея решил укусить? — не подав мне руки, сказал Шолохов. — Молодец. А то что-то он дюже разошелся. Пора хвост подкоротить…

Никак не ожидая такого начала нашего разговора, я стоял, растерянно переминаясь с ноги на ногу, и не знал, что сказать. А он и ждал моего ответа, и все время говорил только сам. И лишь однажды цыкнул на суетящегося вокруг стола Закруткина.