По волнам жизни. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Всеволод Стратонов cтр.№ 65

Много причиняли затруднений бывшие царские конюхи, о которых уже упоминалось. Они держали себя как завоеватели. Денег за квартиры не платили вовсе, квартиры запустили до крайности. В одной из них я как-то застал поселенную в комнате откормленную свинью. Я предложил Боднарскому составить протокол для предъявления в милицию. Они пообещали Боднарскому от этой свиньи, которую они тотчас же, во избежание ответственности, зарезали, окорок. Получил ли его Боднарский, — не знаю, но протокол им составлен не был. Одна из жен конюха пыталась вступить в драку со мной как комендантом. Дети их избивали детей «буржуазии», попадало и моему сыну. Позже из этих детей образовалась банда, обкрадывавшая наши квартиры. Это был наш крест тем более, что с конюхами справиться мы не могли: они принадлежали к привилегированному классу, и большевицкая власть становилась на их сторону.

Когда я был еще комендантом, мне приносят ордер о вселении в только что освободившуюся квартиру тридцати конюхов из расположенного рядом с нашим домом, но на Поварской улице, красного кавалерийского училища, — курсов. Отбиться от таких жильцов мне не удалось, но нельзя было им предоставить и квартиру, потому что она была предназначена для находившегося в моем ведении представительства Туркестанского университета, которое другая воинская часть также выбросила на улицу, и поместиться ему было негде. Путем переговоров и протекции удалось пойти на компромисс, — что эти конюхи будут расселены в свободных комнатах разных квартир. Однако конюхи оказались требовательными и не пожелали селиться выше бельэтажа.

В тех квартирах, куда их вселили, начался настоящий ад. Они без стеснения обкрадывали своих соседей, завели такую мерзость и грязь, что к уборной, например, можно было пройти только по набросанным доскам: эти джентльмены, не утруждая себя заходом в уборную, отправляли свои потребности в коридоре возле нее. Такая египетская казнь для несчастных жильцов в квартирах, куда конюхи были вселены, продолжалась около полугода. Конечно, обиженные жильцы до смерти не прощали мне этого вселения.

Оставленное имущество

Печальна была судьба имущества в квартирах, владельцы которых скрылись. Оно, особенно мебель, давалось в пользование не имеющим мебели. По преимуществу она предоставлялась коммунистам или же лицам пролетарского происхождения. Конечно, раз предоставленная, мебель никогда и никому более не возвращалась. Таким способом в нашем доме было разворовано несколько квартир.

Особенно мне было жаль квартиры, покинутой профессором-медиком Конрадом Эдуардовичем Вагнером, занимавшей половину этажа и прекрасно обставленной и меблированной. Долгое время об этой квартире мы молчали, но продолжать так было нельзя: при внезапной ревизии мы могли бы подвергнуться советским скорпионам.

Под конец мы решили для какой-то цели этой квартирой воспользоваться и потребовали на нее, как тогда полагалось, ордер в пресловутом жилищном отделе. Но, едва об этой квартире там узнали, явилась какая-то компания из жилотдела, разворовавшая в квартире Вагнера все до конца.

Вообще эти жилотделы, заведовавшие распределением квартир и комнат, были наиболее воровскими из советских учреждений того времени. В них квартирами и комнатами торговали, взяточничество шло вовсю. По хищениям это было что-то гомерическое.

Под конец даже большевицкая власть спохватилась. Были произведены массовые аресты старших служащих в жилотделах. Потом эти последние были вовсе упразднены, и в последние месяцы нашего пребывания в Москве распоряжение квартирами, под ответственностью за соблюдение советских норм площадей и других правил, перешло к домоуправлениям.

Обыски

В первые годы большевизма довольно обычным явлением бывали повальные обыски. Искали оружия и не без основания. Оружие было припрятано в разных местах, и было кому владеть им. Счастье большевицкой власти основывалось на неумении ее противников сорганизоваться. В то же время сами-то большевики сумели наладить борьбу и сыск.

Например, в нашем доме, на чердаке, нашли закопанным разное оружие и в изрядном количестве. Кто и когда это сделал, домоуправлению осталось неизвестным, да, по правде сказать, не очень этого и доискивались.

Впоследствии, в 1919–1920 годах, нетрудно бывало предугадать предстоящий ночной обыск. С электрическим освещением в эти годы обстояло совсем плохо: электричества или вовсе не было, или его пускали для освещения только до определенного часа, — десяти или одиннадцати часов. Но вдруг случалось, что в каких-нибудь кварталах свет оставлялся и после этих часов. Дело, значит, было плохо: в этих районах безошибочно надо было ждать ночного обыска. Они и бывали, по крайней мере в части оставленного освещенным района. Это одинаково бывало как в Москве, так и в других больших городах.

Один из таких обысков производился в нашем доме в 1919 году, одновременно с ближайшим районом. В начале ночи появились чекисты и милиционеры с матросом во главе. Конечно, весть об обыске молниеносно разнеслась по всем квартирам. Выйти было нельзя, потому что у ворот стоял пост милиции: всех впускали, но никого не выпускали. Но между квартирами сообщение было свободное, и, кому было нужно, тот имел достаточно времени для принятия необходимых мер.

В доме было сорок квартир, и до нашей очередь дошла только утром.

Ворвалось человек десять чекистов, разбились по комнатам. Многое перерыли, но у нас ничего не стащили. И вообще, при этом обыске в нашем доме, правдивых жалоб на грабежи я не слышал.

Например, когда перерывали сундуки, чекист отказался лезть в глубь после слов жены, что там лежит столовое серебро:

— Это нас не интересует!

Главный из чекистов, матрос, держал себя у нас относительно корректно. Рылся во всем, но не до безобразия. Один из чекистов заявил ему, что у меня хорошая библиотека и что ее следует записать в список библиотек, подлежащих реквизиции. Матрос отказался:

— Для ученого библиотека — его рабочий инструмент! ^[80]

Мы ожидали, что меньше всего внимания будет обращено на комнату 15-летнего сына, как еще подростка. Но ошиблись, его комнату обыскивали особенно тщательно:

— У таких мы и находим! — заявил обыскивающий чекист.

В дальнейшем времени мне как члену домового комитета неоднократно приходилось присутствовать при обысках в других квартирах.

Существовало два взгляда на полезную тактику во время обысков: или держаться с чекистами вежливо и корректно, или держать себя вызывающе, резко — на том основании, что такой тактикой заставляешь их пасовать. Я держался первой тактики и, наблюдая, что происходило в других квартирах во время обысков, думаю, что эта тактика имела преимущество перед второй.