Печать Иоганна Гутенберга - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Александрова cтр.№ 58

– Кто такие эти Хранители?

Голос Сереброва зазвучал гулко и протяжно, он словно завораживал, гипнотизировал.

– В глубокой древности, когда люди не умели добывать огонь, они сохраняли язычок пламени, найденный во время грозы или лесного пожара. От этого огонька каждый вечер зажигали костер, который отгонял диких зверей, вокруг которого собиралось племя, на котором готовили еду. От того, как бережно они обращались с этим огоньком, зависела судьба и даже жизнь племени. Этих людей называли Хранителями. Позже, когда люди научились получать огонь трением или другими способами, Хранители не утратили свое значение. Они стали жрецами, или волхвами, и передавали из поколения в поколение мудрость и знания предков. Так и мы, Хранители, с давних времен храним огонек древнего знания, которое наши предки получили от высших существ…

– От пришельцев, что ли? – переспросил Ушаков недоверчиво.

Серебров сделал вид, что не расслышал эту насмешливую реплику.

– Много веков мы хранили древние знания, передавали их из рук в руки, из уст в уста, пока пятьсот лет назад не появилось книгопечатание. Это было для человечества таким же огромным шагом вперед, как умение добывать огонь… впрочем, это долгий разговор, а мне сейчас хотелось бы поговорить не об этом. Вы мне, наверное, что-то принесли? Один старинный документ… старинный и очень ценный…

– Да… – Ушаков встряхнул головой, как будто пытаясь привести свои мысли в порядок, – но я должен вам сначала кое-что объяснить. Дело в том, что произошло недоразумение с оплатой. Лев Рокотов, через которого я хотел связаться с вами, предварительно перевел деньги на тот счет, который мне назвал владелец документа, но сам документ в процессе передачи похитили, и только сейчас мне удалось его возвратить. Так что Рокотов не получил деньги, и он…

– Насчет Рокотова можете не беспокоиться. Он повел себя не самым красивым образом, вовсе не по доброте душевной поспешил перевести деньги, а просто попытался заработать чужими руками, да к тому же перешел дорогу одной очень серьезной организации. Так что теперь ему не до вас. Но я, так и быть, урегулирую его проблемы с той организацией. У меня есть такие возможности. Думаю, он согласится за эту услугу не требовать с вас деньги назад. А деньги, которые он перевел… вам, наверное, интересно, что это за счет?

– Ну, в общем, это не мое дело, – твердо сказал Ушаков. – Я только должен отчитаться перед доверившимся мне человеком, сообщить, что его поручение успешно выполнено…

– Вот этого вы, к сожалению, уже не сумеете сделать. Олег Юльевич Розенберг вчера скончался.

– Жаль… – вздохнул Ушаков. – Хороший был человек, светлая ему память…

– Но он успел узнать, что деньги поступили на тот счет. Так что вы перед ним чисты. А этот счет…

Серебров достал из кармана листок, на котором была отпечатана длинная цепочка цифр, и протянул его Жене.

Женя до сих пор сидела, не особенно прислушиваясь к разговору, поскольку считала, что он ее не касается. Поэтому, когда Серебров протянул ей листок, она удивленно воззрилась на него:

– Что это?

– Ну как же – это тот счет, на который поступили деньги за этот документ. Вы можете распоряжаться им на свое усмотрение…

– Я? Почему я? – Женя переводила взгляд с листка на Сереброва и обратно. – При чем тут я?

– Дело в том… дело в том, Женя, что Олег Юльевич Розенберг, о котором мы сейчас говорили, ваш дед.

– Дед? – Женя удивленно подняла брови. – Никогда о нем не слышала! Ерунда какая-то. Он Розенберг, а я – Кукушкина…

– Ну да, но ваш отец… он получил фамилию своей матери. Она была Кукушкина. Они с Олегом Юльевичем не были женаты, но он в конце жизни захотел позаботиться о вас…

– Лучше поздно, чем никогда! – фыркнула Женя.

Серебров сделал вид, что не услышал ее реплику, и продолжил:

– Олег Юльевич разузнал все о вашем отце, и то, что он узнал, его огорчило. Сын его явно разочаровал. Поэтому он захотел, чтобы именно вам достались эти деньги. Деньги, конечно, не огромные, но достаточно большие. Думаю, Женя, вы найдете для них достойное применение.

– Были бы деньги… – протянула Женя. – А я-то думала, что вся эта история меня совершенно не касается… что я огребла кучу неприятностей в чужой игре.

– Все в этом мире взаимосвязано! Но я хотел бы, чтобы вы тоже кое-что мне отдали.

– Что? – Женя недоуменно взглянула на Сереброва и тут же спохватилась. – Ах, вы об этом…

Она достала из кармана тяжелую круглую бомбошку. Ручка из твердого черного дерева, металлическая вставка с удивительным, волшебным узором.

– Возьмите, вы, наверное, это имели в виду.

– Это, – кивнул Серебров. – Мы очень долго искали этот артефакт. Мой коллега… один из моих коллег заплатил за него жизнью. Могу я узнать, как эта печать попала к вам?

– Случайно… совершенно случайно…

Жене не хотелось рассказывать Хранителю о том существе, которое обитает в Третьем Цехе. Она и сама-то в него не очень верила.

И Хранитель, кажется, понял ее. Он кивнул и едва заметно улыбнулся.

Молодой Иоганн шел по улице, размышляя.

Он остался без крова над головой, без средств к существованию. Без надежд.

У него были только планы, блестящие планы, обещающие богатство и благополучие – но для их осуществления требовались деньги, и немалые деньги… а где их взять?

Тут перед его глазами возник дом в глубине Черного Леса, и хозяин этого дома – седоватый человек со шрамом, пересекающим бровь, мастер Леонард… что он говорил ему? Он говорил о тайне, которая преобразит мир, обещал Иоганну славное будущее, но пока его обещания ничего не стоили.

Не больше чем тот листок, который мастер Леонард вручил ему перед расставанием…

Иоганн достал листок, взглянул на него.

Отменный шрифт, прекрасно выписанные буквы…

Иоганн поднял голову.

Он оказался возле мастерской герра Мюнстера.

Иоганн вошел в мастерскую писца.

Герр Мюнстер все еще занимался своим делом, но дела у него шли куда хуже, чем прежде. Он постарел и одряхлел, глаза его видели хуже, рука дрожала, и знаменитый почерк испортился.

Один из его бывших подмастерьев открыл собственную мастерскую и переманил почти всех заказчиков. Теперь ему заказывали судебные жалобы и прошения на высочайшее имя, да и любовное письмо он мог написать куда лучше своего бывшего учителя. В той же мастерской переписывали латинские учебники и псалтыри, требники и часословы, не говоря уже об индульгенциях.

Старику Мюнстеру остались только самые простые, дешевые работы – списки товаров для небогатых провинциальных купцов да письма, которые приезжие отправляли к себе домой. Почти все его ученики перешли в новую мастерскую, а те, кто еще остался, были мало на что годны.