Пустошь. Нулевой круг - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Игнатов cтр.№ 17

Именно эти кости сейчас, восторженно вопя, пытается сломать Тукто, пока я торопливо пережевываю корень и проверяю содержимое малого мешочка. То, что нужно. Куски обработанной сыромятной кожи красной антилопы всевозможных размеров. Сложно точно понять, для чего она мне. Мне достаточно соврать о замене шнуровки на мокасинах, починке креплений циновок и прочего. Мало ли для чего в хозяйстве пригодится кожа.

– Эгей. – Передо мной свалился костяк птицы, ну как-то так и я ее спускал, экономя силы. – Отличная сделка! Он гораздо больше, чем я ожидал. Не жалеешь, что продешевил? Столько костей за сущую мелочь?

– Ничуть, главное чтобы Виргл не узнал, больше я ни о чем жалеть не буду, – снова прямо сказал я то же самое, что и утром. Лучше на первой сделке узнать, что он не держит язык за зубами. Возможно, в будущем мне понадобятся более серьезные вещи. – Он будет рад поводу снова повалять меня в песке.

– Да, – посмурнел Тукто, резко перестав веселиться. – Боюсь, если бы не брат, мне бы тоже пришлось худо.

– И отец, – напомнил я ему, с интересом глядя на него. К чему он ведет?

– Да, и отец. – Пацан помялся и продолжил: – Мне жаль, что так вышло с матерью.

– Ты о чем? – отмахнулся я от его сочувствия. – Многие были наказаны в тот день.

– Я видел, что Паурит ничего не вынес из вашего дома.

– Что?! И ты…. – И тут я замолчал, внезапно поняв в деталях то, что произошло, и то, что он видел. Это было как вспышка, мгновенное озарение.

Наш дом крайний, правильнее было бы начать осмотр с него, но Паурит медлил, они уже обошли половину домов деревни, когда он принялся за него. Чего он ждал? Он ждал удобного случая, когда в каком-нибудь доме найдут то, что можно легко подкинуть другому человеку. Изначально он, возможно, и не планировал делать ничего такого. Но мама изрядно задела его гордость, дав ему по рукам. А что происходило перед моими глазами? Ракот принес травы Кари. Огромную кучу трав, из которых незаметно нужно взять всего одну. И Тукто видел не только пустые руки Паурита, но и то, у кого он взял эту проклятую траву. Могу ли я требовать, чтобы этот пацан обвинял своего отца перед всей деревней? Чудо, что он вообще сожалеет хоть о чем-то и заговорил об этом. Все же они с братом не в отца, несмотря на вылитую в него внешность. Я глядел в голубые, как у Ракота, глаза. Избить его за унижения матери? Он-то здесь при чем? Упасть в своих глазах и стать похожим на Виргла? Никогда!

– Я понял, Тукто, я понял. Ты хороший парень. Мне тоже жаль, – ритуально закончил я, перебивая его, когда он открыл рот, чтобы что-то сказать. Будто один из нас странствующий торговец, подводящий итог торгу. Я не хотел сейчас говорить, мне нужно побыть одному. – Хорошая мена!

– Хорошая мена, – ответил пацан, не отводя от меня грустных, выцветших в едва уловимую синь глаз.

Я уходил не оглядываясь. Мне почему-то казалось, что он так и стоит на месте, глядя мне в спину. Наверное, тяжело видеть, как на твоих глазах отец совершает подлость. Мне кажется, Тукто никогда не будет считаться приближенным нового вождя. И конечно, не расскажет о нашей сделке. Мне нечего сейчас сказать Тукто. Я не хочу кричать о несбыточной справедливости и ронять пустые слова. Никто за нас не заступится. Я выбрал для себя путь стать сильнее и вырваться из этой пустоши. А перед этим самому отомстить за свои обиды. Через год Тукто начнет свой путь Возвышения. Я могу только дать ему пару советов в будущем, чтобы увеличить его шансы и отплатить за правду и неподдельное сочувствие в голубых глазах, в которых нет холодного презрения его отца. Ведь мой талант оказался совсем неплох, как и выбранный путь Возвышения. Путь, на котором, оказывается, есть не только три преграды.

С тех пор как я увидел беспричинное унижение мамы, мне стало труднее заниматься развитием меридианов. Наверное, во мне слишком много ненависти. Странно. Я всегда считал, что очень отходчив на обиды. Даже получая тумаки от Виргла, я кипел гневом день, два, а затем мне уже было сложно вызвать в себе такие же яркие чувства, как в момент унижения. Я затухал, словно фитиль без масла. Но теперь все иначе. Даже в тысячный раз поднимаясь с ведрами и привычно представляя, как в меня втягиваются синие нити, как ярко пульсируют мои меридианы в такт ударам сердца, я вдруг ловил себя на том, что не помню, как из головы исчезли эти образы. А вместо них раздается свист плети, и снова болит щека от песка. Так было раньше. Но сегодня я понял, что моя ненависть… нет, не утихает, а преобразуется во что-то другое, даже более сильное, четкое, яркое. Мои воспоминания, пропитанные ненавистью ко всему поселку и отдельным именам, словно сжимались в один острый клинок, направленный сейчас лишь на одно лицо. Я бы назвал это предвкушением крови. И оно совсем не мешало моему Возвышению, а словно подталкивало его.

«Паурит, ты бы видел, какой отличный кинжал я собираюсь сделать», – разговаривал я сам с собой от переполняющей меня радости и ярости. Мой отец был хорошим кузнецом. Пусть я молокосос, который ничему не успел научиться, но здесь невелика работа. От отца остались рецепты и инструменты, но они без практики и учителя почти бесполезны. Почти. Даже простое чтение рассказало мне про виды кинжалов, мечей и копий. В моем воображении я вижу, во что может превратиться эта каменная игла. В отличный четырехгранный кинжал рондель. Я стащил у тощего Котила из пристройки у загона два отличных обрезка копыт – что поделать, видимо, родители отца в чем-то правы, я сын своей матери – и теперь терпеливо, по чуть-чуть, делал в них отверстия. В итоге в будущем навершии кинжала отверстие оказалось слегка великовато, но это не страшно. Насадив роговые пластины, я затем плотно обмотал рукоять между ними тонким ремешком, а после добавил более толстые куски на тупой конец, фиксируя навершие, и под эфес. Теперь полдня на солнце, и высохшая кожа зажмет копыта намертво на каменной игле. Конечно – я с сомнением оглядел свою кривую поделку – кинжал вышел совсем непохож на тот идеал, что горел в моем воображении, но забрать жизнь у Паурита он сумеет.

Подожди-подожди, осадил я сам себя. Ведь все начиналось с желания добыть мясо самостоятельно. Как все это за минувшие два дня незаметно для меня превратилось в кинжал для Паурита? Странные и пугающие ощущения. Будто та моя жажда крови обрела жизнь и стала существовать отдельно, влияя на мои поступки. Пусть так, решительно тряхнул я головой, снова разговаривая сам с собой. Одно другому не мешает. Чтобы самому добыть какую-нибудь большую ящерицу или квыргала, нужно внимательно проследить, куда уходят охотничьи команды из деревни, чтобы пойти в другую сторону. Хорошо, что теперь нет одиночек, которые бродят туда-сюда и тоже охотятся на мелочь в ближайшей округе. Только команды, только далекие походы на крупных животных. Джейры по-прежнему под запретом, коз я вряд ли найду, поэтому беда ждет их старших родственников. Ведь с них можно получить не только мясо, но и ценные рога, копыта – я с любовью потрогал свой кинжал – и шкуры. Охотники сейчас добывают голубую и красную антилопу, мечерога и большого бородача. И не только. Не только. Ведь жадность Кардо так велика, а деревня так напугана, что охотники уже два раза ходили на ночного пересмешника. Стайный хищник с вонючим мясом, но очень ценной шкурой, когтями, зубами и сердцем. Глупцы, ищущие смерти, ведь именно среди хищников чаще всего встречаются Звери. Те, кто встал на путь Возвышения, схожий с человеческим. Но это не важно, это их выбор. А важно то, что если Паурит окажется в такой команде на пересмешника, то у меня будут все шансы осуществить свою месть. То, что я слышал вечером у костров, где обрабатывали шкуры, вселяет в меня надежду на это. Виргл, надеюсь, ты решишь сгноить меня на камнях. Пожалуй, – я взвесил мешок с мясным корнем, – ближайшую неделю я даже половину нормы не буду сдавать, порадую тебя, что твой план осуществляется. Ведь ты и знать и не знаешь, что теперь планы строю я.