Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Чудинов cтр.№ 81

«Более 500 домов было сожжено и убито более 2000 османов и мамлюков, включая многих командиров. Однако мы не знаем число тех повстанцев и жителей обоего пола и всех возрастов, которые сгорели в своих домах, но оно должно быть значительным, так как пленных мы не брали» .

Относительно военных результатов первого дня штурма расхождения в оценках Дама и Мишо столь же существенны. Автор «Доклада» и здесь лаконичен: «С наступлением дня бой прекратился, мы заняли позиции, с которых выбили неприятеля» . Напротив, Мишо, ранее уже рассказавший о том, что практически повсюду французы как раз и не смогли выбить неприятеля с его позиций, а там, где смогли, все равно вынуждены были потом отступить, делает акцент не столько на достаточно скромных военных результатах штурма, сколько на его психологическом значении: «В целом наша атака должна была наполнить город ужасом, но она стоила нам очень дорого, учитывая понесенные потери и то разочарование, которое испытали наши солдаты, видя, что отброшены назад во многих местах» . О том же пишет и Муаре: «Мы потеряли много людей, хотя противник и потерял намного больше» .

Несмотря на явно неудовлетворительный военный результат первого дня штурма, действия французов показали их готовность прибегнуть к самым решительным мерам для подавления восстания, что, несомненно, должно было произвести эффект на жителей Каира. И Клебер постарался этот эффект усилить, развернув вслед за военной атакой настоящее психологическое наступление. Как сообщает Мишо, главнокомандующий предпринял самые активные меры для распространения в городе тревожных слухов о том, что Каир ожидает судьба Булака . Дама отмечает, что на протяжении всех предшествующих дней Клебер поддерживал тайные связи с городской верхушкой , которая, очевидно, в силу своего положения - ей-то было что терять - должна была оказаться наиболее восприимчива к подобным слухам и могла благодаря своему влиянию в городе способствовать их распространению.

Пацифизм каирских шейхов помимо усталости от военных невзгод и опасений за свою собственность, которой могли в равной степени угрожать как французы, что было наглядно продемонстрировано в Булаке, так и городская чернь, приобретшая в военное время большое влияние, подпитывался также враждебным отношением арабского населения города к османам. Отмечавшиеся ранее противоречия между горожанами и турецкими военными переросли за время осады в настоящий антагонизм. «Жителям, - пишет ал- Джабарти, - стало более невмоготу выносить сумятицу, напряжение, пожары, бодрствование и днем, и ночью. На их долю выпало испытать голод, доводивший до гибели людей, особенно бедняков, и их скот, перенести обиды от солдат, которые забирали всё, что находили. Поэтому жители хотели ухода солдат и возвращения французов, чтобы восстановить прежнее положение» . Мишо также указывает, что Клебер пытался сыграть на недовольстве населения Каира турецкой армией: «Это разнузданное воинство творило в городе все возможные эксцессы» .

Шейхи, по свидетельству Дама, «довели до сведения турецкого командования и их представителей жалобы народа на то, что более длительное сопротивление приведет к разрушению города без какой- либо выгоды для великого визиря». И наконец, как последнее из искушений в тот же самый день перед Насуф-пашой и Ибрагим-беем предстали уже известные нам доверенные лица Мурад-бея - Осман ал-Бардиси и кашиф Хусейн, предложившие выступить посредниками в мирных переговорах .

Психологическая атака Клебера оказалась успешнее военного наступления. Предводители восставших всё же поддались на звучавшие со всех сторон уговоры и отправили к французскому главнокомандующему парламентеров - Османа ал-Ашкара из дома Ибрагим- бея и Атман-ага, приближенного великого визиря .

Для того чтобы закрепить эту обозначившуюся у вражеского командования слабину, Клебер продолжал демонстрировать самые решительные намерения и приказал 19 апреля вести наступление даже при свете дня, хотя обычно французы атаковали ночью. Правда, как бесстрастно констатирует Мишо, и в этот день удача была ничуть не более благосклонна к французским военным, чем накануне:

«29-го [жерминаля (19 апреля)] главнокомандующий приказал генералу Фриану занять мечеть выше дома Рейнье. Подобная атака не могла проводиться при полном свете дня. Была предпринята попытка подобраться к мечети через квартал Мясников, пробираясь из дома в дом, но неприятель, который тут был силен, открыл интенсивный огонь из мечети и близлежащих домов, вынудив наших саперов и наши войска к отступлению.

Войска, расположенные на возвышенности возле печей для обжига извести, испытывали большое неудобство из-за ружейного огня из квартала Дубильщиков» .

Впрочем, исход сражения решался не на поле боя, а в зале переговоров. Дневное наступление Фриана служило своего рода фоном, на котором разворачивалось основное действие спектакля, блестяще сыгранного Клебером перед представителями вражеского командования. Рассказывает Дама:

«На другой день, 29-го [жерминаля (19 апреля)], главнокомандующий дал им публичную аудиенцию в присутствии всех своих генералов и штабных офицеров, дабы выслушать предложения, которые ему должны были представить.

Выслушав, он с презрением отверг их, сказав, что, если сказанное станет известно армии, та исполнится негодованием и всякие возможности для примирения будут утрачены навсегда.

В завершение главнокомандующий провел троих парламентеров [Османа ал-Ашкара, Атман-ага и ал-Бардиси] в помещение, откуда можно было видеть Каир и Булак. Указав рукой на второй из этих городов, который еще продолжал гореть, он без помощи переводчика доступно объяснил им, что произойдет со столицей, если она не покорится французской армии. И наконец, он попросил их показать Ибрагим-бею свой мирный договор с Мурад-беем, о котором они еще не знали. Это произвело именно тот эффект, на который главнокомандующий и рассчитывал. Он предвидел изумление этого бея, когда тот узнает [о договоре], и то, что он после этого попытается сделать командование турецкой армии более сговорчивым» .

Парламентеры вернулись в город, а французская армия между тем продолжала попытки наступления, правда без большого успеха. Впрочем, в той игре, что вел Клебер, сама по себе демонстрация активности была важнее полученных результатов. Согласно Мишо, в ночь с 19 на 20 апреля генерал Фриан выделил отряд в 80 человек, включая 30 саперов, чтобы атаковать квартал Дубильщиков, откуда непрестанный обстрел досаждал его войскам на позиции возле печей для обжига извести. Атакующим удалось потеснить повстанцев и занять несколько домов, однако командовавший наступлением офицер главного штаба Фуассак был убит. Французам пришлось остановиться и прибегнуть к испытанному оружию - поджечь дома, отделявшие их от неприятеля.

На левом фланге войска генерала Рейнье, преодолев несколько баррикад, вновь выдвинулись к воротам Баб эль-Шарье, к которым они уже выходили двумя днями ранее, и стали укрепляться возле них, несмотря на интенсивный ружейный огонь противника .

Днем 20 апреля, сообщает Дама, парламентеры от неприятеля прибыли уже с гораздо более приемлемыми предложениями. Проявленная руководителями повстанцев готовность к компромис