Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Чудинов cтр.№ 101

В завершение Мену не преминул уколоть Смита, заметив, что договоры должны, конечно же, строиться на доверии, а потому французам чужды всякие «военные хитрости», о которых говорится в бумагах Морье . Это внешне вполне лояльное послание означало по своей сути разворот политики командования Восточной армии в прямо противоположном направлении. Мену отказывался от всех ранее достигнутых его предшественником договоренностей и перекладывал ответственность за решение египетского вопроса на правительство Французской республики, что фактически означало отсрочку на неопределенно долгий срок - до заключения общего мира. Не удивительно, что письмо Мену вызвало в ставке великого визиря настоящий переполох. Слово Франкини:

«После получения этого послания господин командор и я пошли к в[еликому] визирю. Тот, узнав от нас его содержание, позвал нас с собою в шатер капудан-паши. Кьяйя-бей и рейс-эфенди тоже туда пришли. Мне было поручено устно перевести его для всех собравшихся. Смерть Клебера, о которой уже несколько недель говорили в [турецкой] армии, была подтверждена этим письмом, где высказывалось также мнение об убийстве генерала.

В этом собрании опять повторили то, о чем говорилось на последнем совете. Приняли решение как можно скорее возобновить военные действия одновременно в нескольких пунктах. Подтвердили также отъезд капудан-паши в ранее намеченный день.

Тем не менее Смиту поручили ответить на письмо генерала Мену, обещав ему свободный проход французской армии во Францию и предложив ему эвакуацию, как было намечено тремя днями ранее» .

Таким образом, поведение великого визиря в эти дни не дает никаких оснований считать его причастным к заговору по убийству Клебера. Странно было бы, отправив убийцу для покушения на жизнь французского главнокомандующего, строить затем далеко идущие планы на взаимодействие с последним по эвакуации его армии. Подобное поведение выглядело бы по меньшей мере не слишком адекватным.

Да и отвечая на ключевой вопрос любого расследования: Qui prodest? (Кому выгодно?) - едва ли мы в связи со смертью Клебера укажем на великого визиря. Гибель генерала в один момент лишила Юсуф-пашу возможности мирным путем вернуть Египет под власть султана, что, казалось, было уже делом ближайшего будущего. Теперь же ему предстояла новая военная кампания со всеми ее материальными издержками и неопределенным исходом.

Спрашивается, разве Мену, возлагая вину за смерть своего предшественника на великого визиря, не понимал, что Юсуф-паша от этого события не только ничего не выиграл, но и проиграл? Я уверен, что всё он прекрасно понимал, поскольку был человеком совсем не глупым, однако его собственный интерес заставлял обвинить именно турецкого министра. Интерес этот состоял в том, чтобы развернуть громоздкий корабль Восточной армии с курса на эвакуацию, которым следовал прежний капитан, на новый курс - на колонизацию, горячим сторонником которой был Мену. Причем, этот поворот на 180 градусов предстояло сделать вопреки желанию подавляющего большинства экипажа, который вполне мог выйти из повиновения, узнав, что новый капитан хочет опять направить корабль в открытое море в тот момент, когда до вожделенной родной гавани уже рукой подать. Поскольку весть о мирных предложениях со стороны противника и его обещаниях беспрепятственно пропустить французов домой рано или поздно дошла бы до личного состава армии, надо было настолько скомпрометировать источник этих предложений, чтобы французские солдаты им просто не поверили.

Компрометация Морье, автора официального послания, которое могло бы стать судьбоносным для всей Восточной армии, началась, как отмечалось выше, с публикации его дневника в газете Courrier de l’Egypte еще при жизни Клебера, пока Мену временно подменял главнокомандующего в Каире. Гибель Клебера и вовсе придала словам Морье о «военной хитрости» зловещий смысл, бросая тень подозрения в соучастии убийству и на него лично, и в его лице на всех английских представителей. Мену отнюдь не случайно съязвил по поводу «военной хитрости» в письме Смиту. О том, что усилия по компрометации Морье получили ожидаемый эффект, мы можем судить по фрагменту из письма Пейрюса матери от 20 июня 1800 г.:

«Когда англичане, опомнившись от своих прежних ошибок, вновь предложили нам вернуться во Францию, Смит не позволил нам получить эти письма. Господин Морье, секретарь лорда Элджина, посла в Константинополе, сделал нам это предложение напрямую, но события изменили наши представления, и мы уже не хотим покидать Египет» .

Как видим, к этому моменту Пейрюс уже знает о послании Морье, которое Клебер в последние дни своей жизни, похоже, так и не получил. Подобная осведомленность юноши неудивительна, ибо он продолжал какое-то время исполнять обязанности секретаря главнокомандующего и при генерале Мену. Однако характерно, что шесть дней спустя после трагической смерти Клебера письмо уже не производит на молодого человека такого впечатления, какое могло бы произвести до того: прошедшие события не позволяют ему впредь верить обещаниям англичан.

Усилия по дискредитации великого визиря, предпринятые в ходе расследования убийства Клебера, имели целью вызвать у личного состава армии такое же недоверие к туркам. Мену надо было спешить, чтобы поднять уровень этого недоверия у своих подчиненных на нужную высоту еще до того, как мирные предложения неприятеля станут достоянием широкого круга военнослужащих. В данном отношении весьма показателен прием, оказанный им Райту, привезшему в Каир новое письмо Смита. Вернувшись, Райт в докладе командору от 5 июля так описывал свою встречу с новым французским главнокомандующим:

«Прибыв 29 июня 1800 г. в штаб-квартиру французской армии в Каире, я был встречен у дверей адъютантом главнокомандующего Мену, которому я сразу представился английским парламентером, доставившим послание главнокомандующему от сэра Сиднея Смита.

Адъютант спросил, кто те два человека, что меня сопровождают. Я ответил ему, что один - турецкий парламентер, другой - мой переводчик. Он ответил: что касается турецкого парламентера, то, по его мнению, тому лучше возвращаться, откуда приехал. Он покинул меня со словами, что пойдет и сообщит обо мне генералу Мену, который после убийства генерала Клебера является главнокомандующим Египетской армией. Адъютант быстро вернулся и попросил меня подняться с моим переводчиком к главнокомандующему, а турецкому парламентеру велел ждать у дверей, приказав охране не позволять ему ни с кем разговаривать.

Я вошел в сопровождении своего переводчика, одетого на турецкий манер, к генералу Мену и двинулся вглубь помещения, где он сидел, когда он резко и зло крикнул своему адъютанту, повторив затем несколько раз: “Я не звал турка!” Я сказал ему, что это не турок, а мой переводчик. Он [Мену] поднялся мне навстречу и посадил меня на стул возле себя.

Я тут же заговорил, сообщив о том, что являюсь парламентером, и протянул ему привезенное с собой письмо. Взяв его, он спросил меня таким же тоном, какой я уже отметил: “Какова цель? Хотите вернуть мне шефа бригады Бодо, которого визирь удерживает у себя вопреки международному праву и всем правилам войны?” Я ответил, что этот офицер еще до моего приезда в Яффу уже отправлен Его превосходительством [великим визирем] морем в Дамьетту в обмен на удерживаемых французами эфенди и что я рассчитывал встретить его в Каире.