Я сидела в кабинете врача и плакала. Я хотела, чтобы рядом была мама, но она не отвечала, не утешала меня. Она ушла, на этот раз действительно ушла. Во мне открылась зияющая дыра, и горе разлилось потоком.
Эйден опустился на колени рядом со мной и обнял меня за плечи. Он не сказал ни слова. Он просто позволил мне выплакать все.
Я не знала, сколько времени прошло. У меня болела голова, болело горло, глаза опухли. Но странным образом я почувствовала себя лучше, словно снова смогла дышать, по-настоящему дышать. Все эти месяцы я медленно задыхалась и не осознавала этого.
Я фыркнула и поморщилась от тупой боли в затылке.
– Помнишь, как ты сказал о том, что твои родители не хотели бы такой жизни?
– Да. Помню.
– Она тоже не хотела. Я видела это перед тем, как она… ушла. Ей стало легче.
– Ты освободила ее от ужасного существования. Именно этого и хотела бы твоя мать.
Прошло несколько минут.
– Как думаешь, она сейчас в лучшем месте?
Мой голос звучал слабо.
– Конечно. – Он действительно говорил так, будто верил в это. – Она… там, где нет страданий. Это рай – место настолько красивое, что мы даже не можем представить, каково там.
Я предположила, что он говорил об Элизии – месте, очень похожем на небеса. Я глубоко вздохнула и вытерла слезы.
– Если кто-то и заслуживает такого, так это она. Знаю, она натворила кучу ужасных вещей, когда стала даймоном, но она никогда бы не сделала такой выбор.
– Я знаю, Алекс. Боги это тоже знают.
Медленно я собирала себя по частям и поднималась на ноги.
– Извини, что… нагрузила тебя. – Я быстро взглянула на него. Эйден нахмурился.
– Никогда не извиняйся за это, Алекс. Я уже говорил, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, ты можешь прийти ко мне.
– Спасибо за все.
Он кивнул, отступив в сторону.
– Алекс? – Он взял банку со стойки. Скоро должен был прийти доктор. – Не забудь это.
Я взяла банку, пробормотала слова благодарности и последовала за ним. Глазам было больно от яркого солнца, но, в некотором смысле, кожа радовалась свету. Я была жива.
Какое-то время мы стояли на мраморной дорожке и смотрели через двор на океан за ним. Было интересно, что думает Эйден.
– Ты вернешься в общежитие? – спросил он.
– Ага.
Мы не говорили о нашей беседе в Нэшвилле или о той ночи у него дома, но мысли об этом все еще крутились в моей голове, когда мы подошли к общежитию. Трудно было не думать об этом, но когда я вспомнила о Калебе, мысли о романтике – или об отсутствии таковой – мгновенно исчезли. Мне действительно нужно было увидеть его.
– Увидимся?
Эйден кивнул. Несколько полукровок бездельничали, сидя на скамейках между общежитиями. С ними была чистокровка. Она создавала в одном месте дождь. Вроде круто получалось.
Я вздохнула.
– Хорошо…
– Алекс?
– Да?
Он смотрел на меня сверху вниз.
– Все будет хорошо.
– Да. Полагаю, что для того, чтобы сбить меня с ног, требуется больше, чем пара голодных даймонов?
Он засмеялся. Я посмотрела на него с легкой улыбкой. Как всегда, наши глаза встретились, и что-то глубокое вспыхнуло между нами. Даже здесь, под открытым небом, оно все еще было с нами.
Эйден отступил назад. Больше нечего было сказать. Я слегка помахала ему, затем пересекла двор и направилась в комнату Калеба. Меня не волновало, что меня могут поймать в мужском общежитии. Если мы не поговорим, все рухнет.
Он открыл дверь после первого стука.
– Привет, – сказала я.
Он улыбнулся, но улыбка немедленно превратилась в гримасу, а Калеб схватился за бок.
– Дерьмо. Я постоянно забываю, что нельзя резко двигаться.
– С тобой все хорошо?
– Да, ребра немного болят. Ты как?
Я последовала за ним в спальню и уселась на кровать.
– Хорошо. Только что доктор проверял.
Он опустился на кровать рядом со мной.
– Эти отметины? Почему они не исчезли, как мои?
Я посмотрела на его руки. Через четыре дня единственным напоминанием о случившемся были ушибленные ребра и пара бледных шрамов на руках.
– Не знаю. Док сказал, что они исчезнут через несколько дней. Он дал мне банку с мазью, чтобы натирать их. – Я похлопала по карману. – Довольно плохо выглядит, не так ли?
– Нет. Ты выглядишь как… как будто я должен бояться, что ты надерешь мне задницу или что-то в этом роде.
Я засмеялась.
– Это потому, что я и так могу надрать тебе задницу.
Он поднял брови.
– Алекс, я был в лесу, но слышал, как ты…
– Убила ее? – Я наклонилась и схватила подушку. – Да, я сделала это.
Моя прямолинейность заставила его вздрогнуть.
– Мне очень жаль. Хотел бы я знать, что сказать, чтобы тебе стало легче.
– Не нужно вообще ничего говорить.
Растянувшись рядом с ним, я уставилась на маленькие зеленые звезды на потолке. Ночью они светились.
– Калеб, извини за то, что втянула тебя в эту заварушку.
– Ни во что ты меня не втягивала.
– Тебе не нужно было идти туда. Что стало с Даниэлем?
Его рука сжалась. Не думаю, что он видел, что я заметила. Но я заметила.
– Ты не…
– Тебе не следовало быть там.
Он махнул рукой, оборвав меня.
– Перестань. Я сам решил пойти за тобой. Я мог бы подойти к кому-то из Стражей и все рассказать. Но вместо этого я последовал за тобой. Это был мой выбор.
Я уставилась на него и увидела, что он на самом деле серьезен. Он выглядел так, будто плохо спал. Я посмотрела в сторону.
– Извини… что тебе пришлось пройти через это.
– Все хорошо, ладно? Что это за друзья, если они не могут потусить несколько часов в компании психованных даймонов? Это новый опыт для нас.
Я фыркнула.
– Опыт?
Он кивнул и начал рассказывать обо всех полукровках, которые посетили его с тех пор, как он вернулся в Ковенант. Когда он упомянул Оливию, на его лице появилось глупое выражение. Внезапно я подумала, что у меня тоже возникает дурная улыбка, когда я думаю об Эйдене. Боги, надеюсь, что нет.
– Значит, скунс сжимал мою ногу раньше, – продолжил Калеб.
– Что?