Нахимовский Дозор - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Еремин cтр.№ 34

* * *

К двум часам пополудни небольшая команда английского Дозора вместе с Бутырцевым добралась до штаб-квартиры в Балаклаве. Там их ждало краткое сообщение от де Сен-Тресси о том, что лагерь французских экспедиционных войск в маленьком Париже, или попросту в Камышах, немало претерпел от бури, что есть потери на флоте, французский Дозор занимается своим обустройством. Шарль извинился за невозможность своего визита в Балаклаву. Мустафа Эфенди еще раньше ментально дал знать, что ему не до встреч сегодня.

* * *

Первого ноября союзники потеряли столько, что можно было подумать, будто проиграна крупнейшая морская битва. Именно так восприняли бурю в Европе. Потери случились не только под Балаклавой. На рейде и в устье Качи тоже было разгромлено немало военных кораблей, как английских, так и французских и турецких. Были затонувшие, выброшенные на берег, сгоревшие, разбитые среди военных и коммерческих судов. Союзники потеряли корабли и в Евпатории.

Всего погибли около тысячи моряков. Потеряны грузы и снаряжение для армии на громадные суммы. Без этих грузов союзникам пришлось серьезно задуматься не о штурме Севастополя, а о том, как бы зиму пережить.

Общее число потерянных судов никто не афишировал. Слухи ширились и росли, поговаривали чуть ли не о сотне затонувших, но вскоре это число вдвое уменьшилось.

Как потом выяснилось, за сутки до того буря прошлась по Средиземному морю, потрепав военные и коммерческие флоты от Мальты до Босфора, набирая силу и свирепость к выходу на просторы Черного моря. Но особенно она расстаралась на балаклавском рейде. Как она убивала пароход «Принц», Темный не мог припомнить без содрогания.

* * *

Наполеон III, узнавший об этом природном катаклизме, задумался над созданием службы оповещения о таких бурях, да и о прогнозировании погоды. К ее созданию был привлечен самый известный астроном Франции Урбен Леверье, математик, который вычислил существование еще одной планеты Солнечной системы – Урана.

* * *

В Петербурге радовался потерям союзников Николай I. Он написал Меншикову: «…желательно бы и еще такой». Сам главнокомандующий русскими силами в Крыму перед катаклизмом перебрался из караульного домика на Северной стороне на «Громоносец». Но в бурю пароход был выкинут на берег и накренился. Светлейшего со штабными опять перевезли на берег.

Русский флот – то, что от него еще оставалось, – тоже потрепало. Но он все же стоял в более защищенной от ветров южных румбов бухте. В том, что в порту не пострадало ни одно судно, заслуга Нахимова. Он энергично распоряжался, какому из столкнувшихся под натиском штормового ветра судов помогать, какой корабль тащить с мели, какому буксиру где работать. С его флагмана «Двенадцать апостолов» сигнальщики непрерывно подавали команды. Пароход «Владимир» ходил по бухте, успевая помогать судам во всех ее уголках. Павел Степанович то и дело велел сигналить благодарности командиру и экипажу. Матросам же перепала чарка водки невзачет.

I

Ноябрь прошел вяло. Ничего существенного не происходило. Армии кисли в промокших шинелях и гнили в затопленных траншеях. Ночные вылазки русских со своих бастионов были самыми заметными боевыми действиями в это время.

Погоды стояли мерзейшие: затяжные дожди с противным северо-западным ветром перемежались ночными заморозками. Военное снабжение и у союзников, и у русских было налажено откровенно плохо. Если французы после бури второго ноября, починив свой «маленький Париж» в Камышовой бухте, существовали более-менее сносно, то англичане в Балаклаве откровенно бедствовали. В бурю они потеряли товаров, снаряжения и вооружения на 2 миллиона золотом и испытывали острую нехватку во всем. К тому же в балаклавском порту стояла такая неразбериха, что отвечающий за грузоперевозки адмирал Боксер зачастую даже не знал, что у него есть свободные суда, в то время как разгруженные транспорты стояли на рейде. На берегу же, сваленные в кучи, лежали под дождем и в лужах так необходимые продукты, порох, обмундирование. Бутырцев, посещая английский Дозор, искренне удивлялся царящей среди тыловых британских офицеров бюрократии. Она составляла достойную конкуренцию российской. Все же у французов учет, да и снабжение были поставлены лучше.

Лев Петрович имел на этот счет свое особое мнение, суть которого заключалась в том, что еще Наполеон I встряхнул Францию и умно поставил многие дела в своей империи. Нынешнему Наполеончику и его правительству оставалось только пользоваться этой машиной. Но даже французам много чего не хватало.

О турках и говорить было нечего. Пасынки при англичанах, они влачили жалкое существование и умирали десятками не от боевых потерь, а от холода, голода и болезней. Англичане урезали пайки своим солдатам, которые к тому же не имели возможности ни обогреться, ни приготовить себе даже кофе, хотя зеленые кофейные зерна им исправно выдавались, – катастрофически не хватало дров. Туркам вообще ничего не доставалось – они были на положении бездомных собак, одевались, раскапывая кладбища и раздевая покойников, питались тухлой падалью.

Болезни свирепствовали в армиях союзников. Медицинское обслуживание было очень низкого уровня. У заболевших почти не было шансов выздороветь, и они умирали в переполненных лазаретах и госпиталях. Удалось потушить вспышку холеры, которую притащил сорок шестой полк, две роты которого успели высадиться со злополучного «Принца» накануне бури. Но тут скорее сыграла свою роль холодная погода, не способствующая эпидемии холеры.

В кавалерийских полках умирали от бескормицы лошади. Тягловый скот тоже было нечем кормить. Туши волов, лошадей, ишаков валялись и тухли вдоль всех дорог. Но даже эти отбросы были желанны для многих несчастных.

Русские солдаты выживали благодаря своей неприхотливости и умению приспособиться к любой обстановке. Все, что принесла им буря второго ноября с вражеских лагерей и позиций, было подобрано и с язвительной благодарностью пущено в дело, начиная с нескольких десятков палаток и заканчивая полковым барабаном.

Все понимали, что расчет интервентов на быструю вылазку в Крым, показательный разгром русских и овладение Севастополем оказался в корне неверным.

II

Нырков, много общавшийся в госпитале с армейскими офицерами, чего с ним раньше не случалось, с недоумением как-то спросил своего опытного коллегу:

– Лев Петрович, зачем союзники затеяли осаду и штурм Севастополя? В чем смысл, если город атакуется только наполовину, с южной стороны, а с севера связан с империей, пути подвоза свободны?

– Пути подвоза… гм… ты сам видел их состояние… да. Но ты прав, никакого смысла в такой осаде нет. Интервентам надо было полностью блокировать город, оттеснив от него армию. Мы бы уже давно перемерли от голода и без воды. Во времена оны скифы оставили Херсонес без воды, и город пал.

– Так почему генералы англичан и французов не поступили более разумно? – Филипп в силу возраста еще верил в мудрость вышестоящих.

– Уволь, голубчик, я не генерал, ответить за столь высокое начальство не могу. И не могу тебе объяснить даже, отчего наша равная по численности армия не препятствовала высадке интервентов под Саками, хотя могу предположить, что опасалась десантов в других местах. Не знаю, почему на Альму Меншиков не привел все силы. Могу его понять, когда он приказал затопить флот, чтобы перекрыть вход в бухту флоту союзников, – военному министру и адмиралу нужны были пушки и матросы с кораблей, чтобы вооружить и укомплектовать бастионы. Я со многими из действий нашего командующего и его генералов не согласен. Более того, голубчик, я вижу также немало дурных приказов, исходящих от Раглана и Канробера и их штабов. – Лев Петрович разволновался и мерил длинными шагами комнату в домике на Морской, где они с Нырковым частенько беседовали о происходящем. – Пойду дальше – я не понимаю логики творящегося в закулисном севастопольском мире, куда нас с тобой направили разбираться. Ты заметил, что в ноябре приток Иных резко сократился? И у нас, и у союзников.