Все по-настоящему - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Резник cтр.№ 16

— Хотя бы! Ну, так ты идешь? Там снежок чистый-чистый выпал. А если выдержишь в моем темпе километр — я тебе приготовлю вкусный-превкусный завтрак.

Нет! Ну, это совсем на голову не натянешь! Она что, реально думает, что я не сдохну на первой же стометровке? Или специально меня задирает? Нет! Татка не может быть настолько коварной… Или?

Хмурю брови и плетусь к гардеробной. Выходим из квартиры пару минут спустя. Охранник в холле старательно делает вид, что я в спортивном костюме — зрелище для него привычное. Губы Татки подозрительно подрагивают. Ну-ну, смейся-смейся. Едва не пыхчу от возмущения. И ведь взрослый мужик! А все равно повелся на провокацию. Обходим частную территорию жилищного комплекса и сворачиваем в парк. Естественно, мы одни! Больше дураков не находится. Лишь несколько собачников со своими питомцами… Татка широко улыбается, подмигивает мне и трусцой припускает вперед. Нет, так дело не пойдет! Ускоряюсь и, обогнав ее, бегу несколько минут в быстром темпе. Собственно, на несколько минут меня и хватает. Через пять — я начинаю задыхаться, через десять — боль под ребрами становится нестерпимой. Но я слишком упрям, чтобы сдаться, даже когда меня окликает Татка.

— Стой!

Бегу. Из принципа. На голом упрямстве.

— Стой! — повторяет она. — Нужно отдохнуть.

— Отдыхай, раз устала, — кричу в ответ, игнорируя боль, с которой февральский морозный воздух врывается в мои легкие. А потом мне в голову прилетает снежок. Разбивается и проникает снежной крошкой за шиворот.

— Какого…

Еще один. Оборачиваюсь. Татка стоит посреди аллеи и коварно улыбается. Не могу не признать — ее дыхание почти не сбилось, в то время как я сам дышу так рвано, что с губ срывается легкий свист. Так и жду, что она как-то прокомментирует этот факт, но Татка молчит и просто смотрит… то на меня, то куда-то между деревьев.

— Я здесь обычно останавливаюсь покормить белок. — Снимает зубами перчатку и просовывает руку в карман. — А вот и они… Смотри! — переходит на шепот.

Перевожу взгляд и не сразу замечаю серую неказистую белку. Совсем не такую нарядную, как их рисуют в детских книжках.

— Совсем отощали к весне, — озвучивает мои мысли Татка, протягивая белке на ладони горстку орешков. Смотрю на нее, и только лишний раз убеждаюсь, что поступил правильно, предложив сохранить наш неожиданный брак. Мы пробыли с ней вместе всего ничего, но за это время произошло больше событий, чем за год моей прошлой жизни. Мне с ней не скучно. И как-то так… тепло. Да, пожалуй, это — самое подходящее слово. Падаю задницей в снег и задираю голову к виднеющемуся между макушек деревьев небу. В ногах слабость, но дыхание более-менее приходит в норму. Пожалуй, Татка права — нужно возвращать в свою жизнь удовольствие…

— Ну, что? Возвращаемся? — интересуется она, отряхивая озябшие ладони. — Ты меня сделал. А значит, мне еще завтрак готовить.

— Да брось. Я не завтракаю. Только кофе.

— А потом целый день голодный? Ну, уж нет. Забыл о язве?

Ну, допустим, язвы у меня нет. А вот гастрит время от времени дает о себе знать.

— Как о ней забыть, если ты все время мне об этом напоминаешь? А между тем, я нормальный, здоровый мужик. — Встаю резко и тут же сгибаюсь пополам от резкой боли, прострелившей спину. Татка ныряет мне под руку, обнимает за пояс, помогая выпрямиться. Она такая крошечная в спортивных ботинках, что мне приходится опустить лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. Чистые и прозрачные, как янтарь.

— Пойдем уж, здоровый. Может быть, успею помять тебя перед работой.

— Звучит заманчиво, — мой голос сипнет, и что стало тому причиной, ясно не только мне. Татка закусывает губу, отводит взгляд и опять на меня зыркает из-под ресниц.

— Та-а-ат…

— М-м-м?

— А эту пробежку можно расценивать, как наше первое свидание?

— Наверное, — шепчет она в ответ. — Только после первого свидания я все равно не даю, — добавляет более резко.

— Но поцеловать-то тебя можно?

Не то, чтобы меня остановило, если бы она сказала: нет. Но посмотреть на Таткину реакцию все равно интересно. И она не подводит. С реакцией… Ее мягкие губы дрожат, когда я их целую. Мы возвращаемся домой, держась за руки, как подростки. А мне плевать… Мне хорошо, как давно уже не было. Татка нехотя забирает свою ладонь из моей загребущей лапы, лишь когда мы заходим в квартиру. Ну, во-первых, ей нужно разуться, а во-вторых — приготовить завтрак, от которого я по-честному пытался отвертеться. Она идет в душ первой, я иду после нее. А когда я, одевшись, возвращаюсь в кухню, меня ждут два идеально приготовленных яйца пашот. Это мой любимый способ приготовления. Даже интересно, откуда она узнала. Пока я раздумываю над этим вопросом, Татка отвлекается от оладий, которые жарит на плите, и ставит передо мной кружку ароматного кофе.

— Я не стала заменять твой кофе на чай, но, поверь, ты себя почувствуешь гораздо лучше, если в течение дня отдашь предпочтение старому доброму мате.

Хмыкаю, оставляя ее слова без комментариев. Я не готов давать обещания, которые не в силах выполнить. А еще меня немного подбешивает то, что Татка носится со мной, как с инвалидом. Хотя… она старается щадить мои чувства и действует довольно деликатно. Этого не отметить я не могу.

В кухню, распрямив хвост трубой, вплывает Стасян. Или Лорд, как его назвала Тата. Хотя никакой он не лорд. Так, наглая котячья морда. Я как раз наклоняюсь, чтобы почесать кота за ухом, когда за ним следом в кухню заходит отец. Черт! Я уже и забыл, что вынужден терпеть его общество. Настроение мгновенно портится, но я стараюсь этого не показать.

— Доброе утро, — сияя улыбкой в тысячи ватт, приветствует нас родитель.

— Доброе утро. Вы вовремя, Николай Емельянович. Оладьи как раз горячие. Джем? Или мед? Там еще есть сметана…

— Разве ты не торопишься на работу? — с намеком вздергиваю бровь. То, что старику негде перекантоваться, не говорит о том, что моя жена обязана его обслуживать. Мне это категорически не по душе.

— У меня еще есть пара минут. — Тата проводит по моей голове ладонью и коротко целует в макушку. А вот это мне нравится очень… Тянусь за ее рукой, как кот. Но Тата отскакивает от меня, потому что Стасян, не желая делить своего человека, со всей дури впивается ей в руку когтями.

— Ах ты ж блохастый мешок с костями! — рычит она, растирая пальцами кровавые полосы. — Что-то мне подсказывает, что он жутко тебя ревнует!

— Ну, нет. Стасян просто не может тебе простить, что ты его чуть не кастрировала, — хмыкаю я, прикладывая к ране салфетку. — Обработать бы чем-то…

— Какая эм… интересная кличка, — замечает отец.

— Вы хотите сказать — дурацкая. Я предлагала Климу назвать это мохнатое чудовище Лордом, но у него какие-то свои счеты с именем Стас, — сердито пыхтит Тата и возвращается к плите, вываливает немного подгоревшую порцию оладий на тарелку. Старик, посмеиваясь, потирает руки и придвигает завтрак поближе к себе.