Страна Арманьяк. Дракон Золотого Руна - читать онлайн книгу. Автор: Александр Башибузук cтр.№ 18

– Х-хах!.. – Горец резко выдохнул и выбросил свою дуру вперед по нижнему уровню, затем убрал ее под руку и, резко сорвав дистанцию, сделал выпад уже в голову.

Очень хорошо, я и не ожидал, что ты своей палкой как топором махать будешь…

Забрало на саладе я опускать не стал, поэтому с обзором проблем нет. Ушел в сторону и контратаковал – тоже колющими выпадами. Лицо-грудь-пах-смещение и режущий по рукам…

И тут же чуть не оказался на земле. Клятый горец зацепил меня крюком за наплечник и с силой дернул на себя. А когда крюк сорвался, продолжая движение алебарды, ударил древком по ноге…

Ах ты, с-сука!!! Едва успел подставить клинок, смягчая удар, и со всей дури двинул швиса яблоком рукояти, в скулу. А когда он, пошатнувшись, сделал шаг назад, переступил и собрался косым ударом снизу поставить точку в этой возне…

Но ушибленная нога подвернулась, и я повис на гауптмане, увлекая его на землю. Грохнулся сверху и уже толком ничего не соображая, в разрез выставленных рук, двинул его пару раз по морде. Со всей дури! Всем корпусом! С локтя, вбив наносник в горбатый шнобель! И, уже разглядев закатывающиеся зрачки у конфедерата, потянулся за мизерикордом. Ф-фух… это тебе не на рапирах элегантно пыряться…

– Признаешь ли ты себя побежденным, Ганс Вальдманн? – Граненое жало накололо горцу кожу под глазом.

Угрожающий ропот со стороны швейцарцев…

– Да пошел ты!!! – прохрипел гауптман и попытался плюнуть расквашенными губами.

– Ты свободен! – Я убрал клинок и, пошатываясь, встал.

Чуть не заорал от дикой боли в колене, но справился. Сука… еще не хватало… Гасконцы не хнычут перед врагами. Млять… гасконец гребаный… Коротко поклонился горцу, затем повернулся к выборным конфедератам и повторил поклон.

– Я признаю твою доблесть и рыцарственность, гауптман Ганс Вальдманн, и не буду требовать признать поражение. Я признаю вашу храбрость и воинское умение, гордые дети лесов, гор и равнин. Вы сегодня победили заслуженно, и я не хочу и не буду омрачать вашу радость. Говорю, призывая в свидетели искренности своих намерений Пречистую Деву Марию, матерь Господа нашего!

Возмущенный и зловещий ропот сменился гробовым молчанием.

Подошел к швейцарцу и протянул ему руку…

– Святой Бонифаций! Этот бургунд все понимает! Он достойный воин! – громко воскликнул один из выборных. – Ганс, протяни ему руку!

Швейцарцы разразились одобрительным гулом.

– Давай, капитан!..

– Окажи ему честь!..

– Он достоин!..

Гауптман секунду промедлил и с моей помощью встал. Посмотрел мне в лицо и, запинаясь, сказал:

– По нашему обычаю… по обычаю… мы должны соединить свою кровь…

– Я не буду противиться…

Чуть не забили же, горные медведи, обступив и хлопая по плечам! Сука, ну куда столько чеснока жрать? Воняет же! Спасибо, что еще никто не курит. Появилась бронзовая чашка с вином, куда мы уронили по паре капель крови.

– Я разделяю эту чашу со своим братом! – прошепелявил Вальдманн. – Отныне и вовек, мой дом – твой дом. Моя семья – твоя семья… мое… твое…

Ага… пару зубов я тебе вынес, лесной чертяка…

Оборванец в тирольской шляпе и рваной кольчуге подсказал мне:

– Говори то же самое. Потом выпьете вино и поцелуетесь.

Да понятно…

– …братом… мой дом… моя семья…

Рев и оглушающие удары по плечам. Зараза, как же нога болит! Мля, уже представляю, что расскажут Карлу про этот цирк…

И все-таки они нас выпустили…

– Жан… – Миддлетон не выглядел смущенным, но тем не менее запнулся. – Я… я понимаю, что вы всех нас спасли, но не понимаю: как?

– Держи… – Я передал ему кожаную флягу с добрым бургундским. – Ты на фигляров любишь поглазеть?

– Смотря на каких, – недоуменно пожал плечами англ и присосался к фляге. – А при чем здесь это?

– Что тут непонятного?! – скривился де Розюмбо и отобрал у него вино. – Как ты думаешь, почему народ на площадях и рынках просто обожает скверных фигляров? Ну… не совсем скверных, а, скажем так… неизысканных, грубых.

– Чернь, – коротко высказался Джон. – Что с них возьмешь?

Жорж с видом превосходства ухмыльнулся и, добив флягу, не глядя откинул ее пажу. Получив взамен точно такую, но полную, отпил добрую толику и пояснил:

– Эти фигляры говорят на понятном народу языке. Они сами – народ. Плоть от плоти его. Поэтому и пользуются успехом.

– Но, черт возьми, при чем здесь это? – начал свирепеть буйный бритт. – Святой Варфоломей! Я требую, Жорж, ваших объяснений.

– Джон, как вы не можете понять? Жан сыграл представление для козопасов. Сыграл изумительно и на понятном им языке. Уподобился, так сказать, что само по себе свидетельствует об уме. Барон, сразу вам говорю – я просто восхищаюсь вами. Это же надо: так рассчитать поединок, чтобы свести его к такому пафосному примирению! Я лично думал, что вы его на куски порубите. Видал вас в деле, так сказать.

Я скромно промолчал. Не будешь же прояснять, что оно само так вышло. Силен горец оказался, реально силен.

– Но это же. Это же!.. – изумленно воскликнул бритт. – Это же можно приравнять к потере…

– Лучше закусите, сэр Джон… – Я сунул ему в рот кусок ветчины. – Это можно приравнять к военной хитрости. А если вы сейчас о потере чести, то хорошенько подумайте, прежде чем сказать. Потому что сказанного можно уже и не воротить. Вы мне друг, но!.. В общем, вы поняли…

– А-а-а?! Военная хитрость! Сразу бы и сказали!.. – быстро согласился бритт. – Я все понял. Мы их обвели вокруг пальца! Ну да…

– Не мы, а Жан… – поправил его Жорж. – И вообще…

Теперь на привале мы. Возвратиться решили поутру, так, чтобы ни одна тварь в лагере не сказала, что мы не выполнили приказ. Солдатики пропитание себе организовали, благо некоторый провиант мы из лагеря успели захватить, а лично мы пока бухаем: так сказать, разминаемся перед основным блюдом. Я, Миддлетон, де Розюмбо, Гримальди и Логан с Бошаном.

Ночь, сосны, похожие на сказочных великанов, искры от костра взметаются в черное небо, усыпанное бриллиантовыми россыпями звезд, рядом на вертеле жарится с десяток курочек, ну и заедки разные с вином лежат на попоне. Про воздух, подобный целительному бальзаму, я уже не говорю. И мы – живые и невредимые. Ну что сказать? Парадиз, однако. Особенно на фоне того, что еще несколько часов назад нам было уготовлено судьбой лежать на поле боя порубленными и раздетыми хладными трупами. Вот на этом контрасте такое воодушевление посетило, что мы вот-вот выдуем месячный запас вина. Но, честно говоря, мне немного мешает опухшее до размеров слоновьего колено. Долбаный швис! Но это все ерунда.