Ловушка для Слепого - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 14

Выезжая на Можайское шоссе, он не удержался и снова покосился сначала направо, а потом в зеркало заднего вида.

Типы в кашемировых пальто были похожи как две капли самогона. Похожи настолько, что временами Виктору начинало казаться, будто у него двоится в глазах.

– Ребята, – не выдержал он наконец, – вы что, близнецы?

– Двоюродные, – сказал тип с заднего сиденья и хохотнул над собственной шуткой.

Его двойник, сидевший справа от Активиста, молча опустил стекло и выбросил окурок на дорогу.

– За это в наше время штрафуют, – напомнил ему Активист. Он понимал, что зря болтает языком и может нажить крупные неприятности, но удержаться не мог – похоронная серьезность этих шестерок выводила его из равновесия.

Его сосед повернул к нему бесстрастное сухое лицо и некоторое время сверлил холодным взглядом похожих на речную гальку глаз.

– В наше время за многое штрафуют, – сказал он наконец. – Я свои штрафы оплатить могу. А ты?

Это был вопрос по существу, и Виктор не нашелся с ответом. Его платежеспособность, судя по всему, теперь зависела от того, какой именно штраф захочет выписать Кудрявый.

Серебристая «Лада» пересекла кольцевую и пошла по Минскому шоссе, набирая скорость. Когда стрелка спидометра дошла до отметки «сто двадцать», у Виктора мелькнула соблазнительная мысль: вмазаться на полном ходу во встречный самосвал и разом покончить со всеми «непонятками» – как уголовно-финансовыми, так и идейно-политическими.

– Не гони, – сказал близнец, сидевший сзади. – На тот свет всегда успеешь. Через пять километров поворот.

– Значит, не судьба, – сказал Виктор, снижая скорость.

Близнецы не отреагировали. Вскоре показался поворот на проселочную дорогу. Виктор свернул, и машина затряслась по отечественной «щебенке с гребенкой», то и дело с плеском преодолевая разлегшиеся на всю ширину проезжей части мутно-коричневые лужи. Смутно синевший в отдалении лес постепенно придвинулся, прорисовался во всей своей странно упорядоченной мешанине стволов, ветвей, палой листвы и пестрого подлеска, обступил дорогу с обеих сторон, сомкнулся над ней полупрозрачным кружевным пологом голых сучьев. Дорога, вопреки ожиданиям Активиста, вдруг стала ровнее, а потом без всякого предупреждения превратилась в прямую как стрела, идеально гладкую полосу синевато-серого асфальта. Эта ненормально цивилизованная дорога неприятно напомнила Виктору больничный коридор: те же чистота и порядок и те же неприятные ассоциации, связанные с болью, страданием и непредсказуемостью конечного результата. Он стиснул зубы, чтобы они ненароком не застучали – нервное напряжение росло. Активист вдруг впервые по-настоящему пожалел женщин. В его теперешнем положении было что-то от положения беременной, которая до смерти боится родов и при этом отлично понимает, что их не избежать. Ситуация, в которой он оказался, так же, как и живот беременной женщины, ни при каких обстоятельствах не могла рассосаться сама собой.

Занятый этими мыслями, он почти не заметил неброских красот утонувшего в сосновом бору тихого дачного поселка. Наконец сидевший рядом с ним тип в кашемировом пальто сделал едва заметный знак рукой, и Активист остановил машину перед глухими железными воротами в высоченном дощатом заборе. В воротах немедленно открылась неприметная калитка, и из нее высунулся амбал в укороченной кожаной куртке. Амбал явно не искал личной популярности и старался не особенно бросаться в глаза, но теперь, когда дорога осталась позади и вот-вот должны были начаться события, Виктор фиксировал окружающее с четкостью шпионской фотокамеры, так что висевший на плече у амбала короткоствольный автомат не остался незамеченным. Разглядев эту деталь, Активист сразу перестал думать об оставшемся в сумке «вальтере» – с таким же успехом можно было мечтать вырваться из этой берлоги, размахивая сачком для бабочек.

– Вылезай, – сказал ему один из близнецов. – Ключи оставь.

Шараев пожал плечами и выбрался из машины, оставив ключи торчать в замке зажигания. Один из типов в кашемировых пальто – он не понял, какой именно, – выбрался следом и немедленно ухватил его за воротник кожанки.

Виктор повел плечами, пытаясь высвободиться, но в бок ему уперлось что-то твердое, и он готов был биться об заклад, что это не палец. Охранявший ворота амбал распахнул калитку пошире, равнодушно скользнув по лицу Виктора ничего не выражающим взглядом, и Активиста втолкнули внутрь обнесенного забором пространства.

Миновав калитку, Виктор невольно остановился, пытаясь сообразить, что именно не так на этом дачном участке.

Раньше, чем неласковая рука конвоира-близнеца чувствительно толкнула его в шею, он понял, в чем дело, и с трудом сдержал нервный смешок.

На участке не было дома. От ворот метров на пятнадцать в глубь участка тянулась бетонная подъездная дорожка, на которой стояли два забрызганных грязью джипа, а дальше начинался казавшийся нетронутым лес, на фоне которого почти терялись крытый рубероидом посеревший дощатый навес для дров и аккуратная, словно с картинки в модном журнале, печь для барбекю под красным черепичным козырьком. Приглядевшись, Виктор заметил между соснами замшелый бетонный оголовок погреба, и это было все.

– Нравится? – спросил сзади близнец. – Давай шевели поршнями.

– Куда шевелить-то?

– Да все прямо, не заблудишься.

Близнец отпустил наконец воротник, и Виктор зашагал по гладкому бетону дорожки мимо двух замызганных джипов прямиком к встававшей впереди них стене леса.

У него за спиной с лязгом распахнулись ворота, зафырчал мотор – второй близнец загонял во двор осиротевшую «Ладу».

– Хмуриться не надо, лада, – пробормотал Виктор.

Он шагнул с бетона во влажную после затяжного дождя мертвую траву, вдыхая смешанные запахи осеннего леса и солярки, которой тянуло от джипов. Между стволами сосен вилась едва заметная тропинка, и Виктор бездумно зашагал по ней, слушая, как где-то неподалеку дробно стучит клювом по сосновому стволу неутомимый дятел. Близнец в кашемировом пальто неотступно следовал за ним, как аллегорическая фигура, изображающая злой рок, но Виктор очень быстро выбросил его из головы. В лесу было удивительно хорошо, и он был почти благодарен Кудрявому за то, что его привезли именно сюда.

Через несколько минут лес внезапно поредел и расступился, открыв взгляду Активиста травянистый песчаный обрывчик, темное зеркало узкой речушки и пологий противоположный берег, густо заросший какими-то облетевшими кустами. Позади кустов стояли все те же сосны и березы, а из черной воды тут и там торчали корявые, обесцвеченные комли затонувших деревьев и их кривые сучья, похожие на воздетые в предсмертной мольбе руки утопающих.

Над обрывом стоял раскладной столик, на котором красовался квадратный хрустальный графин с янтарной жидкостью и несколько блюд с закуской. Рядом в плетеном кресле сидел лысый как колено человек лет пятидесяти пяти, одетый в щегольский белоснежный плащ, угольно-черные брюки с зеленоватым отливом и лакированные туфли с квадратными носами. Шею его украшал пестрый шелковый шарф, а в унизанных перстнями пальцах левой руки дымилась сигарета. Глаза, похожие на две маленькие зеленые льдинки, остро взглянули на Виктора из-под почти незаметных бровей.