Формула клада - читать онлайн книгу. Автор: Илона Волынская, Кирилл Кащеев cтр.№ 45

С шумом рухнуло дерево, перегораживая дорогу. Конь атамана перебирал тонкими ногами, пятясь от хлестнувших ветвей.

– Здорово, атаман Васыль! – приподнимаясь в стременах, громко выкликнул Григорьев.

– И тебе не хворать, – после недолгого молчания откликнулся лес, и перед конем появился человек. – Чего скажешь?

– Интересуюсь знать, как вы тут боретесь за свободу трудового народа с чекистами да комиссарами, – избоченился Григорьев.

– Да так и боремся… – лениво протянул его собеседник. – Надысь мои хлопцы с хлопцами атамана Коцура побилися: моя, значит, народная Холодноярская республика супротив его Чигиринской советской.

– Добре вы тут устроились, – протянул Григорьев. – Пока я там с красными да белыми смертно бьюся, по лесам друг дружке чубы мнете? Кто ж вы есть, как не предатели?

За деревьями защелкали затворы… и точно шипастый куст колючками лесная чаша вдруг ощетинилась множеством ружейных дул.

– Ты, Никифор, не репетуй, – усмехнулся Васыль. – Краще кажи: чего надо?

– Разом с вами хочу, – мрачнея, пробурчал Григорьев. – Власть большевистскую гнать.

– Ра-азом? – протянул Васыль. – А когда атаманы Ангел да Зеленый ^[74] тебя звали разом стать, чего ж отказывался? С красными хороводился? А теперь занадобились? Шел бы ты отсюда, атаман. Из леса выпущу, а около себя тебя иметь отказываюсь. – И он изготовился нырнуть обратно в подлесок. В последний момент оглянулся и нехотя процедил: – До Коцура не ходи. Мы с ним перед останним боем переведались: он тебя теж не примет. Езжай себе и не объедай тут наше население. – И он исчез в кустах.

Колеса заскрипели, и провожаемый внимательными взглядами сквозь прицелы отряд Григорьева двинулся дальше.

– До Махна езжай! – донесся до него прощальный оклик. – Под ним зараз три города и сел изрядно, може, и вас возьмет!

Сенька щелкнул вожжами, и тяжеловозы устало побрели дальше. Дорога тянулась и день, и второй, а потом в излучине реки открылся шумный военный лагерь. Там забегали, завидев приближающиеся отряды, а вскоре неспешной рысью выехал всадник: такой же невысокий и кривоногий, как Григорьев, но даже на дальнем расстоянии было видно, кто на эту встречу прибыл хозяином, а кто – просителем. Сгорбившись в седле, будто на плечи ему давила невидимая тяжесть, Григорьев порысил вниз с холма.

– Какие новости? – Эльвира обшарила тревожным взглядом вынырнувшего из темноты Джереми, увидала, что все в порядке, и с подчеркнутым равнодушием повернулась к огню.

– Голяк, барышня! – вылезший следом Сенька плюхнулся рядом. – У Нестора Ивановича… – уважительно поименовал он, – в лагере хоть и гуляют, а бдительность на высоте! Мы и близко не сунулись.

– Вы, Сеня, так мямлили перед часовым, что я был уверен: нас немедленно расстреляют, – фыркнул Джереми. – Хорошо, он решил, что вы пьяны!

– Ой, а сам-то? Только мычал да слюни пускал!

– А вы хотели, чтобы он услышал с каким акцентом я говорю по-русски?

– Тихо! – шикнула на них Альбина, вслушиваясь в темноту.

– Батьку! Угомонись! – Мимо, широко шагая, прошел Григорьев, а его новый адъютант, могучий мужик, перепоясанный пулеметными лентами, бежал за атаманом, то и дело норовя заглянуть в глаза. – Нестор Иванович тебя дюже уважает!

– У меня людей и оружия не меньше, чем у него! – Григорьев остановился, в отсветах костра было видно, как от бешенства вздуваются жилы у него на лбу.

– Было, покы Тютюнник хлопцев не увел, – неосторожно напомнил новый адъютант.

Хрясь! Кулак Григорьева впечатался ему в зубы, атаман зашагал дальше, адъютант потрусил следом, сплевывая кровь сквозь дырку между зубами. Джереми вдруг подхватил Эльвиру под руку и едва не силком поднял на ноги.

– Позвольте пригласить вас на прогулку? – скороговоркой пробормотал он, уже волоча ее за атаманом.

– У меня две недели все здешние степи вот где были! – Григорьев стиснул кулак. – Я, почитай, до Киева дошел! Меня командующим выбрали! Чтоб воевать нам, значит, Григорьеву с Махной, одною великою силою что против белых, что против красных… А что первым делом надо? Жидов поганых из штаба гнать! Я ему так сказал: погубят жиды твою армию, Нестор Иванович, комиссарам продадут, бо все комиссары самые жиды и есть! А он мне чего?

– Мисс Эльвира, если вы и дальше будете прогуливаться как примерная гимназистка, нас с вами расстреляют, – придерживая шаг, прошептал Джереми.

Эльвира покраснела… но тут же послушно обхватила его за шею и обвисла, будто ее не держали ноги. Джереми приобнял ее за талию, и, покачиваясь, они заковыляли дальше.

– А он мне говорит: с его армией все добре, и это не он ко мне притек, а вовсе я к нему, и действий моих супротив жидов он не одобряет. Потому как каждый погром бьет по всему мировому интернационалу, а значит, работает на врага: на кадетов и деникинцев! За каждое антисемитское выступление Повстанческий совет будет карать вплоть до расстрела! Меня, Григорьева, расстреливать?! За что?! За жидов?! – в голосе атамана звучало искренне недоумение.

– Не хочет Нестор Иванович жидив бить – и грець з ними, мы им потим наваляем, – утешающе забормотал адъютант. – А здобыч, здобыч нашу он того… прибрать не желает? – было видно, что этот вопрос волнует его больше всего.

– Здобыч? – повторил Григорьев. – Хитер Нестор Иванович! Нибы-то ничего ему и не надо, от своего дать готов. Только велено нам собрать все, что может помочь общему делу борьбы с контрреволюцией: оружие, боеприпас, амуницию, а он – слышь, чего говорю? – придет да проверит! Я от комиссарских ревизоров продыху не знал, теперь еще махновские будут!

– Махновские-то поопаснее станут, а, батька? Как бы и впрямь… не нашли? – вдруг тихо сказал адъютант.

– Припрячем. Дальше не потащим… Да и сами… Что, на Махне свет клином сошелся, чтоб нам с ним идти? Нехай Нестор с жидовней целуется, а атаман Григорьев знает, куда ему податься! Навоевались уже, пора и того… осесть, а то и… в заможные паны выйти. Хочешь быть паном? – Вдруг придя в наилучшее расположение духа, атаман размашисто хлопнул адъютанта по плечу.

– Так мы ж панов режем, батько…

– Вот и добре, панское место, выходит, освободилось, да и не одно! – атаман раскатисто захохотал. И вдруг смолк, точно поперхнулся. – Эй, вы кто такие? Чего тут рыщете?

Висящая на плече у Джереми Эльвира растянула губы в глупейшей улыбке и просюсюкала:

– Миленка маво цалую, дролечку! – И вдруг, сорвав с плеч платок, закружилась вокруг Джереми, визгливо вскрикивая: – Я на бочке сижу, а под бочкой склянка, мой миленок гайдамак, а я спекулянтка! – прыгнула на Джереми – тот только и успел ее подхватить – и влепила ему поцелуй в губы.