Каена - читать онлайн книгу. Автор: Альма Либрем cтр.№ 3

Равенна почти не изменилась. Разве что шерсть её, в детстве и вовсе золотисто-песочная, стала почти чёрной, пусть и оставалась такой же мягкой, когти теперь уж точно не прятались, а длинные клыки стали ещё острее. Но в целом Вечный так и не смог понять, чем же так сильно Твари отличаются от обыкновенных огромных кошек — такие же пушистые хвосты, не считая выдвижного жала, и зачатки крыльев на спине — летать на них нельзя, они больше похожи на крылья летучей мыши, а ещё обладают неприятной особенностью — острые, способные вспороть живот своими концами.

Но Равенна ещё при своём рождении была неправильной. Охотники — что за дикость, — мало что убили её мать, так ещё и вырвали бедному детёнышу и шип на хвосте, и жуткие крылья, не тронули только клыки и когти, потому что у молодых особей они ещё не развиты. Вечный помнил, как пожалел её, как вылечил — и оставил себе.

Увы, но Равенна не могла стать больше, чем огромной домашней кошкой.

Она помнила его, вопреки тому, что принадлежала королеве. Вечный не помнил, сколько ей лет — но скоро уж точно будет сотня, а чёрный мех оставался всё таким же ухоженным и прекрасным.

Пальцы нащупали ошейник, и Вечный вздохнул.

— Она хотела тебя выгуливать, — вздохнул он. — Моя бедная Тварь Туманная, за что ж ты заслужила такую отвратительную хозяйку? Мало того, что она запирает тебя в тёмном коридоре и кормит мертвечиной, так ещё и пытается вытащить в туман, да, моя хорошая?

Прикосновение к мягкой шерсти успокаивало. Он поднялся, мягко вскочила на лапы и Равенна — красивая, высокая, пусть и неполноценная. Теперь её холка достигала его рёбер — Тварь стала просто огромной за то время, что он не видел её.

Он потянул её за ошейник по тёмному коридору. Каена и так ждала его достаточно долго, чтобы сейчас не разнести добрую половину дворца и отстраивать его заново, не стоит продолжать рисковать жизнью окружающих и несчастной кошки-переростка, названной по дикой ошибке Тварью Туманной.

* * *

Он знал, что следует ждать за дверью. Для нынешних эльфов будущее — загадка, но он ведь Вечный. Он ещё мог чувствовать. Он всё ещё помнил, как оно было тогда — до того, как время извернулось отвратительной, скользкой змеёй, окрутило их и разрушило всё, что смогло.

Но это не было смелостью — наставлять оружие на Её Величество. Это не было смелостью — пытаться убить её. Это даже не слепое безрассудство, смешанное с юношеским максимализмом — это просто глупость.

Они без магии. Они пусты, словно земли, над которыми уже сотни лет не шёл дождь. Любая капля магии над ними обращается в пар и жадно впитывается в потрескавшуюся почву; они податливы и нежны.

Они смертны.

И это их главный недостаток.

Они самонадеянны. Направляют на Её Величество оружие, будто бы не видно за испуганным взглядом коварной ухмылки, за кроткими жестами — нож в складках платья.

Она выпьет его кровь, как сотни тысяч раз до этого; она будет заставлять его мечтать о смерти — и ей, Её Величеству, абсолютно всё равно.

Когда она такой стала?

Вечный не помнил. Границы времени никогда не были важными для него — и для неё, с тех пор, как она вкусила чужую жизнь и позволила первой капельке крови коснуться её губ, тоже.

Но это он был Вечным. Она — застрявшей в вечной скорлупе королевой. Бессмертной — а не вечно живой.

И ему не хотелось верить, что это он её такой сделал.

* * *

Мальчишка смотрел на Её Величество с дикой уверенностью. В его дрожащих руках лук выглядел особенно жалко, особенно после того, что видел Вечный, и Каена могла сломить его в одно мгновение. Но ей нравились жалкие птенцы, что сами падали в хорошо расставленные сети; у них была свежая, полная жизни кровь, которой она наполняла свой кубок и пила до дна, вкушая чужую молодость и красоту.

Прекрасная. Идеальная. Ненавистная.

Всё это про неё — и не в его глазах.

Парень выпрямился — уверенность сверкнула в его глазах. Разве есть эльф, который поможет королеве? Разве есть эльф, который согласится дать ей билет в жизнь, сколько б она не умоляла? Пусть падает на колени. Пусть просит о помощи. Пусть жаждет свободы, которую она не получит никогда…

Отвратительная. Преисполненная изъянов.

Такой он видел её. Именно потому, наверное, жалел. Именно потому не мог её ненавидеть.

Или, может быть, его причины были чуточку существеннее, чем жалкие эмоции всех, кто окружал Её Величество. Ведь они просто эльфы, они смертны и меняются ежегодно, если не ежедневно. А он — Вечный, последний Вечный, от которого она не захочет избавиться, пока он не сдастся ей на милость.

Каена всё ещё верила, что этот день настанет. Он уже давно знал, к чему это приведёт. Давно знал — как надо от неё избавиться.

Сила вспыхнула на кончиках пальцев. Зарычала Тварь Туманная за его спиной, выгибаясь, будто бы в предвкушении прыжка.

Он резко вытянул руку, выбросил магию вперёд, и лук раскололся пополам — на мгновение раньше, чем колени мальчишки подкосились, и волшебство врезалось в его спину сплошным потоком. Вспыхнуло зелёным, цветом её — его, — глаз, и он не успел ни испугаться, ни издать предсмертный хрип, только пролетел к ногам королевы всё с тем же жутким торжеством во взгляде, которому уже никогда не угаснуть.

— Он падает к вашим ногам, моя королева, — Вечный выпрямился. — И в смертном поклоне выражает собственную признательность.

Нежная, идеальная Каена растворилась в одно мгновение, являя ему знакомо жестокую, холодную женщину, которой вот-вот исполнится сто лет; помрачнел взгляд её зелёных глаз, и она плотно сжала губы, ступая вперёд и ногой отталкивая от себя мертвеца. Без единой капли отвращения или страха — но если на руках Вечного и было больше крови, чем на её собственных, то только потому, что он слишком часто бывал среди людей.

Но их можно было и не считать.

Она была всё так же красива, как и тогда, когда он видел её в последний раз. Построенная на диких контрастах неожиданно бледной кожи, эльфийских острых ушей — таких, что Вечные позавидовали бы, признак чистокровия, — раскосых зелёных глаз и рыжих, осенних волос. Стройная до излишней худобы, состоящая из углов и резких линий — строгие черты лица, ни капли материнской мягкости или человечности.

Вся в отца — хотя не насчитать и трёх общих черт.

Больше всего на свете Вечный ненавидел именно эту фразу.

— А что же ты не поклонишься? — продолжила она. — Почему ты не падешь на колени, Вечный? Разве ты не желаешь выказать своё почтение королеве?

— Только звёзды властвуют надо мною, и вы — самая яркая звезда на этих небесах, — на его губах заиграла издевательская улыбка. — Но к ногам королевы надо бросать дары, а не своё бренное, отравленное человечеством тело, нет разве?

— Роларэн… — она покачала головой, почти растеряв остатки дипломатичности, и спустилась с помоста, даже не покосившись на покойника. — Ты неисправим. Или, может быть, — тонкие, длинные пальцы скользнули по его скуле, пробежались по тёмным волосам — и взгляды вновь столкнулись, будто бы взрывом зелени, — ты наконец-то изменил своё решение? Никому из мужчин не выпадала такая честь.