Странная обезьяна. Куда делась шерсть и почему люди разного цвета - читать онлайн книгу. Автор: Александр Соколов cтр.№ 12

Пэйгл и Бодмер применяют гипотезу «избегания паразитов» к предкам человека. Почему у женщин меньше волос на теле? Потому, что у людей традиционно чаще мужчина выбирает себе партнершу, а не наоборот. Отбор продолжает работать и сейчас: популярность разных способов эпиляции — тому порука.

Пэйгл и Бодмер предлагают проверку своей идеи: если она верна, то волосатость должна снизиться у популяций, чья эволюция проходила в областях, изобилующих паразитами. Что же помешало британским биологам проверить, так ли это? Пэйгл и Бодмер лишь предлагают, но бездействуют. Кстати, надо отдать авторам должное, они приводят серьезный довод против «паразитарной» гипотезы: шерсть — не только дом для паразитов, но и вполне может играть роль барьера, хотя бы частичного, перед кровососущими насекомыми — комарами, слепнями и пр. И опять же, почему бы Пэйглу и Бодмеру не попытаться прояснить этот вопрос?

Может ли «паразитарная» гипотеза быть доказана или опровергнута с помощью статистики? Например, если «избегание паразитов» играет роль при выборе половых партнеров, то женщины должны предпочитать гладких мужчин волосатым. Исследования этого вопроса, представьте себе, проводились, и дали противоречивую картину: в Китае, Финляндии, Новой Зеландии и Калифорнии женщины симпатизировали мужчинам без растительности на груди; однако в Англии, Шри-Ланке и Камеруне, напротив, выбирали парней с волосатым торсом^{21}. Уже знакомый нам финский ученый Маркус Рантала предположил, что дело в распространенности паразитов в популяциях, предковых для жителей разных стран^{22}: там, где не так давно свирепствовали вши и блохи, сильнее и тяга к «неопасным» партнерам. Гипотезу попробовали проверить в 2012 году, протестировав на этот раз женщин Турции и Словакии: по данным медиков, в первой стране малярия и другие опасные паразитарные заболевания распространены больше, чем во второй^{23}. Представительницам обеих стран показывали вперемешку фото волосатых и «проэпилированных» мужчин. Оказалось, что женщины любой страны происхождения одинаково предпочитали бритых кавалеров. Разницы между странами и, следовательно, связи с избеганием паразитов исследователям пока что обнаружить не удалось. Возможно, дело и не в паразитах, а в моде?

Я решил подойти к вопросу с другой стороны. Специально скачал последнюю версию «Глобальной базы данных по паразитам млекопитающих»^{24}, в которой собрана информация о 2400 паразитах, кормящихся на или в теле 460 видов диких животных. Можно ли извлечь что-то для наших целей из этой базы данных, ограничившись только членистоногими (всевозможные глисты нас сейчас не интересуют)?

Ну, например, сравнить число видов паразитов у больших человекообразных (семейство Hominidae) и у какого-нибудь семейства редкошерстных млекопитающих с близким ареалом. Допустим, носороги (Rhinocerotidae) живут, как и человекообразные, на юге Азии и в Африке, обитают на открытой местности, они гладкокожие — почти как древние гоминиды. По идее, безволосая кожа делает носорогов менее уязвимыми для паразитов, чем лохматых обезьян?

Однако цифры говорят об обратном: существует 20 видов кожных паразитов у носорогов, и всего 9 — у человекообразных.

Возможно, пример некорректен — все-таки носороги слишком далеки от приматов и отличаются от них, мягко говоря, не только свойствами шерсти. Попробуем сравнить носорогов с другим семейством парнокопытных — тапирами (Tapiridae), обладателями пусть короткой, но шерсти. Опять незадача: всего 4 вида паразитических членистоногих у тапиров против 20 у носорогов. Пожалуй, это сравнение тоже не годится — разный ареал и образ жизни (тапиры обитают в лесах Америки и Юго-Восточной Азии).

Эврика! Есть ведь собранные Шульцем еще в 1931 году данные о плотности волос у обезьян. Может быть, окажется, что редковолосые обезьяны меньше страдают от клещей и блох? Что получилось, судите сами (см. таблицу 2).

Кажется, что никакой закономерности нет. Статистический анализ показывает корреляцию, правда, несильную: R = –0,2. Отрицательная корреляция означает, что чем волосы гуще, тем видов паразитов… меньше!

Впрочем, уже беглый взгляд на таблицу 2 вызывает вопросы. Неужели из всех блох, вшей, зудней, кровососущих мух и других эктопаразитов, кишащих в джунглях Центральной Америки, шерсть капуцина облюбовали лишь два вида клещей? Дальнейшее знакомство с «Глобальной базой данных» разочаровывает: согласно ей, гиббонам, орангутанам и даже макаке-резусу кожные паразиты вообще незнакомы (поиск дает ноль результатов). И зачем это обезьяны занимаются грумингом? Судя по всему, сбор сведений о паразитах у обезьян далек от завершения, а многие виды млекопитающих на предмет кожных паразитов просто не изучали, либо изучали, но информация не успела попасть в базу данных. Представленные в ней сведения об обитателях кишечника гораздо богаче. И это понятно: исследовать помет животного проще и комфортнее, чем ловить шуструю и кусачую обезьяну и считать вшей у нее в шерсти.

Но, даже если бы база данных была полна актуальной информации, для каких-то выводов этого, если честно, мало. Учитывать ведь надо не только разнообразие паразитов. Важно оценить, сколько особей того или иного вида носит на своей шерсти животное, и, что еще важнее, — вред, который каждый вид причиняет своему хозяину. Укус одной мухи цеце будет посерьезнее атаки дюжины самых зловредных клопов.

Грустный вывод: для количественной оценки «паразитарной» гипотезы данных пока что недостаточно.

Еще чуть-чуть интересной информации про вошь — как и обещал, про лобковую. Человек уникален: в отличие от шимпанзе и горилл, на нас живет целых два рода вшей ^[9]. Головная и платяная, про которых уже был разговор, принадлежат роду Pediculus — к этому же роду относятся вши шимпанзе. А лобковая вошь рода другого, горилльего Pthirus: у нас Pthirus pubis, у горилл — Pthirus gorillae. Согласно оценкам генетиков, общий предок вшей шимпанзе и горилл жил около 13 млн лет назад — вероятно, еще до того момента, когда линия горилл отделилась от ствола, ведущего к шимпанзе и человеку. Как же получилось, что у шимпанзе — один род вшей, у горилл — второй, а у человека — оба? Чтобы прояснить этот вопрос, в 2007 году группа ученых реконструировала родословную человеческих вшей, сравнив участки их ядерной и митохондриальной ДНК^{25}. Получилось, что линии Pediculus schaeffi и Pediculus humanus— головной вши человека и вши шимпанзе — разделились 6,39 млн лет назад, примерно тогда же, когда жил последний общий предок их хозяев. Эволюционные пути лобковой вши человека и вши горилл разошлись гораздо позже — всего 3,32 млн лет назад. Очень поздняя дата. Это могло случиться только в случае, если какой-то наш предок — австралопитек — повстречал в лесу предка гориллы, и вши рода Pthirus перебежали к новому хозяину. Не подумайте плохого, контакт с древней гориллой необязательно был сексуальным. Это могла быть стычка или охота одного на другого. Достаточно даже просто переночевать разок в гнезде, оставленном завшивленной протогориллой, и заполучил наш предок еще один чудесный род нахлебников. Как бы то ни было — для удачной передачи нужна свободная ниша, подходящая среда обитания, так сказать. Возможно, предположили авторы исследования, к этому моменту наши предки уже лишились волос на теле, и густые заросли на лобке оказались благословенным оазисом для новых пассажиров. Если так, то исчезновение волосяного покрова у предков человека случилось более 3 млн лет назад. Впрочем, лобковые вши изредка встречаются не только в области гениталий, но и на других частях человеческого тела, покрытых грубыми волосами: в подмышках, в бороде и даже на ресницах. Видимо, дело не в специфической области, а в определенной толщине волос, к которой приспособились эти существа.