Счастливчики - читать онлайн книгу. Автор: Лиз Лоусон cтр.№ 11

Я не знаю, куда делась та женщина, что все эти годы была нашей мамой. Занятой, успешный финансовый консультант, который казался приличной матерью, пока продвижение Джордана не затмило для моих родителей все остальное. Было похоже, что мама всегда поддерживала планы отца на моего брата – досрочные тесты и предметы повышенной сложности в девятом и десятом классах, вечерние занятия и занятия в выходные дни, необходимые для поступления в университет. Пока отец не начал говорить о своем грандиозном плане, чтобы Джордан уже в десятом классе подал заявление в колледж. Мама уперлась и слышать ничего не желала. После этого, поднимаясь ночью по лестнице, я слышала резкий шепот из их спальни и знала, что речь идет о Джордане и его будущем. Думаю, брат тоже это понимал.

Я так сильно впиваюсь ногтями в основание большого пальца, что остаются следы.

Мы с мамой встречаемся взглядами, и она дарит мне дрожащую улыбку. Усилие отнимает у нее десять лет жизни. Я не знаю, что делать. Я сижу здесь, в той же комнате, что и моя мама, но нас словно разделяют тысячи миль. Я не знаю, что ее печалит, думает ли она о Джордане, переживает ли до сих пор. На его похоронах ей едва хватило сил дойти до скамьи в церкви. Теперь от нее осталась лишь пустая оболочка, как будто папа полностью затмил ее, хотя почти здесь не бывает.

Только я открываю рот, чтобы что-то сказать – что угодно, – лишь бы нарушить это ужасное молчание, отец возвращается в комнату.

– Джоан, я серьезно, с меня хватит… – твердо говорит он, открывает холодильник и достает пиво.

Со свекольно-красным лицом отец похож на гигантского быка. Мама прижимается к стойке, и в моей голове вспыхивает воспоминание: как она много лет назад везла нас с Джорданом в какой-то летний лагерь. В тот день у всех нас было самое дурацкое настроение, и я начала сочинять собственные слова для одной из песен по радио, затем Джордан присоединился со своей версией, и мама смеялась, смеялась и смеялась – так сильно, что у нее слезы выступили, и пришлось съехать на обочину.

Теперь, клянусь богом, я могу видеть сквозь нее. Она тает.

Папа ловит мой взгляд, и на долю секунды ему вроде бы… стыдно? Но затем я моргаю, и выражение исчезает. Нет, мне точно показалось; если я что-то и знаю о своем отце, так это то, что он никогда в себе не сомневается. Его отсутствие саморефлексии – неисчерпаемый источник шуток для нас с Джорданом.

Папа замолкает, и мама снова всхлипывает – от напряжения в комнате меня тошнит. Они все еще не заговаривают со мной, но мне все равно.

Все равно.

Все равно.

Смотрю на свой телефон и вижу сообщение от Люси, она снаружи. Мой шанс на побег. Мой освободитель. Я пытаюсь заставить себя встать, но тяжесть происходящего давит мне на плечи.

Я не двигаюсь.

Папа прочищает горло, как будто собирается что-то сказать, и энергия внезапно наполняет мое тело. Спрыгиваю со своего места, к нашему общему удивлению, и начинаю лепетать. Бежать, Люси, бла-бла-бла – я даже не знаю, произношу ли слова или просто издаю какие-то звуки. Из-за грохота сердца в ушах не слышу собственный голос. Хватаю сумку из-за стойки рядом с мамой, шлю ей улыбку, которая скорее напоминает гримасу, и бегу к двери кухни. Когда закрываю ее за собой, остается только оглушительная, тошнотворная тишина.

У Люси весьма… специфические музыкальные предпочтения, если не сказать хуже. Более половины времени в ее машине я понятия не имею, какая группа играет, из какой они эпохи и считает ли кто-нибудь, кроме Люси и мамы солиста, что они ничего так. Впрочем, мне все равно; я бы хоть обычные вопли слушала весь следующий час, если бы это означало, что мне не нужно оставаться дома с родителями.

Когда я впервые увидела Люси в третьем классе, она только что переехала в Штаты из Гаити со своим отцом и бабушкой. Люси сидела на качелях на детской площадке в этих восхитительных наушниках с Микки-Маусом. Когда я набралась смелости спросить, что же она слушает, Люси просто молча передала их мне. Позже я узнала, что это была группа под названием «Velvet Underground», которая не походила на Кэти Перри, Тейлор Свифт или прочую музыку, которую я тогда любила, и что у них играла крутая женщина-барабанщик. Люси всегда предпочитала иную музыку, чем шлак, что крутят по радио, и непременно с женщиной на ударных. Мы с Джорданом обожали знакомиться через нее с новыми группами – у нас был один аккаунт на Spotify, и мы вечно дрались, кто будет слушать его ночью, когда Люси объявляла, мол, нарыла новинку, ведь неизменно несколько месяцев спустя о той же самой группе начинала говорить вся остальная школа.

Сегодняшний вечер не исключение. Что бы ни играло в машине Люси, оно вызывает у меня тошноту и одновременно заставляет ногой отстукивать ритм. Мне хочется возненавидеть песню, но почему-то не получается.

– Что это за хрень? – Прикручиваю громкость, чтобы Люси уловила мой голос. – Я только раз ее услышала, а уже люблю-ненавижу. В смысле, гадость, но все равно хочется под нее танцевать.

– Круто, – смеется Люси. – Непременно передам твои слова Конору, как доберемся. Держу пари, он оценит.

Понятия не имею, о ком она. Люси умеет кучу всего наговорить, а по сути ничего и не сказать. Она ловит мой взгляд.

– А, точно, прости. Конор – тот, кто поет эту песню. Солист «Имя собственное и нарицательное», группы, которая проводит прослушивание. Так что насладишься их творчеством лично. – Люси шлет мне улыбку. – Может, решишь потанцевать. Или даже спеть.

– Ну конечно, мне захочется погорланить посреди репетиции какой-то левой группы, – фыркаю я. – Вот уж нет, спасибо.

Она сжимает губы, когда мы останавливаемся на светофоре.

– Знаешь, я помню, как ты все время танцевала… и пела. Помнишь, как я застукала тебя танцующей под музыку в спальне, а потом еще и Джордан пришел? Мы с ним тоже начали танцевать… ты начала петь… Джордан сбегал за гитарой. Нам даже не нужен был повод. Я могла часами наблюдать, как вы вместе пишете музыку. Честно, Мэй. – Она шмыгает носом, и я чувствую на себе ее взгляд, но сознательно отворачиваюсь и смотрю в окно.

Люси качает головой.

– Мне очень не хватает тех тусовок. Ты поешь, Джордан играет на гитаре, я на барабанах… – Она смотрит на меня, видит мое замкнутое выражение лица. – Знаю, это сложно, но разговоры о нем не приведут к концу мира. Может быть, они даже помогут… – Подруга осекается, наткнувшись на мой гневный взгляд. – Или нет.

Какое-то время молчу, затем спрашиваю:

– Сколько баллонов ты захватила?

– Баллонов?

– Ага. Баллонов. С краской. На потом.

– А, это, – пожимает плечами Люси. – Слушай, я тут подумала… может, сегодня не стоит?

– Что? – напрягаюсь я. – Ты же обещала. И уже прогуляла прошлую ночь. На меня кошка напала, и… – Осекаюсь, поймав ее красноречивый взгляд, мол, ты чего несешь. Собственно, она меня в одиночку к дому адвокатессы не посылала. Стискиваю зубы и снова отворачиваюсь к окну. – Ладно. Проехали. Хотя ты сама подняла тему.