Любовь с московским акцентом - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Монакова cтр.№ 40

— А у нас в группе, — сообщил он, — есть Наташка Плотникова, у нее тоже длинные волосы!

— Длиннее, чем у меня? — хитро прищурилась Люська. Ника некоторое время задумчиво ее рассматривал.

— Нет, — наконец со вздохом признал он. — Ты же большая, а она — как я, нормальная…

Люська звонко расхохоталась.

— Значит так, карапузики, — оповестил их Миша, — программа следующая: сейчас мы заходим в магазин, накупаем всяких вкусностей типа мармелада-шоколада, потом приходим домой, я готовлю вам ужин, и мы наедаемся так, что у нас всех начинает болеть живот! Есть возражения?

— Нет возражений! — весело откликнулась Люська. Ника внимательно посмотрел на нее и тоже ответил:

— Нет возражений! Только можно у меня не будет болеть живот?

— Слушаюсь, сэр! — отозвался Миша.

— Давай руку! — потребовала Люська у Ники. — Поведешь меня, ты же мужчина! А то я не знаю дорогу!

Ника гордо вложил свою маленькую ладошку в варежке в ее руку и выжидающе посмотрел на отца.

— Папа, возьми ее за ручку! — строго сказал он. — Она потеряется!

— Желание ребенка — закон, — подмигнул Миша и взял Люську за другую руку. Они весело двинулись по тротуару.

— Понимаешь, Ника, — объясняла Люська, — мы сейчас идем «лесенкой дурачков». Твой папа просто ужас до чего высокий! Я пониже, чем он. А ты еще меньше. И все вместе мы похожи на лестницу… Правда, смешно?

Ника смотрел на нее во все глаза.

— Закрой рот, Ника Данкевич, — серьезно посоветовала ему Люська. — А то сейчас прилетит большая-пребольшая муха и спрячется у тебя во рту!

— Зимой не бывают мухи, — рассудительно возразил Ника, но все же испуганно захлопнул рот. Миша украдкой хохотал, наблюдая за их содержательной беседой.

В квартире на стенах — от пола до потолка — были развешаны фотографии.

— Ого! Целая галерея, — восхитилась Люська, рассматривая их.

— Это домик моей бабушки в Гомеле, я проводил там каждое лето в детстве… — рассказывал Миша. — Это моя мама… Вот Ника, только родился… А это… — он остановился перед портретом очень красивой молодой женщины, — это Настя.

— Жена? — поняла Люська. — Какая красавица… Я думала, что Ника похож на тебя, глаза те же, а теперь вижу — и от твоей жены у него тоже много.

— Эту фотографию я сделал за неделю до ее смерти, — отозвался Миша, не отрывая взгляда от портрета. Люська тактично отвела глаза — так много было сейчас написано у него на лице, что она почувствовала себя лишней. По всей видимости, он очень любил эту самую Настю…

Пока хозяин дома возился на кухне, запретив Люське даже приближаться, чтобы помочь ему, она с Никой затеяла строительство космического корабля из кубиков.

— Пап! — позвал Ника. — Угадай, что это такое?

— Пылесос! — предположил Миша. — А может, динозавр?

— Ты сам динозавр, — в шутку обиделась Люська.

— Ты сам пылесос! — радостно подхватил Ника.

— Что такое? — Миша нахмурился. — Бунт на корабле? А ну-ка, матросы, марш мыть руки! Пора ужинать!

— Слушаюсь, сэр! — отчеканила Люська, подражая Мише, а Ника немедленно подхватил, блестя озорными глазенками:

— Не слушаюсь, сэр!

Они с Никой, хихикая, побежали в ванную, где, дурачась и толкаясь, залили весь пол водой, потому что брызгались друг в друга.

— Ледовое побоище, — с притворным ужасом констатировал Миша, — хотя нет, это скорее напоминает Всемирный потоп… — но глаза его счастливо блестели.

После ужина они еще некоторое время побесились втроем, а затем Ника заснул прямо в кресле, разбросав ручонки в разные стороны.

— О! Вырубился, — отметил Миша и, осторожно раздев сынишку, отнес его на кровать в спальню. Тут только Люська удосужилась взглянуть на часы. Когда она сообразила, что такое они показывают, то пришла в ужас.

— Господи! Уже одиннадцать! — воскликнула она. — А мне ведь еще домой добираться…

— Не беспокойся, я вызову такси и провожу тебя до дома, — сказал Миша.

— Да зачем, — принялась отнекиваться она, — как же ты Нику одного оставишь…

— Он теперь до утра не проснется, — заверил ее Миша, снимая с вешалки ее шубку и помогая одеться. — Так что ничего страшного…

Когда они подъехали к Люськиному дому и уже попрощались, Миша вдруг задержал ее, собиравшуюся выйти из машины. Она испугалась было, что он полезет целоваться и испортит все впечатление от такого чудесного дня, но он только сказал:

— Хочу, чтобы ты знала… Прости, я волнуюсь и говорю ужасную пошлятину и банальщину, но сегодняшний вечер с тобой был лучшим в моей жизни с тех самых пор, как умерла Настя.

Люська сглотнула ком в горле, крепко пожала ему руку и торопливо выскочила из машины, чтобы он не заметил ее слез…

Приближалось восьмое марта. Все мужчины предпразднично возбудились. Они улыбались женщинам в общественном транспорте, кокетничали, иногда уступали место (но чаще, правда, притворялись, что спят). Сослуживцы демонстративно и гордо везли цветы с подарками своим сослуживицам. Накануне праздника Люська ехала в метро на работу и имела удовольствие наблюдать забавную сценку. На Киевской в набитый битком вагон втиснулись два джентльмена. Один — с букетом цветов, другой — с огромной круглой коробкой, в которой, судя по всему, находился торт. Очевидно, они ехали поздравлять своих коллег, поскольку у всех в тот день были корпоративные вечеринки. Тот, что с тортом, постоянно тыркал товарища с цветами:

— Ты, это самое… Цветочки не поломай!

— Да не поломаю… Че я, не знаю, что ли…

— Ты аккуратней, аккуратней! Что ты их всей пятерней хватаешь!

— А чем же мне их хватать?

— Да ты смотри, смотри, вон лепестки облетают! Ты их не так держи! — психовал тот, что с тортом. Тот, что с букетом, тоже заводился:

— Ну а как, как мне их держать???

— Ты их, это… Держи ВОЗДУШНО!..

Люська заржала так, что ей традиционно стало неудобно перед пассажирами. «И когда я уже научусь сдерживать свои эмоции в общественных местах? Ну или хотя бы не подслушивать…» — подумала она в раскаянии, выбегая из вагона — благо, это была ее «Добрынинская».

На работе она застала картину маслом — секретарша Катя находилась в центре внимания и что-то пафосно вещала на публику, состоявшую из Марии Викторовны, верстальщицы Наташи и фотографа Михаила. Судя по всему, Катюша была настроена в этот женский день весьма по-феминистски.

— О чем разглагольствуешь? — поинтересовалась Люська, небрежно бросив сумку на свой стол и обменявшись легкими улыбками с Мишей, который так и просиял, увидев ее.

— Ненавижу мужиков! — презрительно фыркнула в ответ секретарша. — Вспоминают о том, что они мужчины, только раз в году, а все остальное время толкают нас в транспорте, спешат занять лучшие места… Вот, например, сегодня! Предпраздничный день, несусь к метро пешком… Представляете, полчаса бега практически по гололеду, на десятисантиметровых каблуках и с пачкой журналов в охапке, общим весом почти пять кило… Вот такой кросс! А в вагоне метро на лавочках плечико к плечику сидят ублюдки мужского пола, и напротив них — такие же ублюдки. Совсем пьяные, не очень пьяные и недавно протрезвевшие, которые заблаговременно начали отмечать приближающийся международный, прости Господи, женский день, — она возмущенно тряхнула кудрями. — Раздвинули свои огромные ножищи и чувствуют себя очень комфортно. Не то что я… И не то что женщины разных возрастов, которые сегодня принарядились для корпоративов: на шпильках, с уложенными и ухоженными прическами, в элегантных пальто и шубках. И все эти женщины стояли в метро вместе со мной. Мужики, конечно, никогда не бегали на каблуках, но бегать — это фигня! А вот СТОЯТЬ на каблуках, держа тяжести… не дай им Бог. Потому что они — не выдержат… У нас нынче весьма слабый сильный пол.