Любовь с московским акцентом - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Монакова cтр.№ 24

Затем он неожиданно посерьезнел и сказал Люське:

— Благодаря тебе я изменил мнение о людях, работающих в газете «Вертикаль»… Раньше мне казалось, что там одни лохи. А ты — девчонка хоть и не гламурная, но практически роскошная! Ах, какая у тебя коса! Какая коса! Сразу видно — русская девушка!

И лучшего комплимента Люська в жизни, пожалуй, не слышала.

(Спустя два года Люська и Павлик случайно столкнулись в лифте «Останкино». Она не сразу его признала — от прежнего есенинского облика остались лишь кудри да глаза, а сам он размордел, заматерел, отрастил небольшое брюшко и вообще — выглядел, скорее, солидным отцом многодетного семейства, чем тем гламурно-чудаковатым персонажем из поезда, который летал с верхней полки и торговал на волгоградском рынке женскими трусиками… Они разговорились, и Павлик с гордостью поведал, что является директором музыкальных программ на молодежном канале, а также похвастался фотографией детишек-близнецов в телефоне — оказалось, он благополучно женился на девушке, позабыв о своем эпатажном имидже «гомосексуалиста»…)

Миша тоже не поехал в Питер, оставшись в Москве из-за болезни сына. Люська невольно затосковала по нему. Ей сейчас не хотелось оставаться одной, требовалось с кем-то постоянно разговаривать, быть в компании, иначе сразу начинали одолевать тягостные мысли об Андрее. Но ехать надо было обязательно — никто кроме нее, по мнению Артура, не мог написать о мероприятии «красиво». Люська уже даже придумала достойное начало своей статьи: «Их все меньше — живых свидетелей и участников тех страшных событий. Их волосы поседели и поредели, лица избороздили морщины, спины согнулись. Но их глаза такие же ясные. В них — ПАМЯТЬ о войне. Потому что такое не забывается…»

Перед отъездом в Питер Люська успела заскочить домой, искупаться и переодеться. Она была даже рада, что у нее оставалось не так много времени между двумя поездами, можно было сослаться на спешку и не отвечать на расспросы девчонок. Ей не хотелось сейчас задушевных бесед и разбора по полочкам ее внутреннего состояния. Хотя Алина — Люська видела — поглядывала с плохо скрываемым состраданием, а на Жанкиных губах играла с трудом сдерживаемая ироничная ухмылка.

На вокзале — на этот раз Ленинградском — снова играл военный оркестр, произносились речи, сопутствующие ситуации, ветеранам преподносились букеты цветов… Люська почувствовала, что у нее «дежа вю». И опять представитель комитета общественных связей отгрохал длинную и нудную маловразумительную речь. Отличительной чертой этого оратора являлось то, что он непременно упоминал на любом мероприятии «один из лучших концертных залов столицы». Причем лучшим концертным залом у него считались все, в которых он выступал — будь то хоть «Россия», хоть Кремлевский дворец, хоть МДМ, хоть зал церковных соборов. В этот раз Люська, чтобы развлечься, втайне ждала от него упоминания «одного из лучших вокзалов города», но так и не дождалась.

С попутчиком ей, впрочем, повезло — с ней в купе «Красной стрелы» ехал только один человек, учитель истории. Его сумасшедший класс то и дело врывался к ним в купе и нарушал мир и спокойствие, но учитель привычно усмирял своих ребят на понятном им языке:

— Так, Макс, пока я тебя не наказал, иди и сам накажись головой о дверной косяк — тогда прощу!..

В целом, попутчик был интеллигентным, тихим и совершенно Люську не напрягал — она практически не замечала его присутствия.

А спустя всего восемь часов после отправления пасмурная северная столица уже встречала московских гостей…

Люська была в Питере. В своем самом любимом городе на Земле. Она не знала, за что так его любит — этот город всегда был для нее неразгаданной загадкой. Но любят ведь не за что, а вопреки…

Их поезд встречали десять автобусов на Площади Восстания. В Питере было еще темно — раннее утро, суббота, город спал после трудовой недели. Экскурсоводшей на этот раз оказалась клевая бабулька, она с ходу взяла нужную ноту — очень интересно рассказывала, читала наизусть стихи, цитировала классиков, но не занудно, а с огоньком в глазах.

Завтракать их повезли на Васильевский остров в студенческую столовую. Вот с кем Люське никогда не везло — так это с соседями по столу. Капризные избалованные школьницы демонстративно презрительно ковыряли вилками еду и громко гундели:

— Фу-у-у, какое га-а-авно-о-о!!! Я это есть не бу-у-уду…

«Ну просто по роже дать хочется», — подумала Люська с досадой, но в этот раз смолчала.

После завтрака все отправились на Пискаревское кладбище.

…Почетный караул возле Вечного огня. Долгий путь по Аллее Памяти, мимо монументов — памяти погибших в блокаду… Многие ветераны с трудом идут самостоятельно — их заботливо поддерживают под руки журналисты, школьники и студенты.

— Давайте я вам помогу, — предложила Люська худенькой сгорбленной старушке, опирающейся на палочку.

— Спасибо, милая, я сама, — с легкой улыбкой ответила ей та.

— Но у вас ведь наверняка уже ноги устали…

— Ноги? Да нет у меня ног-то, дочка, это протезы… — все так же улыбаясь, сообщила эта мужественная маленькая женщина.

Люська сглотнула ком в горле, не зная, что на это можно ответить.

Затем среди толпы ветеранов ее взгляд выхватил трогательного дедулю в старенькой шапке, в плохоньком потрепанном пальто, но с дорогим фотоаппаратом в руках. Он не выпускал камеру ни на секунду, снимая все подряд — своих товарищей, Вечный огонь, Аллею Памяти, молодежь, красные гвоздики на белом снегу… Он то обгонял шествие, забегая вперед и щелкая затвором, то отставал — видимо, чтобы полнее охватить картину. А затем распахивал полы пальто и с благоговейным трепетом прятал свой драгоценный фотоаппарат у себя на груди, сплошь увешанной военными наградами…

«…Площадь Победы. Минута молчания. Шапки снимают все, не обращая внимания на мороз, — и стар, и млад. Кажется, что в тиканье часов, отсчитывающих время, слышится биение сердец…» — тихонько наговаривала Люська в диктофон текст будущей статьи.

Затем их ждала праздничная программа. Поздравления, стихи, военные песни, от которых что у стариков, что у молодых на глаза наворачивались слезы… Ну и, конечно, экскурсионная поездка для всех участников «Поезда памяти». Военно-морской музей, крейсер «Аврора», Заячий остров, Петропавловская крепость… Когда они приехали в Петропавловку, уже начало темнеть, и было немного жутковато ходить по этим дорожкам, мощенным булыжником… Памятник Петру — нелепый, в духе авангарда. Маленькая голова, но мощное туловище, длинные сильные руки… Потом — Медный всадник… Спас на крови… Исаакиевский собор… Смольный… Люська всегда с трепетом смотрела на гостиницу «Астория», когда проезжала мимо, — после прочтения книги Татьяны Егоровой она неизменно ассоциировалась у нее с гениальным артистом Андреем Мироновым. Крыло «Астории» — гостиница «Англетер», та самая, где нашли мертвым другого гения — поэта Сергея Есенина… Сфинксы, которым три тысячи лет — найденные на раскопках в Египте и установленные на мосту в Питере… Конечно же, Дворцовая площадь… Зимний дворец…