Век золотых роз - читать онлайн книгу. Автор: Анна Клименко cтр.№ 56

– Ну конечно, – он, стоя на коленях перед очагом, поглядел на нее снизу вверх, – впрочем, я не настаиваю. Если не хочешь, то выльем это в снег и сделаем вид, будто ничего и не произошло. Хотя пока что ничего и в самом деле не произошло…

– Нет-нет, продолжай.

– Ты продолжай, – невинно проворковал синх, – нужно взять котелок и поставить его в снег, чтобы быстрее остыл. Дело-то к вечеру идет?

Аль-Мааш подхватила исходящую кисловатым паром посудину, выскочила из шатра – и тут же вернулась. Уже с пустыми руками.

Элхадж позволил себе угрюмую усмешку.

«Боится меня одного оставить. Что ж, недолго тебе осталось охранять презренного синха, недолго…»

– А теперь я должен погрузиться в медитацию, чтобы подготовиться, – объявил синх.

И действительно – отполз в спальный угол и, скрестив на груди руки, закрыл глаза. Воцарилась тишина – редкая, а оттого пьяняще-сонная. Элхадж хотел было поглядеть, чем занялась ийлура, но передумал. Какая разница?

А между тем время летело, уходило, как вода сквозь пальцы. Только Элхадж собрался вознести молитву Шейнире, как рядом завозилась и засопела Аль-Мааш.

– Уже вечер, – раздался ее требовательный шепот, – давай я принесу отвар.

Приоткрыв один глаз, синх оглядел ийлуру. Она даром времени не теряла: расплела все свои косички, чем-то нарумянила щеки и губы, подвела сурьмой глаза – так, что теперь они и вовсе напоминали два провала в пустоту. Узоры из полукругов и квадратов украшали ее кисти, запястья и лодыжки, и босые ступни – зачем разулась-то? – оказались тщательно выкрашенными в ярко-зеленый цвет.

– Неси, – только и сказал Элхадж.

И подумал, что надо бы снять рубаху. Для виду.

Аль-Мааш водрузила остывший отвар на камень у очага и выжидающе уставилась на синха.

– Что дальше?

Он сложил молитвенно руки, словно взывал к темной покровительнице. В конце концов, если Тхо-Ра был удостоен представления, отчего бы не порадовать сию достойнейшую ийлуру? Пусть даже это будет последнее, что она увидит в этой жизни?

– Разлей отвар по чашам, – приказал он, внимательно разглядывая свод шатра, – надеюсь, уже стемнело?

– Стемнело! – радостно отозвалась ийлура.

Затем послышалось бульканье льющейся жижи; Элхадж все-таки не удержался, глянул – Аль-Мааш подозрительно рассматривала густую малахитовую жидкость.

«И мне тоже придется это пить. Если только я хочу отсюда сбежать…»

– А теперь дай мне одну чашу, и выпьем до дна.

Он принял зелье из рук ийлуры. Пока пил, внимательно наблюдал, как стремительно пустеет ее посудина, прикидывая – как быстро подействует сонный отвар на крепкий организм Аль-Мааш…

Ийлура шумно вздохнула, отшвырнула чашу прочь и радостно воззрилась на синха.

– А теперь?

«Теперь… у меня очень мало времени», – он прищурился, глядя на дочь степи, – «слишком мало, и тебе следует заснуть раньше, чем это случится со мной».

– Теперь ты можешь меня раздеть, – он развел руки в стороны, – так положено. Женщина должна освободить мужчину от одежды, и в этом – глубочайший смысл, которого тебе не понять.

Аль-Мааш расплылась в улыбке, тягучим движением опустилась рядом на колени. Ее крепкие пальцы очень быстро справились с завязками на вороте рубахи и как-то незаметно подобрались к набедренной повязке синха, отчего последнему захотелось вскочить и рвануть прочь из шатра. Уж лучше мороз, чем эти жутковатые прикосновения рук чужой женщины, вызывающие лишь отвращение и мутную, сводящую с ума тревогу.

Элхадж торопливо взял руки Аль-Мааш в свои.

– Что такое? – она хмуро тряхнула волосами, – почему?..

Было похоже на то, что спать она не собиралась в ближайшие час-два. Элхадж кивнул на остатки варева в котле.

– Тебе придется допить, милочка.

Она хмыкнула. Уже не задавая вопросов, налила еще полную до краев чашу и торопливо осушила ее. А затем – Элхадж даже не успел выскользнуть из мощных объятий – ветхая ткань его последнего предмета одежды треснула, Аль-Мааш издала торжествующий вопль и… тряпичной куклой завалилась на синха.

Теперь – бежать, бежать! Он в самом деле не знал, сколько времени ему отпущено до того, как придет крепкий сон. Он не знал и того, останется ли жива Аль-Мааш, да, откровенно говоря, Элхаджу было наплевать.

Задыхаясь, он выбрался из-под тяжелого тела, нырнул в рубаху, быстро, насколько мог, набросил куртку. Шатер начинал медленно вращаться перед глазами – нехороший признак того, что зелье действовало.

– Помоги мне, – он воззвал к Шейнире, – помоги мне уйти отсюда живым, добраться до Храма, и вернуть свой народ к процветанию…

Затем отогнул край полога, сунул поглубже в горло палец. Начиная отчаиваться, синх надеялся только на то, что вовремя опустошенный желудок поможет продержаться еще немного. Хотя бы до того времени, как стойбище окажется позади, скроется за холмами.

Немного полегчало, но головокружение не отпускало. Пошатываясь, Элхадж добрался до Аль-Мааш, взял ее кинжал… И, не удержавшись, коснулся того места, где на шее бьется жилка. Пульс едва прослушивался.

– Во славу Шейниры, – пробормотал Элхадж.

От вездесущей ийлуры он все-таки избавился, но оставалась не менее сложная часть плана – незаметно увести оседланного щера и убраться из стойбища до того, как найдут Аль-Мааш, спящую или мертвую.

* * *

Как сказал бы метхе Саон, удача простерла свои крылья над Элхаджем.

Ему удалось никем незамеченным выбраться из шатра в безлунную тихую ночь. И – о, Шейнира! – у соседнего шатра мирно дремал оседланный щер. Задавив собственный страх и нерешительность, синх вскочил в седло, подхватил поводья и, колотя пятками по крутым бокам, двинулся прочь из стойбища.

Он радовался тому, что никто его не заметил, и дорога снова распахивала свои объятия под звездным небом Эртинойса. Синх очень надеялся на то, что хлещущий по щекам морозный ветер прогонит навалившуюся сонливость и позволит добраться до какого-нибудь убежища. А там и до Диких земель недалеко…

Элхадж не преставая понукал на диво смирного щера, и тот послушно рысил по неглубокому уже снегу, время от времени переходя на длинные, торопливые прыжки; тогда Элхадж судорожно вцеплялся в седельную луку и молил Шейниру только о том, чтобы она позволила удержаться на спине зеленой твари.

Стойбище осталось за крутым холмом – тихое, спящее под бархатным куполом неба. Но если бы Элхадж все-таки обернулся, он бы увидел, как на вершине этого холма появилась сухощавая фигура в длинном, до пят, плаще. Кто-то внимательно смотрел вслед бегущему щеру, постоял-постоял и начал спускаться обратно. Словно в стойбище кочевников оставались неоконченные дела.