Бессмертие графини - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Сакаева cтр.№ 10

А потом начались провалы в памяти.

Хотя, может они начались и раньше, но поглощенная внутренней борьбой с распутством и странными чувствами к графу, я их просто не замечала?

На самом деле, это были не совсем провалы. Возможно, если бы не Рози, я бы никогда и не узнала о них.

– Госпожа, вы так изменились после замужества, – заметила она, заплетая мне косу.

Других служанок я старалась задействовать как можно меньше. Отчего-то челядь этого замка не внушала мне доверия. Странно, не правда ли? Но все же, не страннее того, что творилось внутри меня, что происходило со мной. Не страннее дьявольских глаз графа, пожирающих меня изнутри. Не страннее его голодной усмешки, от которой по коже бегут мурашки.

– Разве? – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно нейтральнее, отгоняя эти мысли о странностях, что влезли так некстати.

– Да, – Рози серьезно кивнула. – Я так давно не видела вашей улыбки. А иногда вы настолько отвлечены, что я даже пугаюсь. Как вчера, например.

– Вчера?

– Да. Вы шли к себе в покои, и я уж решила идти за вами – вдруг понадоблюсь? Но граф появился из ниоткуда и отослал меня на кухню. А у вас тогда было такое лицо, словно это и не вы вовсе, – несколько путано объяснила Рози и в испуге замолчала.

Все же, я теперь графиня, а она – лишь служанка и не ей судить о моем лице.

Но я пропустила это, потому что сейчас меня волновало совсем другое – я не помнила ничего, о чем говорила Рози.

Наоборот, я была совершенно уверенна, что весь вчерашний вечер провела за вышивкой и уж точно не разгуливала по замку.

Я попыталась вспомнить детали. Может, действительно, просто задумалась?

Но нет. Вот я обедаю с графом, а после он провожает меня до покоев, и я не покидаю их до самого вечера, занимаясь рукоделием. И никакой Рози в коридорах. Служанки пришли уже гораздо позже, чтобы переодеть меня ко сну, и то, Рози среди них не было.

Однако если сам обед я помнила в самых мельчайших деталях, то последующее было странно размыто. Например, я не смогла припомнить, что же именно я вышивала и куда после положила неоконченную работу.

Рози стояла молча, ожидая пока я заговорю с ней. А я все пыталась понять, почему же тема рукоделия выскальзывает из памяти?

– Наверно, я просто устала, – наконец проговорила я и Рози вздохнула с облегчением, услышав, что в голосе моем нет гнева, лишь растерянность.

– Вам надо больше спать, госпожа.

Это замечание заставило меня покраснеть.

Не думаю, что Рози имела в виду что-то ТАКОЕ – в ее голосе звучала искренняя забота. Но все же, фраза попала в самую грешную часть моей души, что до ночи пряталась в дальнем углу. Действительно, я стала спать куда меньше прежнего – граф не давал мне этого.

– Ты уверена, что это было вчера? – наконец спросила я, вернув лицу нормальный цвет кожи и справившись со смущением.

– Абсолютно.

– Ладно. Ты можешь идти, – я махнула рукой, отсылая Рози из покоев.

Сейчас мне хотелось остаться одной. Раз за разом я прокручивала вчерашний день от самого утра и до того момента, как пришел граф. И раз за разом пыталась вспомнить, куда же положила свое шитье. Но все было бесполезно. Я даже попыталась его найти, но в привычном месте оказались лишь мои старые работы, оставшиеся такими, как я их помнила.

«Может, Рози все же ошиблась? Она же служанка, что с нее взять?» – с надеждой подумала я.

Однако случай запомнился и теперь каждый раз, во время подготовки ко сну, я стала вспоминать, как прошел день.

Лучше бы я этого не делала! Лучше бы я жила ни о чем не подозревая!

Но после разговора с Рози выяснилось, что провалы в памяти у меня бывают довольно часто – раз в два-три дня. И так же, как и с рукоделием, я будто знаю, чем занималась в это время, но не могу припомнить никаких деталей.

Почему?

Что действует на меня таким образом? Раньше я никогда не жаловалась на проблемы с памятью! Тем более, такие выборочные. Разве не странно, что я могу показать каждое место, которого касались холодные пальцы графа ночью, но не могу найти свое шитье, что оставила несколько минут назад?

Это пугало меня и заставляло задуматься о причинах таких явлений. Однажды, когда я в очередной раз размышляла над этим, сидя за столом рядом с графом, он посмотрел на меня, а после усмехнулся.

Я убеждала себя, что усмешка его относилась к другим вещам, но внутренний голос твердил, что именно мои провалы в памяти его рассмешили, хотя я и не говорила о них вслух.

Я молилась и надеялась, потому что ничего иного мне просто не оставалось.

Молилась об исчезновении моей распутной, ночной стороны, так ненавистной мне. И надеялась на выздоровление моей памяти, провалы в которой неимоверно пугали меня.

Но и молитвы, и надежды оказались напрасными. Кажется, ничто не могло остановить меня ночью, стоило мне только увидеть бледное тело графа, твердое как камень, прекрасное и холодное, как горный ручей.

Едва я видела его дьявольские глаза, так пугавшие меня днем, как мою волю словно сметало невидимой, но мощной силой. И я не могла противиться этому, не могла просто взять себя в руки и быть сдержанной, как и положено благородной графине. Наверно, если бы в этот момент с небес грянул гром и сам Господь сказал бы мне остановиться - я бы его не послушала.

Я одновременно и хотела, и не хотела всего этого. Хотела извиваться и кричать, чтобы потом, вспоминая о прошедшей ночи, краснеть от стыда. Не хотела наслаждаться его до боли грубыми движениями, так легко пробуждавшими во мне ответное желание. Хотела, чтобы его сильные руки до синяков сжимали мои бедра, а утром, глядя на отпечатки его пальцев, запечатленные на моем теле умирать от собственной распущенности. Не хотела просить его о том, о чем днем не смогла бы даже подумать.

Граф же полностью осознавал свою власть надо мной, словно иначе не могло и быть, и ночами совершенно менялся. Приходя в мою спальню, он туманил мой разум своими прикосновениями, одним взглядом опуская в пучину развратного удовольствия, оставляя там умирать, чтобы утром остудить пыл своим, до остроты вежливым, «Здравствуйте, графиня».

Но если бы все ограничивалось только этим.

Если ночь была обителью грешного удовольствия, то день постепенно становился моим личным адом. И чем больше я об этом думала – тем больше мне казалось, что я схожу с ума.

Суеверный страх перед графом, что должен был уже рассеяться за это время (особенно от осознания того, что он не делал мне ничего плохого, только приятное) наоборот нарастал с каждым моим провалом в памяти.

А дьявольские глаза пугали меня все больше и больше, хотя, только познакомившись с графом, я думала, что больше уже некуда.