Француз - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Костин cтр.№ 12

Петр Васильевич покинул избу, поспешив исполнять приказание. А командир повернулся к адъютанту.

— А хозяйка где? Позови-ка.

— Ну все понятно, — проворчал Василич.

— Чего ты там себе под нос лопочешь? — строго спросил Ушаков.

Василич только рукой махнул в ответ и покорно отправился на поиски хозяйки.

Оставшись в одиночестве, ротмистр надел портупею, взял пистолеты, хотел было налить себе еще водки на дорожку, но передумал — перед боем много пить не следовало.

Что-то непонятное творилось у него на душе. Надо было думать об опасности, что нависла над отрядом, а он всеми мыслями и чувствами был с этой девушкой. Представив, что она могла спрятаться, убежать, что он действительно больше ее никогда не увидит, Ушаков растерялся. Но девушка вскоре появилась, встала в отдалении, глядя на него прямо, спокойно, без страха.

— Вот что, Аленка, — сказал он нарочито строго и бесстрастно, — прячься в погреб или еще куда-нибудь, чтоб только надежно. Не ровен час, пуля-дура достанет или французу на глаза попадешься. Тут сейчас будет жаркое дело!

— Никуда я не буду прятаться, барин, — замотала головой Аленка.

— Упрямая, почему не слушаешься?

Аленка подбежала к нему, бросилась в ноги, взяла за руку и крепко ее сжала.

— Барин, дозволь с тобой пойти. Ну, пожалуйста. Христом Богом… Я из ружжа могу пальнуть, пробовала… И визжать не буду от страха. Дозволь. Говорила тебе: не желаю я в деревне оставаться. Опостылела мне эта жизнь.

Ушаков вздохнул глубоко. Она не отпускала его руку, дыхание ее было совсем рядом, он терял голову.

«Что за наваждение, — подумал ротмистр, — прямо приворот какой-то! Надо срочно кого-нибудь застрелить!»

— Ишь чего захотела, дура-баба! Из «ружжа»! Сиди тихо и не рыпайся, — в сердцах воскликнул возникший в избе Василич.

Ротмистр хмуро взглянул на адъютанта.

— Тебя, дядька, забыла спросить, — сквозь зубы процедила девица, стрельнув глазами в сторону Василича. — Ты свое дело знаешь, и знай. А ко мне не лезь. Ты мне не отец и не старший брат.

С улицы раздалась ружейная пальба. Командир вскочил и схватился за пистолет.

— Василич, — торопливо произнес Ушаков, — отвечаешь за девку.

— Дожил, — сокрушенно прошептал ординарец.

Тихо, так, чтобы Аленка не слышала, Ушаков прошептал ему на ухо:

— Береги ее, не пускай на улицу, спрячь, если надо. Головой отвечаешь. Посмотрю, что там случилось.

Василич удивился пуще прежнего, но кивнул в ответ и больше уж приказы ротмистра комментировать не осмелился.

А случилось вот что: на выезде из деревни отряд корнета Лаврикова лоб в лоб столкнулся с неприятелем. Корнет был не робкого десятка, крестился боем при Бородино, а после участвовал во многих стычках, так что особо не мешкал, выхватил шашку, что есть мочи закричал «ура» да и кинулся сломя голову в атаку на неприятеля. А французов между тем оказалось раз в десять больше.

Закатное солнце отражалось в начищенных кирасах. Любо-дорого было глядеть на строй всадников. В этой красоте и ухоженности чувствовались еще не до конца утраченная сила и величие наполеоновского войска.

Однако же поначалу враг дрогнул, конники остановились, тут же смешался кавалерийский строй, чем наши не преминули воспользоваться, сбросив на землю пять-шесть врагов. Но, осознав свое подавляющее численное преимущество, французы быстро оправились от конфуза и взяли реванш.

Рубились отчаянно, не чувствуя ран, не заглядывая наперед дальше следующего удара или выстрела в упор из пистолета. Бились до черной пелены в глазах, пока могли держаться на ногах, палить, колоть. Падали, теряли сознание, сгребали горстями первый снег, умывая побледневшие лица, смачивая высыхающие навсегда уста, из которых с последними клубами пара уходила в неведомые дали бесценная русская жизнь.

Подъесаул Дудка сражался отчаянней других. Проткнув пикой кирасу французского офицера, рубил шашкой, приговаривая:

— Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небесного водворится! Речет Господеви: заступник мой еси и прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него… Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи во тьме преходящия… Падет от страны твоея тысяча, и тьма одесную тебе, к тебе же не приблизится…

Он бил наотмашь рукоятью пистолета, получил пулю в плечо, но удержался в седле. И после уже, когда под ним пал верный его боевой товарищ — конь Орлик, взращенный на берегах Дона-батюшки, когда еще одна пуля ударила куда-то под лопатку, Дудка поднялся на ноги и, решив не отпускать коня своего в Царствие Небесное в одиночку, стащил на снег красивого французского офицера и в последнем броске перерезал тому горло вытащенным из-за голенища ножом.

— Что ты тут потерял, собака? — прохрипел подъесаул и замертво упал на грудь поверженного противника, заливаемый кровью, чужой и своей.

На помощь попавшим в беду товарищам, не дожидаясь приказа, поспешили остальные русские гусары. Тщетно пытался ротмистр Ушаков остановить их — расшаталась в рейдах по лесам дисциплина гусар лейб-гвардии Ахтырского полка, да и страху перед врагом воины более не испытывали. То ли не поняли командира, то ли не услышали, то ли просто не хотели понять — неизвестно, но ринулись всадники на француза.

То был пример отчаянной храбрости и доблести, а также безрассудства. Враг тоже был силен и смел, наседал и наседал, без опаски, решительно, понимая, что двадцати русским гусарам не сдюжить, не справиться с эскадроном кирасир.

Теснимые французами русские вынуждены были отступить по широкой деревенской улице. В стычке пал корнет и половина его отряда. Неизвестно, сколько было ранено, сколько убито. Поспешно кое-как перегородили телегами улицу, спешились, заняли оборону.

Вперед строя выехал французский командир, тяжело дыша.

— Господа, — обратился он к гусарам, — дайте нам спокойно проехать. Незачем проливать кровь, коль скоро мы с вами не на поле сражения, а в обычной деревне. Давайте будем благоразумны.

Ротмистр Ушаков вслушивался в речь француза, понимая, что враг вступил в переговоры, не ведая о том, сколь мало русских в деревне. И еще ему очень хотелось поближе рассмотреть лицо француза, поскольку оно показалось ему знакомым.

— Не лучше ли вам, месье, — предложил Ушаков, стараясь говорить так громко, как это было возможно, — сей же час покинуть деревню. Так вы сохраните жизнь своим солдатам. В противном случае мы вас уничтожим. Зачем ложиться в чужую, холодную землю? Это чертовски неприятно и уж точно нелепо. Уходите, и мы вас не тронем.

— Это благородное предложение с вашей стороны, месье, — с усмешкой отвечал французский командир. — Однако, сдается мне, вас слишком мало и исход сражения довольно легко предсказать. Убирайтесь с дороги!

«Он угадал», — подумал Ушаков.