Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1999 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бовыкин cтр.№ 64

Мне сказано, что дядя умершего Короля французского сообщил двору здешнему о приёме его престола, и что отсюда ответствовано токмо с выражением желания о лутшем жребии для него и для фамилии Королевской, не давая в грамоте ему титул величества .

Немногим раньше, 28 июня (9 июля), генеральный консул России в Остенде И. Фациус докладывал графу Остерману из Ашафенбурга, что курфюрст Майнца получил письмо о вступлении Людовика XVIII в свои права и теперь раздумывает, дать ли аудиенцию его посланнику, поскольку Ратисбонский сейм только что принял решение о начале мирных переговоров с Францией .

В этих условиях чрезвычайно принципиальной оказывалась позиция Австрии - не случайно Екатерина II отдала распоряжение российским дипломатам в этой стране предпринять соответствующие шаги ещё до получения официального сообщения о смерти дофина . Однако в депеше от 27 июля (7 августа) русский посол в Вене граф Разумовский сообщал графу Остерману, что письмо Людовика XVIII с извещением о вступлении на престол оставлено императорским двором без ответа «вплоть до дальнейшего развития событий», а сам обмен подобными письмами рассматривается австрийцами как несвоевременный .

Вообще, отношения Людовика XVIII с Венским двором были, пожалуй, самыми сложными. И дело здесь не только в личной неприязни, хотя в своё время граф Мерси д’Аржанто немало сделал, чтобы рассорить его и с Марией-Антуанеттой, и с Марией-Терезией, а Иосифу II он и без того никогда не нравился. В историографии встречаются утверждения, что с того времени, как принцы оказались в эмиграции, именно Австрия ставила палки в колёса всем их инициативам - начиная от стремления возглавить армии эмигрантов и заканчивая отказом признать графа Прованского Регентом Франции . Ещё император Леопольд писал своей сестре:

Принцами и их окружением невозможно ни воспользоваться, ни гордиться, ни помочь им; а сами они стремятся лишь вызвать затруднения или скомпрометировать .

Унаследовав эту политику, Франц II не отвечал ни на одно письмо графа Прованского . В 1795 г. Вена демонстративно объявила траур не по Людовику XVII, а по сыну Людовика XVI , то есть, соответственно, и Марии-Антуанетты.

Людовик XVIII платил австрийцам взаимностью. Когда король упоминал Франца II в своих письмах, почти всегда при этом чувствовалось неприкрытое раздражение. Сообщая графу де Сен-При о докладе, полученном от находящегося в Вене епископа Нанси, Людовик отмечал:

Он сказал мне, что император Франц II говорил ему приятнейшие вещи на свете, но вы прекрасно знаете, как часто эти приятнейшие вещи оказываются verba et voces .

В 1795 г. лорд Макартни рассказывал, что все при Веронском дворе были уверены, что бездействие императора и его нежелание помогать принцу Конде вызвано тем, что Людовик XVIII не предложил Австрии какие бы то ни было территориальные уступки, которые могла бы Франция сделать после окончания войны в счёт возмещения ущерба . Не сложно увидеть этот подтекст и в письме Людовика XVIII Францу II от 14 июля 1795 г.:

Я часто высказывал Вашему Величеству моё справедливое желание выйти наконец из бездействия, столь же гибельного для меня, сколь и для успеха того дела, которое Ваше Величество отстаивает с такой энергией. Ведь именно убеждая французский народ, что Ваше Величество и его союзники желают завоевать Францию, они [руководители республики. - Д. Б.] находят солдат, и находят их тем больше, чем дольше существует такое мнение. Уже два года назад я предвидел эти последствия. Есть ещё время, чтобы разрушить это пагубное заблуждение, но для этого понадобятся огромные усилия [...] Моё присутствие, моё возвращение во Францию во главе этих уважаемых войск, моё воссоединение с их достойным командующим будут, как я осмелюсь настаивать, самым прочным залогом чистоты намерений Вашего Величества, на которые столь часто клеветали .

А. Сорель полагает, что именно из-за территориальных претензий Венский двор и отказывался признавать нового короля, и очень много пишет о том, как в окружении Людовика XVIII ненавидели Австрию, говорили об «австрийской клике», да и сам король отрицательно относился к договору 1756 г. и полагал, что Австрия нацелена на присоединение Эльзаса, Лотарингии и Фландрии .

Впрочем, всё это не подкрепляется практически никакими доказательствами. На мой взгляд, основная причина отказа в признании Людовика XVIII королём была в ином: из всех европейских правительств Вена оказалась наиболее скептична в оценке шансов Людовика-Станисласа вернуться в свою страну. Хэмпдэн-Тревор, английский посол в Турине, сообщал коллеге:

Венский двор не испытывает доверия к французским принцам, и можете быть уверены, что кабинет куда больше озабочен установлением во Франции ЛЮБОГО правительства, с которым можно было бы заключить разумный мир, чем (как, возможно, должно было бы быть) восстановлением древней и законной монархии .

Его оценки очень близки к истине. Австрийский канцлер Тугут, основываясь на словах вернувшихся из французского плена, полагал, что Конвент, безусловно, непопулярен, но вполне в состоянии удержаться у власти. «Повсюду настроены против Конвента, - говорил он в беседе с русским послом графом Разумовским, - повсюду желают стабильного правительства и более прочной власти, но ничто не указывает ни на любовь к дому Бурбонов, ни на желание восстановить их в правах». И добавлял: «Здесь уверены, что принцы не имеют никакой партии внутри страны» . Во время другой встречи с послом канцлер заявил, что во Франции «к сожалению, никакого интереса не проявляется к принцам и, в особенности, к личности Месье», а следовательно, восстановить Людовика XVIII на престоле возможно, только выиграв войну .

О том же писал Тугут 6 сентября 1795 г. австрийскому послу в России графу Кобенцлю:

К сожалению, даже если где-то внутри страны и не далеки от того, чтобы желать возвращения королевской власти, правда заключается в том, что никто не любит Месье и не хочет видеть его на троне .

Если все союзники вознамерятся вместе взяться за дело, отмечал он,

возможно, будет иметь смысл предложить прежде всего выяснить, не следует ли для успеха этого важного предприятия склонить Месье от имени дворов главных стран, входящих в коалицию, отказаться от своих прав и передать их монсеньеру графу д’Артуа или даже монсеньеру герцогу Ангулемскому, чьи достоинства, как уверяют, внушают большие надежды .

В разговоре с российским послом Тугут выдвинул и ещё один аргумент против признания Людовика XVIII. «Он мне сказал, - докладывал Разумовский, - что крайне не удовлетворен поведением этого Принца и в особенности людей, которые его окружают; среди них нет никого, кто хоть немного был бы в курсе дел» . Подобная ремарка не удивительна: первым же своим дипломатическим шагом Людовик XVIII нанёс серьезное оскорбление австрийскому двору, поскольку письма с извещением о его вступлении на престол были сначала направлены герцогу Фердинанду Миланскому (и это при том, что Милан официально входил в Империю), потом - королю Пруссии и лишь затем в Вену Тугут, сообщавший об этом графу Кобенцлю, отмечал, что это несколько странный шаг - прежде всего направить письмо тому, кто считается одним из лучших друзей Франции .